Когда процессия покинула дворец, то попала в толпу, которую воины принялись тотчас раздвигать. Дабы добраться до ворот и покинуть Ташбаан, нужно было пройти через всю базарную площадь. Рабадаш нашел отличное место, чтобы насесть на уши. Эдмунду показалось, что его взяли в откровенную осаду, с таким упорством царевич добивался ответа на интересующий его вопрос. По-южному витиевато звучали его слова, однако смысл был прост до безобразия: вы гостите уже три недели и молчите – так что насчет брачного союза?

- Сам понимаешь, - младший король повел в воздухе рукой и усмехнулся. – Женщины – странный народ. Вечно сомневаются, размышляют.

- Но мы-то с тобой не женщины, - довольно высокомерно произнес Рабадаш. – И можем обойтись без этих неясностей.

- Да, вы народ деловой. Практичный и решительный, - очень хотелось добавить про изворотливость и бесчестность, но Эдмунд промолчал. Вряд ли будет уместно делать такие заявления в центре Ташбаана. – Помнится, лорд Доган отличался всеми этими качествами.

- Он метил на освободившееся место великого визиря, - ответил коротко Рабадаш. – Ему не повезло.

- Печально. Он был чрезвычайно умным человеком.

- Ума и тебе не занимать, - нахмурился царевич. – Так что насчет?..

- О, ты мне льстишь, - протянул Эдмунд. Очень уж усердно загоняли его в угол и вынуждали говорить на тему, коей он хотел бы избежать. С другой стороны, три недели их не доставали вопросами – имеют право поинтересоваться! Но не прижимать и силком выуживать ответы, так благовоспитанные люди не поступают. – Однако его достаточно, чтобы не брать на себя роль Сьюзен. Только ей положено решать.

Младший король обворожительно улыбнулся. Рабадаш прищурился. Ловкость, с которой нарниец уходил от прямого ответа, ему совсем не нравилась. У Эдмунда были веские причины так вилять хвостом. Нахальство тархистанцев, их непоколебимая уверенность подсказывали: если прозвучит отказ, делегации не поздоровится. В том, что он рано или поздно последует, король не сомневался. Будь Сьюзен согласна – давно бы объявила об этом. Тянуть три недели – даже для нее слишком.

- Она может колебаться целую вечность. Ты наверняка знаешь, чем все закончится.

- Никому не дано постичь непостоянную натуру женщины, даже мне, - вздохнул Эдмунд. Отвлекшись, он и не заметил, как принц Корин отстал от отряда. – Сегодня она скажет «нет», завтра – «да»…

- А что в итоге? – в голосе царевича прозвучала едва сдерживаемая ярость. Король сообразил, что еще один финт – и стычки не миновать. С учетом того, сколько вокруг верных Тисроку тархистанцев, победы нарнийцам явно не видать.

- Не берусь судить точно, но у тебя немного шансов, - неохотно ответил Эдмунд. Рабадаша это очень рассердило. Черные глаза гневно сверкнули, брови сошлись на переносице. Он глубоко вздохнул и процедил слово за словом:

- Женская натура переменчива и восприимчива к мудрым советам. Ты ведь разумный человек, Эдмунд. Тебя Сьюзен послушает. Подумай как следует, прежде чем дать окончательный ответ. Вас ведь с нетерпением ждут дома родные. Тебя ждет твоя жена…

- Это что, угроза? – холодно осведомился Эдмунд, сжимая кулаки. Лорд Перидан незаметно подошел ближе. Рабадаш широко улыбнулся, обнажив белоснежные зубы.

- Что ты, нет! Это констатация факта. Или леди Кара более не ждет тебя? Еще бы, ее уже постигло большое разочарование. Будет неприятно пережить такое еще раз.

Прежде чем нарниец успел что-либо ответить, царевич выпрямился и ускорил шаг. Теперь он поравнялся с соотечественниками и не обращал на гостей никакого внимания. Эдмунд заскрипел зубами. Да эта тварь посмела угрожать расправой, если услышит отказ! Лично ему, королю Нарнии, дерзнула угрожать, да еще как! Никто не может насмехаться над его женой и горем, что их постигло. Будь у Эдмунда такая сила, он испепелил бы Рабадаша одним взглядом. На деле же коротко кивнул Перидану, показывая, что держит себя в руках, и пошел дальше.

Мысли о том, в каком бедственном положении они оказались, не выходили у короля из головы. Тархистан не зря затеял эту смуту, когда Нарния находится в разгаре войны с Эттинсмуром. На север стянуты все силы, и юг существенно ослаблен. Видимо, Тисрок надеется выторговать у соседей все, что пожелает, запугивая внезапной атакой. Они полагают, что нарнийцы согласятся на все, что угодно, только бы не воевать на два фронта! Очень хитро и бессовестно со стороны Рабадаша воспользоваться этим, чтобы заполучить неприступную Сьюзен. Долго он выжидал удобного момента, теша себя тем, что королева никому из воздыхателей не отвечает взаимностью. Рабадаш уже возомнил себя победителем… И для того есть все основания. Эдмунд заметно помрачнел. Даже дивный оазис, которым нарнийцы восторгались, его не развлек. Если они не отступятся и будут стоять на своем, никто не сможет прибыть им на выручку. Питер очень далеко, Нарния ослаблена. Пока до Кэр-Параваля дойдут вести, всех членов делегации перебьют, а Сьюзен… Было страшно даже подумать о том, что будет со Сьюзен. Не нужно было сюда ехать! Зачем они только сунулись в чертов Тархистан?!

Лорд Перидан осторожно дотронулся до плеча задумавшегося короля. Тот едва не выплеснул злость на воина, но вовремя сдержался.

- В чем дело? – сердито поинтересовался Эдмунд.

- Корин, - коротко ответил лорд. Сердце короля замерло. Что Корин? Умудрился утопнуть в оазисе? Его засосало в зыбучие пески, коими пугали гостей пустыни? Что еще успела натворить надежда всея Орландии? – Он пропал.

- Как пропал? Куда пропал? – воскликнул Эдмунд, вскакивая на ноги. И так не оберешься проблем, так еще и эта напасть! Лорд Перидан беспомощно развел руками. Он и сам не видел, в какой момент исчез принц. Обыскали весь оазис. Ни следа Корина. Чтобы не сеять панику, отправили записку Сьюзен – вдруг мальчик вернулся во дворец? Королева ответила, что не видела его с момента отбытия отряда. Клочок пергамента был щедро полит слезами. Эдмунд, представляя, как будет объясняться с Лумом, был готов добавить порцию своих.

Было решено возвращаться обратно, да и солнце уже поднялось. В такие часы лучше не бродить по пустыне, чтобы не напекло голову. Лорд Перидан то и дело косился на короля, который явно был не в духе. В такие моменты спокойный Эдмунд мог резким словом ужалить в самое больное место и ни капли об этом не пожалеть. Пока они не отыщут причину беспокойства, нареченную Корином, эта гроза не минует. Перидану совсем не хотелось испытывать на себе силу королевского гнева. Он рьяно и пристально высматривал в толпе смуглых тархистанцев светленького мальчишку, заодно думая, удастся ли убедить Тисрока в необходимости масштабных поисков. Если на него насядет вся нарнийская делегация, он может и дать добро, человек разумный, хотя и бесчестный. Будь это не так, не вырос бы у него жестокий и бессовестный сын.

- Ваше Высочество, вот Вы где! – пока Перидан думал, Эдмунд ловко выхватил из толпы пацаненка, случайно вытесненного в первый ряд. В нем воин с радостью признал Корина. Плохи его дела. Принц вырос на глазах у нарнийских правителей, потому те обращались к нему ласково, по имени, опуская титул. Церемониальное обращение значило, что король находится в крайней степени раздражения и досады. Неудивительно, что на лице Корина было написано желание смыться как можно дальше отсюда! Король не дал ему этого сделать, взяв под руку. Перидан, тихо вздохнув, встал по другую сторону, искренне сочувствуя мальчишке. И так весь грязный, одежду свою сменил на какие-то лохмотья, так еще и по голове сейчас получит за похождения! На взгляд лорда, ничего трагичного не произошло. Пропажа нашлась, ибо детям везет, особенно в приключениях. Эдмунд, подчеркнуто вежливо распекая мальчишку и взывая к его совести, явно забыл, что сам в четырнадцать творил вещи и похлеще. Разбивался на корабле, участвовал в турнире - список можно продолжать бесконечно! Разве Корин так уж плох?

Если возмущение короля было заметно даже слепому, то Сьюзен Великодушная совсем не сердилась. Облегчение ее было не передать словами. Сердцем женщина обладала добрым, полностью оправдывая свое звание. Перидан искренне не понимал, что она делает в Ташбаане, среди черствых и эгоистичных южан. Он изредка замечал в ее глазах слезы. За одну воин жаждал расправиться с обидчиками королевы или хотя бы увезти ее отсюда. Хорошо, что сейчас то были слезы облегчения.