Сьюзен отрицательно покачала головой. Жара тоже давалась ей непросто. В нагретом нещадным солнцем воздухе витал аромат множества благовоний, для тархистанцев незаметный. У нарнийцев от него путались мысли, ведь они привыкли к свежим прозрачным ветрам. Местная удушливая неподвижность угнетала. Негромко звучала музыка, прежде необычная и удивительная, теперь режущая королеве слух. Когда настроение плохое, все воспринимается в штыки.

Терпение королевы было на исходе. Ей как никогда раньше захотелось глотнуть свежего воздуха и вырваться из этого теплого, чуждого ей мира. Рабыни, танцами услаждающие взоры вельмож, расступились, пропуская ее. Сьюзен надменно выпрямилась. В Нарнии не было подобных развлечений. Познакомившись с ними ближе, королева ничуть об этом не жалела. Ей не требовалось полупрозрачных одеяний, чтобы пленять своей красой. Этим чужестранка и выделялась из толпы, а стать и гордая осанка и вовсе демонстрировали, что никому с ней не сравниться. Наверное, потому Рабадаш и проследил за почетной гостьей пристальным взглядом черных глаз. По правилам следовало кивнуть, в благодарность за роскошную трапезу. Сьюзен не стала этого делать.

В покоях, отведенным нарнийцам, дышалось не в пример легче. Тишина ласкала слух, от тяжелых благовоний не першило в горле. Королева распорядилась хотя бы здесь создать условия, приближенные к нарнийским, ибо нигде более в Ташбаане не могла она отдохнуть. В кои-то веки рядом никого не было, кроме мистера Тумнуса. Сьюзен попросила оставить ее одну и вышла на веранду. Сухой ветер родом из пустынь обжег блестящие глаза, палящие солнечные лучи заискрились на слезах, что дрожали на длинных ресницах. Только наедине с собой Сьюзен могла выпустить мучившие ее боль и разочарование наружу.

Мир, в котором она оказалась, был ей чужд. Нарния вошла в кровь и плоть, став со своей правительницей единым целым. Тем труднее было принять чужой уклад и традиции, кои гостям практически навязывали. Когда в Кэр-Параваль приезжали иностранные гости, Сьюзен всегда старалась учесть их привычки. Никто из тархистанцев не собирался этого делать и быть столь же тактичным и внимательным. Ей словно говорили: в Тархистане придется жить по тархистанским правилам! Послаблений не давали. Сьюзен это оскорбляло: кто она? Безродная служанка или же королева могущественной державы? К ее пристрастиям должно выказывать хотя бы уважение. Нарисованные фантазией картины не имели ничего общего с реальностью. Конечно, было глупо надеяться, что две противоположные культуры будут существовать мирно и дружно. Сьюзен была убеждена, что в любом случае можно договориться и решить вопрос компромиссом. Получилось же с Тельмар! Здесь ее уверенность в том начала колебаться, ибо желания одной стороны недостаточно.

Тархистанцы чрезвычайно гордились своими традициями и поступаться ими даже в мелочах не желали. Этим отличался и Рабадаш, на родине растеряв всю галатность и изысканность. Он более не искал повода услужить Сьюзен, заслужить ее расположение, будто оно уже было у него в наличии. Царевич, как и все его подданные, четко демонстрировал: они живут по своим законам и считаться с ней не будут. Не щадили ни чувств, ни гордости! Небольшие праздники, которые регулярно закатывали во дворце, били по женскому самолюбию Сьюзен. Понятно, что для тархистанцев танцующие рабыни – обыкновенное явление, развлечение! Как можно смотреть на них в присутствии практически невесты? Это казалось диким, но разве кто-то обращал на то внимание? Нет, и это жутко обижало. Рабадаш смотрел на гостью так, словно считал уже своей женой. Будто был уверен, что она никуда не денется! Это дико злило. Хрустальные замки, которые королева успела выстроить, за прошедшие недели обратились в кучу острых осколков. Сьюзен надеялась найти в Ташбаане любовь, что вспыхнет жарким факелом, и жестоко обманулась. Все ее ожидания не оправдались.

И несмотря на это, внутри еще сидел страх, подпитываемый тоской. Возможно, не стоит так быстро отказываться от предложения? Это шанс завести наконец семью и быть любимой – то, о чем Сьюзен давно мечтала. Рабадаш ее точно любит, до беспамятства, до безумия. И что, что его страсть произрастает из желания одолеть, подчинить. Знойный воинственный Тархистан и спокойная, уравновешенная Нарния. Пылкий Рабадаш и холодная Сьюзен. Какая разница, если он ее любит, и это главное? К тому, что сама она любовь так и не познала, королева привыкнет. Смирится, как и с чужой культурой… Стоило тщательно поразмыслить, ибо гордость и застарелая тоска тянули молодую женщину в разные стороны.

- О Аслан! Едва вырвался, - голос младшего брата заставил ее встрепенуться. Сьюзен поспешно вытерла слезы и влажные щеки. – Такое ощущение, что эти танцовщицы не понимают человеческого языка! Я говорю им, что я женат и занят, а они все лезут и лезут. Хорошо, что Кара того не видела!

- Сказали бы по-звериному, - усмехнулся добро мистер Тумнус.

- Фалко они тоже не поняли, - вздохнул сокрушенно Эдмунд. За ним спешил Корин, которому в силу юности рабыни пришлись как раз по вкусу. Сьюзен нацепила на лицо приветливую улыбку. В присутствии принца Орландии рисково было показывать свою печаль. За подругу детства мальчик был готов разорвать обидчиков на куски, что Тисроку точно не понравится. – Сьюзен! Ты так быстро ушла, что мне пришлось продираться сквозь этих стервятниц в одиночку. Более не бросай меня.

- Хорошо, братец, - усмехнулась королева, усаживаясь на диван и разглаживая подол легкого платья. Тонкая ткань так и струилась между пальцев. – Не брошу.

- Нас пригласили на охоту завтра утром. Говорят, тут есть чудесный оазис неподалеку, - проговорил Эдмунд, буквально падая рядом и взлохмачивая влажные от пота волосы. – И там водятся птицы, чей окрас и вкус просто невероятны!

- Тебе лишь бы поесть, - фыркнула Сьюзен. Младший брат сделал вид, что обиделся.

- Я лишь пересказываю то, что слышал.

- Вот и завтра то же самое сделаешь, - в тон ответила королева. Корин громко ахнул.

- Как? Вы с нами не поедете? Ваша меткость и зоркий глаз придутся очень кстати и поразят тархистанцев в самое сердце.

- Я не приемлю убийства даже неразумной дичи, - поджав губы, сказала Сьюзен. Ей, на штурме крепости Тельмар поразившей немало людей, было достаточно пролитой крови. С той поры королева стала необычайно чувствительна и практически не брала в руки оружие. Корин хотел было начать ее уговаривать, но Эдмунд остановил его взмахом ладони. Принц насупился – как же Сьюзен пропустит такое веселье? – и примолк.

- Значит, придется нам принять удар на себя, - протянул младший король. – И я очень надеюсь, что принц Корин соизволит более не вляпываться в неприятности.

- Я тогда не вляпывался, - возразил обиженно Корин. В его понимании приключения, коих в Тархистане уйма, к неприятностям не приравнивались. Эдмунд приподнял бровь. Его не вдохновляла перспектива объясняться перед Лумом, как его драгоценный наследник умудрился утонуть, прыгая с причала на спор.

Сьюзен так и не переменила своего решения. На охоту нарнийцы отправились без нее. Наблюдая с веранды, как друзья идут по двору дворца, королева тихо вздыхала. Когда те скрылись из виду, она вернулась обратно в покои. Ей было о чем поразмыслить.

Эдмунд не особо любил Тархистан. Холод он не привечал с юных лет и предпочитал тепло, но это выходило за все рамки! Когда еще и пыльно, и песок летит в глаза, и солнце печет, вообще жить невозможно. Еще немного, и корона начнет плавиться, капли металла – стекать по вискам. Сразу начинаешь тосковать по прохладе нарнийских лесов и ласковым золотым лучам, что обогреют, а не обожгут. До оазиса, как говорили проводники, рукой подать, так что решили обойтись без лошадей и, Аслан упаси, паланкина! По местным обычаям богатые вельможи могли не утруждать себя ходьбой и не пачкать ноги о землю, которой касаются грязные рабы. Эдмунду это совсем не нравилось, и про себя он поклялся, что никто и ничто его в переноску не затащит. Он будет драться насмерть, но пойдет на своих двоих! Благо, никто и не пытался. Южане действовали на нервы совсем другими способами.