Такое место, наверное, показалось бы привычным Хану Соло. Однако Бена он бы сюда не подпустил и на пушечный выстрел.

Едва оказавшись на улицах Ниима, Бен осознал, какого труда стоило магистру Скайуокеру расположить к себе хоть кого-то из местных. Теперь юноша был почти уверен, что у многих здесь имелись спидербайки для быстрого передвижения по пустыне. Но вот поделиться с незнакомым типом, пусть даже за вознаграждение, очевидно, никто не спешил.

Бен углублялся все дальше. Он видел лачуги, сработанные из камня, смешанного с мокрым песком и воздушной известью, окруженные пристройками из железных обломков, с широкими карнизами, создающими тень, с узкими окнами, завешанными обрывками тканей. Ворота аванпоста с его высокими четырехгранными столбами и широкой полукруглой аркой, отливающей металлом — единственное приличное строение в округе. Улицы были такими узкими, что поневоле приходилось удивляться, как в эти проемы между хрупкими, убогими домами умудряется протискиваться солнечный свет. И все же, вездесущие местное светило не оставляло своим безжалостным вниманием даже самые унылые закутки.

Высшая каста в этих местах — перекупщики утиля. Они скупают годные технические детали, найденные на кладбище кораблей, собирая из них второсортные машины, которые, в свою очередь, продают мелким бандитам, регулярно появляющимся в таких местах — в основном, когда необходимо ненадолго залечь на дно. На длительный срок никто не остается здесь по своей воле; каждый предпочитает улететь при первой возможности. Всем известно, что Джакку — это яма смертников; это дыра, куда легко попасть, но выбраться — гораздо сложнее.

Местные воротилы служили как бы связующим звеном между обычным населением, которое они использовали в качестве дешевой рабочей силы, и мелкими криминальными лидерами, служившими основной их клиентурой. Их лавки всегда имели здесь спрос.

Возле одной из таких лавок под тенью широкого полога из посеревших от старости холщовых тканей Бен заметил группу людей, которые занимались тем, что очищали найденные технические элементы от песка и грязи. Согнув спины в рабской покорности, они были настолько погружены в свое горестное занятие, что даже не заметили, как незнакомый парнишка прошествовал мимо них, направляясь ко входу в лавку. Среди работников не встречалось взрослых и сильных людей — все, кто только мог, трудились в пустыне. Здесь же подрабатывали немощные — калеки, старики и дети.

Стариков было куда меньше. Мало кто на Джакку доживал до преклонных лет, а те, кто все-таки доживали, отнюдь не считали это удачей, ведь смерть — иной раз самый лучший ответ на все невзгоды. Большую же часть злосчастных тружеников составляли именно дети. Крохотные тощие фигурки, полуголые, отданные на растерзание беспощадному солнцу. Бен хорошо помнил малышню в храме; юнлингов с их нескончаемой возней и смехом. Среди этих детей не смеялся никто. Никто не балагурил, обсуждая с приятелями какое-нибудь забавное событие. Это было, вероятно, самое печальное и поражающее зрелище из всех, что ему приходилось видеть. В глазах этих детей не виделось блеска жизни, в них не плескалось озорство. Засуха и зной медленно, по каплям высасывали все соки из этих юных побегов. Это не дети, а крохотные старички, чьими взглядами владеет обреченность. Это те, кто, не успев пожить, были заживо ввергнуты в могилу.

Бен зашел в лавку. Здоровенная, обрюзгшая туша мужчины из расы кролутов встретила его там. Юноше как-то довелось услышать, что кролуты — от природы амфибии — когда выходят на сушу, то кажутся заплывшими жиром, неповоротливыми и отвратительными, хотя на самом деле под кожей у них отложен вовсе не жир, а запасы жидкости, чтобы существо не погибло от засухи. Однако со стороны это зрелище все равно было до крайности неприятным.

Скупщик утиля смерил гостя недружелюбным взглядом и прохрипел:

— Что вам тут надо?

Очевидно, кролут не смог совершенно отказаться от грубости в голосе, к которой привык, общаясь с местными оборванцами. Однако приличная одежда юноши была достаточным поводом, чтобы обращаться к нему на «вы», создавая хотя бы подобие обходительности. Его потуги выглядели настолько карикатурно, что Бен не удержался и сдавленно прыснул, поспешно отвернув лицо, чтобы создать у собеседника ощущение, будто он всего-навсего чихнул.

Затем, взяв себя в руки, молодой человек достал датапад и принялся диктовать хозяину лавки, какие элементы ему нужны для починки бортового компьютера.

Далее они стали торговаться. Это происходило самым банальным образом, не увлекательно и даже не смешно. Кролут, сбитый с толку юным видом неожиданного клиента, пытался сыграть на его наивности и всучить другие, более старые и не такие работоспособные детали как те, что Бен искал, уверяя, что те являются полными их аналогами. Все это могло быть даже забавно, если бы так быстро не наскучило юноше. Кролут настаивал на своем слишком долго, чтобы это вышло за пределы всякой шутки. Был даже момент, когда Бен вспылил на полном серьезе и едва удержался, чтобы не активировать сейбер, висевший на поясе, который на этот раз молодой джедай все же потрудился прикрыть полами своих широких одежд.

Кончилось тем, что юноша небрежно провел рукой перед глазами хозяина. Темень его бархатных глаз, словно бездна черной дыры, пронзила сероватое лицо кролута.

— Довольно, — скомандовал Бен, — ты принесешь то, что мне нужно. Немедленно.

Тот, мигом преобразившись, попросил клиента немного подождать, а сам куда-то ретировался.

Бен удовлетворенно вздохнул. Обман разума не всегда ему удавался, Скайуокер говорил, что его падаван слишком взвинчен и нетерпелив. Да и практики по этой части было до обидного мало. Но сейчас Сила, кажется, не подвела.

Минуту спустя кролут притащил пару объемных ящиков с деталями, среди которых довольно скоро отыскалось все необходимое.

Аналогичным образом Бен убедил кролута принять для расчета новореспубликанский кредитный чип, который оказался совместим с его магнитным платежным устройством — видно, торговцу было все же не в новинку принимать к оплате датарий поствоенного образца. Да и каким бы образом он иначе обслуживал других приезжих? А умолчал об этом, вероятно, чтобы намекнуть на свое неудобство и тем самым еще больше взвинтить цену.

В довершение этой истории юноша обменял на двадцать кредитов около дюжины пайков, или «паечков» — так забавно назвал их сам хозяин лавки.

Бен сложил покупки в сумку, распрощался с кролутом и без какого бы то ни было сожаления покинул его владения.

Вновь проходя мимо маленьких чернорабочих, ученик Скайуокера ненадолго задержался. Он не решился предложить им милостыню, опасаясь, что те начнут стесняться незнакомца. Поэтому просто оставил сверток с пайками на краю толстой железной балки, возле входа в импровизированный цех.

Когда юноша отошел подальше, несколько голодных маленьких существ окружили сверток. Они приближались осторожно, робкими взглядами изучая то, что им предназначалось.

Потом вдруг один мальчишка, самый бойкий, решился заглянуть внутрь.

Видно, прочие догадались о содержимом по одному выражению его лица. Через долю секунды все, как один, набросились, разрывая сверток и загребая пакеты с пищей, подобно стае жуков-пираний, одних из самых опасных существ в явинских джунглях. Одичавшие от ощущения легкой добычи, они щедро отвешивали друг другу размашистые удары.

Потасовка, впрочем, продлилась недолго. Вскоре дети вновь разлетелись по своим рабочим местам, тщательно скрывая пайки под рубахами и в карманах штанов. Они успели разойтись до того, как скучающие и как всегда злые от нескончаемой жары блюстители порядка из местного ополчения успели заинтересоваться дракой и в особенности ее причиной.

От подачки заезжего щеголя не осталось и следа.

***

Тело замерло в боевой стойке, которая является как бы приглашением к дуэли: только вместо слов говорит сейбер, отведенный в сторону на вытянутой книзу руке. Потом, когда выдуманный противник начал приближаться, Бен молниеносно вздернул световой меч наизготовку вверх — изумрудное лезвие едва не касалось лица юноши, визуально разделяя его на две равные части — и рассек воздух двумя изящными ударами. Сперва влево, потом вправо, как бы рисуя букву «Х». Приветствие окончилось — и можно было начинать бой. Бен Соло, лучший ученик Новой академии джедаев сорвался с места в уверенном натиске. Его мускулы были напряжены. Он наседал ровными, отработанными движениями, без спешки и суеты, грациозно, изысканно и неотвратимо. В этом философия второй формы боя, самой утонченной из всех — идти к цели уверенно, не спеша, как бы предугадывая удары противника. Это идеальное сочетание мощи и ловкости, покоя и страсти, которыми были наполнены его боевые фигуры.