Вступление
«Белый слон» - выражение, пришедшее к нам из древнего Сиама. Чтобы избавиться от неугодного придворного, король Сиама дарил ему большого белого слона. Стоимость прокорма животного быстро разоряла придворного, а избавиться от царского подарка было невозможно. С тех пор большое, внушительное, но бесполезное приобретение называют «белым слоном». Именно такими «слонами» и оказалась «великолепная шестерка» американских суперфрегатов, которым, как ни странно, пришлось сыграть значительную роль в войне 1812-1815 годов. Но обо всем по порядку...
Начало американскому военному кораблестроению было положено в конце XVII века, когда в 1696 году со стапелей верфи в Портленде (Нью-Хэмпшир) сошел 50-пушечный «Леопард». Надо сказать, что до конца XVIII века это был самый большой военный корабль, построенный на верфях североамериканских колоний. Дело в том, что в колониях было развито местное самоуправление, которое не финансировало кораблестроение целенаправленно, верфи были маленькими, администрации верфей не было в помине, корабли предназначались и для торговли, и для возможного каперства. Основным строительным материалом были сосна и местный дуб, технологии сушки отсутствовали в принципе, либо не соблюдались. Именно поэтому в ведомстве британского Адмиралтейства американские корабли чаще всего числились как «транспорты», «обсервационные корабли» или «суда снабжения».
К середине XVIII века на верфях Америки британцы строили фрегаты, шлюпы и малые суда, которые в основном служили либо у североамериканского побережья, либо в вест-индских колониях. Качество колониальной постройки было несомненно хуже, нежели британской, да к тому же и стоили они дороже (корабль в Англии обходился в 16 фунтов 5 шиллингов за тонну водоизмещения, тогда как постройка на верфях Америки стоила в среднем 25 фунтов за тонну водоизмещения). Тем не менее, метрополия старалась насыщать североамериканские верфи заказами, поскольку собственно британские корабелы строили в основном более крупные корабли от V ранга и выше.
Кроме того, на Великих Озерах строились целые флотилии канонерских лодок, прамов, шлюпов, галер и других мелких кораблей и судов.
Основные верфи были сосредоточены в городах Портленд, Бостон, Куинси Пойнт, Нью-Йорк, Балтимор, Норфолк, Портсмут, Госпорт и ряде других, которые принадлежали частным арматорам.
Фрегат «Конститьюшн»
Сеппинговский набор. Именно так Хамфрис усиливал киль на своих фрегатах
Теоретический чертеж корпуса фрегатов «Констелейшн» и «Конгресс» (1795 г.)
Поскольку во время американской Войны за Независимость основную задачу противостояния Royal Navy взяли на себя французский и испанский флоты, США не стали развивать военное кораблестроение, и ограничились каперством и переделкой быстроходных торговых судов в военные корабли. Два самых больших корабля Континентального Флота были переданы американцам Францией - это 42-пушечный корабль французской ОИК «Бон Омм Ричард» и 74-пушечный «Америка». Сами американцы ничего крупнее 32-пушечных фрегатов (причем последние - в очень малом количестве) не строили. После победы в Войне за Независимость Континентальный Флот был распущен, а в 1785 году последний оставшийся в строю 40-пушечный фрегат «Альянс» был продан американской Ост-Индской компании Роберта Морриса.
Все изменилось с началом Великой Французской Революции. Теперь верный союзник был прочно занят своими внутренними проблемами, флот Франции слабел день ото дня из-за бегства опытных офицеров-аристократов, и США в гипотетической морской войне могли рассчитывать только на свои силы.
Толчком к созданию американского флота послужили события 1793 года, когда Англия вступила в войну с Францией. К коалиции против Франции присоединились Пруссия, Австрия, Голландия, Португалия, Испания и Королевство Обеих Сицилий. О своем нейтралитете объявили только шесть стран Европы: Швеция, Дания, Генуя, Венецианская республика, Швейцария и Турция. Россия, хотя и щедро помогала деньгами антифранцузской коалиции, войска к Рейну посылать не стала. Таким образом, против одной страны без преувеличения ополчилась практически вся Европа.
Естественно, американская торговля попала под удар, поскольку торговые связи с Францией были очень крепки. Чтобы обезопасить свою морскую коммерцию, американцы заключили договор о торговле и дружбе с Англией, что в свою очередь сильно возмутило революционную Францию, и она из друга стала медленно превращаться во врага. Вообще, революция во Франции была принята в США неоднозначно, к тому же коррупция во французских правительственных кругах была просто ужасающей, и переговоры с якобинцами часто напоминали переговоры русских князей и монгольских ханов. Французские ответственные лица требовали взяток и подарков, причем иногда только ради того, чтобы американские послы могли встретиться с членами Конвента.
Кроме того, подняли голову алжирские и тунисские пираты. Ранее они боялись высовываться из портов, поскольку там постоянно дежурили сильные эскадры Royal Navy, но теперь английский флот был занят войной с французами, и пираты начали собирать обильную жатву в Средиземном море и Атлантике из торговых судов нейтральных стран.
«Хамфрисовские фрегаты»
В декабре 1793 года начались слушания в Конгрессе, и 2 января 1794 года с перевесом всего в два голоса (46 против 44) было утверждено строительство американского военного флота. Уже 10 марта была утверждена кораблестроительная программа 1794 года, которая предусматривала постройку или приобретение за границей четырех 44-пушечных кораблей и двух 36-пушечных фрегатов для защиты торговли. Скрягами из Конгресса был также добавлен еще один пункт: в случае достижения мирных договоренностей с пиратами строительство или покупка судов может приостановиться.
Остался вопрос - какие же корабли строить или покупать? И вот тут на сцене возник Джошуа Хамфрис. Военный министр США Генри Нокс еще с 1790 года советовался с разными кораблестроителями, и в результате остановился на проекте Хамфриса, который был одержим созданием «идеального фрегата».
Теория «идеального фрегата» возникла давным-давно. Родоначальником ее можно считать британского кораблестроителя Финеаса Петта, который в 1645 году по заказу графа Уорвика создал 32-пушечный фрегат «Констант Уорвик». Этот корабль имел сильное вооружение и мог победить любого противника слабее себя (уйти от него мало кто мог), а развитое парусное вооружение позволяло ему убежать от любого противника сильнее себя. Позже такие корабли создавались либо для нападений на торговые караваны (Франция, Англия), либо в качестве «маленьких линкоров» из-за недостаточного финансирования флота (Швеция, Дания, Россия)[* В качестве последнего можно привести в пример знаменитый шведский «Венус», который был захвачен Кроуном и долгое время служил в русском флоте.].
В 1780 годах французы предложили новую интерпретацию «идеального фрегата». Это должен был быть 44-пушечный однодечный корабль, имеющий на опер-деке пушки линкорного калибра (24-фунтовые). По вооружению это была модификация корабля IV ранга (50- и 60-пушечные корабли), которые к тому времени в сражениях уже в линию баталии не ставили, а использовали для конвойной или дозорной службы. Но 50-пушечники все-таки строились как линкоры, то есть имели усиленный набор и обшивку корпуса и второй дек - соответственно, меньшую относительно фрегата нового образца скорость и худшую маневренность.
Естественно, задача размещения большой батареи на одной закрытой палубе привела к увеличению длины фрегата, что, в свою очередь, не лучшим образом сказалось на корпусе корабля. Дело в том, что на таком корабле киль берется длиннее, и, соответственно, на нос и корму в районе килевой балки приходится увеличенная масса. Если же вспомнить, что предлагалось ставить орудия линкорного калибра, эта масса должна была быть еще более значительной. Со временем в районе носа и кормы киль прогибается и принимает форму банана, в свою очередь, поперечные связи корпуса ослабляются, и надстройки испытывают растягивающую нагрузку. Конечно, если бы такой фрегат имел несколько палуб (соответственно, большее число связей между шпангоутами), киль бы деформировался гораздо меньше, но это сразу бы увеличивало высоту борта корабля и, соответственно, паразитную парусность самого корпуса. Собственно, именно поэтому 50-пушечники легко несли свои пушки - они имели дополнительный набор жесткости в виде двух палуб.
