— Однажды я поведал ему о Дарте Вейдере, как о примере человека, в котором Тьма и Свет также сочетались уникальным образом. Но я и подумать не мог, что мой рассказ произведет на Бена такое впечатление!

В устах магистра эта история звучала, как назидание. Люк надеялся, что мальчик сумеет осознать опасности, которые скрывает Темная сторона, и это поможет ему обуздать Тьму в собственной душе. Но все получилось точно наоборот. Бен начал интересоваться жизнью Вейдера. Еще не зная о том, что является его потомком, он изучал великое прошлое главнокомандующего имперского флота — и все больше проникался к нему благоговейным трепетом.

— Но Бен — это вовсе не Вейдер, — упрямо заявила Лея. — Дарт Вейдер уничтожил Энакина Скайуокера — ты так говорил, Люк, не правда ли? Он и сам этого не отрицал.

Оставил лежать бездыханным среди множества изуродованных тел в разрушенном Храме джедаев. Или похоронил среди пепла и серы на Мустафаре.

— А когда Энакин неожиданно воскрес, пришел конец уже самому Вейдеру. Это тоже рассказывал мне ты, брат мой. Но Кайло Рен так и не смог убить Бена Соло. И Бен не может изгнать из себя Кайло Рена.

Эти две ипостаси обречены сосуществовать в одном теле и вечно бороться, заставляя страдать одна другую.

Генерал сердито тряхнула головой. Один непокорный вьющийся локон выбился из прически, очаровательно упав на висок.

— Помоги ему.

— Если б я мог… раньше я пытался. Много лет надеялся побороть чудовище, медленно растущее, крепнущее на моих глазах и день за днем поглощающее мальчишку, которого я воспитывал долгие годы, как своего родного сына. Но я проиграл. Поверь, если я вмешаюсь; а тем более, если к Бену вернется его прежняя мощь, всем будет только хуже.

Лея замерла от жестокости его слов.

— Под маской чудовища мой сын еще жив, и он мучается. Он задыхается, брат! Ему грозит гибель, если ты не вмешаешься.

Люк погрузился в горькое молчание.

Было и еще одно обстоятельство, неизвестное Лее, но известное ему самому — это девушка. Кое-что из того, что Рей узнала о себе совсем недавно, достигло и Скайуокера: дочь Дэрриса — адепта Тьмы такого же, как и Кайло Рен. Наделенная уникальной возможностью высасывать здоровье, энергию и способности у других одаренных. И похоже, чем крепче между ними эмоциональная связь — тем большую опасность представляет дар этой девочки для того человека, рядом с которым она находится.

Люк много размышлял над двумя недавними открытиями — Пробуждение Силы в Рей и одновременно угасание Силы в Бене. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, в чем тут дело. Подсознательная связь, взаимное притяжение удивительной силы появилось между ними тотчас, когда они впервые повстречались на Джакку. Не потому ли меч Избранного выбрал Рей? Именно она заставила воспрянуть энергию, скрытую в этом оружии, пребывавшем в молчании десятки лет. Не потому ли легендарный сейбер показал ей не кого-нибудь, а именно Бена — в тот самый полный слез и смерти день, когда пал храм на Явине? Не потому ли Бен похитил девушку, одним из первых почувствовав в ней пресловутое Пробуждение?.. Кажется, Сила нарочно играет с молодыми людьми, вновь и вновь сталкивая их друг с другом. Вот только с какой целью? И какая роль здесь отведена самому Скайуокеру?

Магистр вновь подал голос:

— Скажи, пока Бен находился рядом с тобой, он хотя бы раз упоминал о Рей?

— О Рей? – изумилась Лея. — Так ты все-таки успел познакомиться с нею?

Люк нетерпеливо кивнул.

— Да, успел. И поверь мне, она жива и здорова. Но ты не ответила на мой вопрос.

Органа нахмурилась.

— Не просто говорил, Люк. Он бредил ею. Твердил, что эта девочка постоянно в его мыслях. Что он видит ее лицо, стоит только попытаться сконцентрироваться. Он упоминал о ней в своих молитвах, с ненавистью и отчаянием, как о наваждении, от которого желает, но не может избавиться.

Ее брат заметно разволновался — именно такой ответ он и ожидал услышать.

Остается удивляться тому, с какой отвагой и решимостью Бен, этот сумасшедший, сам отдал себя во власть ее хищному дару. С какой поражающей готовностью сперва ранил себя сам, а после — подставился под растущую мощь Тьмы, скрытой внутри Рей. С каким упорством гнался за этой девушкой, хотя должен был бежать от нее; бежать без оглядки. В тот час он был самым опасным зверем, который внезапно сам сделался пищей.

— Рей тоже думает о нем. Иной раз сама не отдавая себе отчета.

— И что это значит? — недоумевала Лея.

Люк пристальнее вгляделся в лицо сестры, чтобы видеть все отражающиеся на нем перемены.

— Тебе ли не знать, что это означает, — сказал он ворчливо.

На самом деле он и сам не понимал до конца причину этого странно явления. Однако знал, что у великой Силы имеется свой замысел, и перечить ей зачастую себе дороже. Их отец однажды пошел против воли Силы в попытках избавить свою тайную супругу, драгоценность своей жизни, от смерти при родах — и тем самым погубил и ее, и себя.

Бархатные глаза Леи продолжали испепелять Люка выражением ожидания и ярой, упрямой надежды, которому его совесть не могла противостоять.

И он отважился. Прикрыв глаза, коснулся ее сознания своим.

«Гляди, Лея. Гляди внимательно…»

Она без разговоров открыла ему свой разум, доверившись воле брата, которая увлекала ее, погружая в воспоминания. Воспоминания, призванные многое объяснить.

***

Двое молодых падаванов из старших учеников магистра Скайуокера сражались в спарринг-дуэли на тренировочной площадке, густо окруженной зрителями — другими учениками всех возрастов, падаванами и юнлингами, которые галдели, веселились и подбадривали бойцов. Среди их говора то и дело проскальзывала одна и та же фраза, которая должна была порадовать материнское тщеславие Леи; означавшая, что все эти дети явились сюда, в основном, ради ее сына — чтобы поглядеть, как дерется лучший ученик в Академии: «Бен… глядите, сейчас будет биться Бен…»

Противники только-только пошли вкруговую, примериваясь для удара.

Бену противостоял юноша из расы тогрут — с мускулистыми руками, заметными из-под закатанных для удобства рукавов туники; с крупным причудливым рисунком белых линий на красновато-желтой, янтарного оттенка коже и широких, хотя еще достаточно коротких и ровных в силу возраста монтралах. Вместо традиционной падаванской косицы этот малый носил, согласно обычаю своего народа, украшение из зубов акула. Он сражался, отдавая очевидное преимущество приемам Шии Чо — первой, самой примитивной из семи боевых форм, которую разнообразил, вплетая туда некоторые простейшие элементы Атару.

Движения Бена были куда более элегантными и занимательными; ради них-то здесь в этот час и собралась такая огромная публика. Многие дети давно брали с падавала Соло пример, утверждая, что однажды научатся фехтовать с такой же ловкостью.

Поначалу единственной тактикой Бена было отступление. Юноша пятился, уклоняясь от ударов, не уставая маневрировать и при этом успевая следить за движениями противника, пока не уперся спиной в массивный ствол многолетнего дерева, которое росло у края площадки. Тогда Бен резко отпрыгнул вправо, так что синее лезвие сейбера тогрута пронеслось в опасной близости от его руки и полоснуло пустоту.

Теперь Бен вновь стал обходить противника кругом, неожиданно переключаясь на технику Джем Со с ее широкими косыми ударами, начал наступать, уверенно тесня тогрута и понемногу прижимая к противоположному концу площадки. Его тело двигалось все увереннее, в жилах просыпался огонь. Горящие глаза, плотно сжатые зубы. Его пируэты все меньше напоминали заученную технику; все больше — свободный полет. Парень легче импровизировал, сам себе позволяя то, чего прежде не позволил бы. Уходил, кружился на месте. Иногда делал вид, что отступает, на деле же заманивая противника в ловушку, где тот не смог бы полноценно блокировать удар.

Наконец, его уверенный выпад, пришедшийся тогруту под левую лопатку, заставил того упасть на колени. Малышня загалдела сильнее.