Солнце вновь скрылось за облаками, но посеребренный клинок будто светился в полумраке, сковавшем горы. Сияние благородного металла было по-мертвому тусклым. Лезвие меча Эдмунда Справедливого, его символа, его вечного спутника, было сломано пополам, и этот разлом словно впился в сердце Сьюзен острыми осколками. Рядом лежал щит Питера, весь покрытый царапинами. Алый лев скалил яростно клыки, но не было вокруг врагов – те исчезли, за исключением защитников крепости. Королева огляделась по сторонам. Что примечательно, меча Питера, знаменитого Риндона, было не видать. Ведомая каким-то странным чувством, девушка присела и дотронулась до прохладной гладкой поверхности щита. На ней прозрачными бусинами дрожали капли давно прошедшего дождя. Прикосновением Сьюзен потревожила покой защиты государя, и тот отъехал ненамного в сторону. Под ним что-то лежало.
- Стража, - тихо произнесла королева. Голос ее был напряжен до предела. Подошедший нарниец внимательно внимал своей госпоже. – Все Тельмар перебиты?
- Пару мы взяли в плен, Ваше Величество.
- Приведите их сюда, - велела Сьюзен, сжимая в ладони серебряный перстень, который младший брат носил не снимая. Сломанный клинок, вещь, с которой он не расставался, - разум видел за этими знаками скрытый смысл, а душа не желала, не хотела признавать ужасающей правды. Оно искало лазейки, в существование которых безумно хотелось верить. Разрушить этот спасительный самообман мог только тельмарин, приведенный нарнийцами. Королева глубоко вздохнула и взглянула помятому, потрепанному сражением мужчине прямо в черные глаза. Теперь голос ее звучал ровно, холодно. – Что с моими братьями? Отвечай немедленно.
- С каким из? – приподнял тельмарин бровь. Сьюзен сжала кулак, и грани перстня больно впились в ладонь. Она бы не удивилась, если бы из-под пальцев начала сочиться кровь, как из трепещущего сердца, предчувствующего жуткий ответ. Фавн встряхнул пленного, без слов веля не увиливать от ответа, и тот нехотя продолжил: - Младший мертв… И если будете посговорчивей, старший избежит такой судьбы.
И внутри на миг шевельнулась радость от вести, что Питер жив. Радость, столь неуместная сейчас, когда боль и тоска от потери затопили королеву с головой. Тельмарина по короткому приказу сразу увели, и королева осталась одна посреди поля брани. По щекам ее текли слезы – не только от скорби, но и от стыда за тень облегчения, что промелькнула на миг в мыслях. Почему сердце так легко сделало этот ужасный выбор, Сьюзен не хотела признавать, и оттого слезы бежали по щекам непрерывным потоком. Обманывать себя было глупо: с Эдмундом они вечно цапались. Инертности, сомнениям и кропотливости не ужиться рядом с решительностью, резкостью и твердостью в суждениях. Старшая сестра вечно воевала с младшим братом - за звание второго человека в Нарнии, за принятые решения, за избранную им невесту. Ни в чем не удавалось им сойтись, и хотя конфликты с годами сошли на нет, Эдмунд немало Сьюзен раздражал именно своевольностью и острым языком, что ранил порой незаслуженно больно. Питер же не раздражал никогда. Он был понимающ, терпелив и не кидался словами, точно кинжалами, был готов искать компромисс, а не отстаивал свою точку зрения до последней капли крови. За Питером Сьюзен всегда шла, на него жила с оглядкой… Пусть разум и не отдавал одному из братьев любви большей, ибо знал, что так нечесто и недостойно, сердце вмиг распорядилось и выразило все чувства в короткой мысли, что не давала покоя и поныне. Она чувствовала, что с младшим из братьев случилась беда, стоило наткнуться на сломанный клинок, вместилище души любого воителя. И потому была готова услышать горькую правду. «Только не Питер!» - промелькнуло в голове. Что ж, надежды стали явью.
Но почему от них только больнее?
Комментарий к Глава 20
С нетерпением жду ваших отзывов, дорогие читатели!)
========== Глава 21 ==========
Эдмунд сделал неосторожный вздох и тут же застонал от боли. Из-за того, что он лежал лицом вниз, уткнувшись носом то ли в кучу тряпья, то ли в кого-то, звук вышел глухим и практически неслышным, но это короля отнюдь не утешило. Грудь раздирало от мало-мальски глубокого вдоха. Боль не давала расправить легкие, заставляла дышать мелко и как-то жалко, да и было ли чем? В горле першило от пыли, а голова была чугунная, хотя, наверное, не из-за высокой влажности и тяжелого, дурманящего запаха, витающего в воздухе.
Память возвращалась к королю медленно, крайне неохотно. Понемногу приходя в себя, он перевернулся на спину и отрешенно посмотрел на кусок неба, виднеющийся сквозь дыру в крыше. Клочок чистой голубизны в грязном, пропитанном кровью, мокром насквозь мире, в котором он оказался. Странный, но чарующий вид предстал его глазам… Ах да, он же упал со стены вместе с каким-то тельмарином! Эдмунд снова застонал. Виски раскалывались от нахлынувших воспоминаний, что были больше наборами звуков и образов, чем четко оформленными картинами прошлого. Когда врагов стало слишком много, его невольно прижали к внутренней ограде стены вместе с товарищами. Это случилось буквально спустя минуту после того, как Сьюзен улетела. Бой был настолько бешеный, что не гнушались кулаков. Тельмарин схватил короля сзади, тот принялся вырываться и поскользнулся на мокрых камнях. Они оба рухнули со стены прямо на крышу казармы, которую эта тварь собой и проломила… Вот и валяется мертвым – на его месте мог бы быть сам король, который приземлился на противника и потому остался жив. Повезло, ничего не скажешь…
В ушах звенело, словно битва еще продолжалась, но нет – снаружи было тихо. Как будто ночью и не шла ожесточенная, яростная схватка. Голубой клочок под потолком казался настолько чужим в пройденном Эдмундом безумии и оттого настолько волшебным, что король невольно протянул вперед руку, пытаясь коснуться этого прозрачного, чистого шелка. Вид собственной ладони, грязной, измазанной в крови, привел его в чувство. Равнодушие, сковывавшее до сих пор измученное тело, исчезло, и из души ушла сосущая пустота. На ее место пришли вопросы, пока звучащие в сознании еле слышно, но набирающие силу: что произошло с тех пор, как он выбыл из игры? Чем закончилась эта битва? Произошло ли чудо? И где Питер?..
Эдмунду стоило невероятных трудов встать на четвереньки. Мало того, что каждый вздох причинял боль, так еще его сверху покрывал небольшой завал. Будь король здоров и полон сил, обломки досок он бы разгреб за пару движений, а так пришлось повозиться. На это ушли, кажется, все силы, что по жалкой капле возвращались к молодому человеку. Сумев выбраться из-под завала – крыша была сделана добротно, как им удалось ее пробить? – воин некоторое время лежал плашмя, пытаясь отдышаться. Чуть отдохнув, он покосился на тельмарина, который столкнул его со стены и спас, приняв на себя весь удар. Ненамеренно, конечно, откуда у этих бесчестных тварей такое благородство? Без сомнений, крупный мужчина был мертв. Ему при падении пришлось гораздо хуже. Вон, даже голову размозжил, бедолага.
Нужно встать. С этой мыслью Эдмунд попытался подняться на ноги, которые не держали его. Колени предательски задрожали, и на одно мгновение король подумал, что они не выдержат. В голове пронеслось яростное: «Я должен встать!», и этот не оставляющий выбора приказ самому себе придал сил. Воин поднялся и, опасно шатаясь, побрел к приоткрытой двери. Теперь болела не только грудная клетка, но еще и живот. По лицу побежала теплая кровь – бровь была глубоко рассечена какой-то деревяшкой, и от гримасы боли засохшая корка треснула. Прислонившись плечом к дверному косяку, король выглянул наружу, сам скрытый от посторонних глаз.
Да, сражение закончилось, причем уже давно. Не доносилось звуков остаточной борьбы, какие бывают при добивании единичных противников. Издалека звучала речь. Людские голоса. Тельмар. Значит, эту битву нарнийцы проиграли. А значит…
Нет. Если выжил Эдмунд, то и Питеру наверняка удалось спастись! Он наверняка отступил вместе с нарнийцами. Младший король пресек все попытки думать иначе, потому что поверить в свою догадку было попросту страшно. Да, братья мечтали сложить головы в бою за Нарнию, умереть, как и подобает воинам. Они даже подходили опасно близко к этой черте, что отделяет плато от бездонной пропасти, дно которой не известно никому из живых. Только вот сейчас Эдмунд заглянул туда одним глазом – и едва успел отшатнуться. Точнее, его отдернул от края случай, но счастливый ли? Оставалось надеяться, что провидение, позволившее ему остаться в-живых, когда он был готов умереть с мечом в руках, сделало это не зря. И было также милостиво к Питеру.
