Единственное вызывало его возмущение и непонимание. Не предпринималось никаких попыток защитить окрестные селения, которые нарнийцы захватывали с легкостью. Как же мирное население, что делать жителям, не способным оборонять себя от гнева государя?! Этим же вопросом мучились и другие солдаты, однако попытки самодеятельности жестоко карались. Все вооруженные силы стягивались в крепость, и растрачивать их на бои за незначимые точки лорд не собирался. Среди простых воинов назревал разброд, начались волнения. Они обострились, когда на подходе к столице зазвучал нарнийский рог. Мелодичный, в то же время грозный напев вознесся к небесам, словно поставив точку в приготовлениях, что вдруг потеряли всякий смысл. Каспа в тот момент находился в крепости. Ему хватило половины минуты, чтобы взлететь на стену и услышать, как город охватывает паника. Воины быстро возвращались за надежные стены и поднимали мост, бросая улицы на разграбление врага. Совестливые люди подняли шум, требуя, чтобы мирных жителей укрыли в крепости, но беспорядки быстро замяли. Разве так подогревают желание биться за своих господ? Каспу охватила злость. Что эта беготня на стенах, построения лучников и приготовления к штурму, если у обороняющихся нет желания драться? Какой смысл воевать во имя того, кому жизни народа безразличны? Впрочем, мысли так и остались мыслями. Парень занял свое место на стене, во втором ряду, сжимая лук и думая, что жить им всем осталось совсем немного. От львиной ярости их не спасет ни ров вокруг крепости, ни чудесная подмога, о которой не говорят, но о которой молятся.
Снова запел рог, теперь совсем близко. Нарнийцы выстраивались ровными рядами по ту сторону рва, но штурмовать крепость явно не спешили. Каспа пошептался с впереди стоящим, и тот легко уступил ему место смертника в первом ряду. Теперь было хорошо видно, как поблескивают в вечерних сумерках щиты фавнов, как сверкает золото на алом фоне и как скалится лев с развевающихся знамен. Воины раступились, пропуская вперед трех всадников – двух мужчин в рыцарских доспехах и одну женщину, от красоты которой захватывало дух. Правда, приблизиться к ней, вооруженной луком, было бы неудачной затеей. На седле ее коня Каспа углядел знакомый рог и прикусил язык. Так то была реликвия королевы Сьюзен?! Да уж, немудрено, что государю удалось сбежать от таких тупиц.
- Знаю, ты ждал меня с нетерпением, лорд Тельмар! – выкрикнул всадник, что держался впереди. На руке его красовался щит с изображением льва, на поясе покоился меч, что должен был быть принесен в дар упомянутому лорду. Каспа незаметно ухмыльнулся. Король Эдмунд ободрал всех как липку, ничего не оставил. Даже роскошного коня, на котором восседал Верховный король, бессовестно увел. Парень не мог не оценить такую насмешку. – Только без свиты, полагаю. Сейчас ты бы многое отдал, чтобы вовеки со мной не встречаться, верно? Только это невозможно, ибо за дела свои принято платить по чести. Я великодушен и прощаю тебе свое пленение, все, что я перенес. Только вот погубленные жизни моих подданных простить не могу.
Тельмарины на стене заволновались, зашушукались. Будут штурмовать, Каспа понял это сразу. Не из тех людей был Питер Великолепный, кто закроет глаза на такую дерзость. Все они мертвецы и есть, за что… Это передавали из уст в уста. Король Питер же продолжил:
- Однако в битве этой будет пролиты реки крови, в коих благородному человеку не пристало купаться. И хотя ты ими наслаждаешься, я сделаю поистине щедрое предложение. За свою наглость и бесчестье ты поплатишься головой. Выйди и сразись со мной, лорд Тельмар, ибо ты все равно умрешь. Вопрос лишь в том, скольких заберешь с собой в могилу.
На стене тут же повисла тишина. Гробовая, мертвая – такой Каспа еще не слышал. Казалось, все забыли, как дышать. Им предоставлен шанс выжить. Всем сотням солдат, что должны оборонять крепость, может быть дарована жизнь – ценой одной лишь жертвы, которую истинный правитель принесет без сомнений. Тем более когда ее требуют за его же роковую ошибку, а нападение на Нарнию ошибкой и было. Однако проблеск надежды был кратковременным. Луч солнца, едва пробившийся сквозь тучи, вновь потускнел, а в щит Верховного короля вонзилась стрела. Кони под нарнийцами затанцевали, занервничали. Сами воины государя подобрались, готовые броситься в жаркий бой по первой же команде. Каспа затаил дыхание, глядя, как Питер разглядывает стрелу в щите и вновь поворачивается к крепости.
- Как я понял, это ответ «нет», - произнес он насмешливо. – Коротко и ясно. Ты умрешь, лорд Тельмар, с тобой мне больше говорить не о чем. Теперь я обращаюсь к твоим воинам. Тельмарины! Посмотрите, кому вы поклялись служить, чьи приказы выполняли. Будете ли вы биться за того, кто не желает биться за вас? Ваши дома не тронуты, ваши семьи целы и невредимы, ибо нарнийцы никогда не обидят беззащитных. Я даю срок до рассвета. Все, кто покинет крепость до восхода солнца, смогут беспрепятственно вернуться к своим родным, ежели не будут более угрожать моим воинам. Им будет гарантирована безопасность, их никто не тронет, даю слово короля!.. Когда же взойдет солнце, мы начнем штурм и все, кто останется внутри стен, будут уничтожены.
На этом государь Нарнии развернул коня и поехал обратно. Его брат с сестрой последовали за ним, не сказав ни слова, оставляя погрузившуюся в безмолвие крепость позади. Питер придержал жеребца, подождал, пока родные поравняются с ним, и произнес негромко:
- Мы дали им шанс. Воспользуются они им или нет, уже не наша забота. Все, что мне от вас потребуется, - это непоколебимость после того, как встанет солнце.
Эдмунд и Сьюзен серьезно кивнули. Большего обороняющимся Питер не мог дать, это и так был верх великодушия и благородства – дать солдатам возможность уйти. Правильно ли это? Младший король был уверен, что да. Какие последствия это будет иметь в дальнейшем? Одному Аслану известно, им же дано жить в неведении относительно будущего. Все, что они могут, - это стараться поступать достойно в настоящем.
Теперь все зависело от того, примут ли воины щедрое предложение, осознают ли его мудрость и покинут ли крепость. Конечно, все было не так просто, как казалось на первый взгляд. Тельмарины, может, и захотят воспользоваться шансом, однако невыгодно лорду терять своих бойцов. Шансов отстоять крепость у него немного, если еще и воины побегут, то ничего его не спасет. Однако лучше, чем отказом биться с Питером, он уронить дух воинства не мог. Когда враги стучатся в двери, обуреваемые жаждой расплаты, страх застилает все – на это и был расчет. Государь оправился от раны, но бой один на один мог закончиться и не в его пользу. Хорошо, что лорд, опасающийся за свою жизнь и страшащийся славы Верховного короля, об этом не подумал. Скомпрометировал себя в глазах у подданных и пошатнул доверие к себе. Только бы расшатанный столб и вовсе рухнул! Об этом думала Сьюзен, взявшая на себя заботу о мирном населении. Мысли о том не покидали Эдмунда, меряющего шагами палатку государя, который тоже не мог не ощущать, как утекает время. Давно опустилась на столицу ночь, и нарнийцы в дозоре зажгли факелы, а крепость не подавала признаков жизни. Что ж, если никто не выйдет за ее пределы, совесть Питера будет чиста. Он и так был добр к тем, кто этого, на его взгляд, не особо и заслуживал.
В томительном ожидании никто и не заметил, как миновала ночь и небо начало розоветь. Нарнийцы начали потихоньку готовиться к штурму. Воины начищали оружие, командиры облачались в боевые доспехи. Сьюзен, решившая участвовать в битве до конца, проверяла тетиву, пересчитывала стрелы – делала все, что угодно, только бы не смотреть на краешек солнца, показавшийся из-за горизонта. И когда золотое светило выглянуло наполовину, окрасив небеса в яркий багрянец, раздалось пение рога.
- Это не наш рог! – выдохнул Эдмунд, бросаясь наружу. Питер неохотно последовал за ним. Ему, в тяжелых доспехах, было неудобно бегать, да и не по чину это. Он не увидел, как закрылись ворота крепости, но вышедших из нее тельмаринов застал. Было их около двух сотен, не так уж много. Лидером выступал какой-то молодой паренек, изрядно нервничающий и оттого тарахтящий без умолку. При виде младшего короля тельмарин вздрогнул и неуверенно улыбнулся. Появление государя оказало эффект противоположный. Воины занервничали, парень же шумно сглотнул, затем выступил вперед и поклонился.
