И все же, она не врет. По непонятным причинам все его существо верило ее словам, невзирая ни на какие оговорки.

Удерживая с обеих сторон, конвоиры выволокли заключенного за дверь.

***

Средних размеров золотистая ящерица, с каменной твердостью обхватившая лапами имитацию ствола дерева Олбио, надменно косила черным своим глазом в сторону пленника и не двигалась с места.

— Исаламири? — хмыкнул Кайло, глядя попеременно то на треклятых рептилий, которых тут было не меньше, чем полдюжины — застывшие на искусственных кронах в вольере во всю стену за спиной Диггона, они казались вылепленными из золота изваяниями — то на самого майора, сидевшего напротив с довольным видом.

Диггон горделиво кивнул.

— Умно… — усмехнулся юноша.

Эти существа с планеты Миркр способны создавать вокруг себя защитное поле, которое препятствует использованию Силы. Одна из давних имперских смекалок, известных еще с тех времен, когда приверженцы Палпатина охотились на джедаев, переживших Великую резню и затаившихся.

Кайло был знаком каждый из подобных методов — ведь не кто иной, как его дед являлся главной гончей императора, от которой бежали все звери, даже самые опасные. Исаламири, броня таозина, кортозис, способный выводить из строя световые мечи — все это хитрости были направлены на то, чтобы у обыкновенных людей в прямом столкновении с одаренными была хотя бы какая-то возможность уровнять силы.

Если чешуйки таозинов использовали для слежки и засады — чтобы чувствительные к Силе не заподозрили неладное, то исаламири были хороши для допросов, особенно если требовалось, чтобы жертва пребывала в здравом уме, что исключало применение наркотиков.

— Отрадно видеть, что даже вы, поборники свободы и нравственности, используете наследие Империи в своих целях.

Внезапно Бен опустил голову, скрывая нездоровый смех. Право, сколько заботы! Дефлекторные поля, наручники, электрошок, усиленная охрана, постоянные инъекции медицинских препаратов, а теперь еще и ящерицы-исаламири, одного количества которых, к слову, довольно, чтобы огородить от его сверхспособностей ближайшие отсеки корабля — и все впустую. Если бы только Диггон знал, что пленник и без всяких дополнительных уловок не может толком использовать Силу, то наверняка почувствовал бы себя круглым дураком.

Полагая, что заключенный еще не до конца отошел от воздействия лекарств, Диггон со спокойным видом дал ему время опомниться и попривыкнуть к здешней обстановке.

— Жаль, что приходится поддерживать вас в таком плачевном состоянии, — с искренним состраданием вымолвил он. — Однако я наслышан о вас, Рен. Уверен, вы с вашим неукротимым нравом способны причинить вред и себе, и окружающим. Тем более что отчеты майора Калонии, которая наблюдала вас все это время, как врач, подтверждают мои подозрения. Но не волнуйтесь, — поспешно уверил Диггон, — это продлится исключительно до прибытия на Корусант. Там вас будут содержать в куда более сносных условиях.

Помолчав, он добавил немного тише, с откровенной претензией на доверительность:

— Вы должны знать, что канцлеру отнюдь не выгодно каким-либо образом издеваться над вами, или калечить вас. Напротив, всем будет только на пользу, если к вам поскорее возвратятся силы и возможность трезво мыслить.

Наконец, Кайло вновь поглядел на разведчика. Его взгляд светился больной, затравленной гордостью.

— Я не думал, что допросы начнутся так скоро, — выдавил он.

Диггон всплеснул руками.

— Помилуйте! Какой же это допрос? Я просто хотел… как бы это сказать…

— Побеседовать со мной? Узнать меня получше? — со знанием дела подсказал Кайло.

— Именно, — не уступал майор.

— Заговорить мне зубы какой-нибудь дребеденью, заставить почувствовать себя в безопасности, а затем попытаться понемногу, исподволь выведать тайны Первого Ордена?

Что касается методов получения информации, в этой игре ему известны все ходы наперед.

Если подумать, эта идея — оказаться как бы по другую сторону, испытать на себе все то, что он многократно проворачивал на других — кажется даже занимательной. Подобный опыт может помочь ему объективно оценить собственные силы. Как долго ему удастся продержаться?

Сноук учил его не избегать боли, а, напротив, видеть в ней союзника. Использовать мучения тела для укрепления духа, разжигая в себе священную ярость. Техника, которую юный Бен Соло бессознательно практиковал, когда по ночам, закутавшись в гору одеял, чтобы учитель не застал его за этим занятием, втихомолку наносил глубокие порезы на свою кожу. И тогда боль и наслаждение соединялись в высшей их точке, позволяя чувствовать в себе такую мощь, какую прежде юноша не мог даже представить.

— А если я скажу, что мне попросту любопытно познакомиться с вами? — спросил Диггон, не отрывая пристального взгляда от лица пленника. — Ведь это вы — тот, кто именует себя Кайло Реном, магистром рыцарей Рен, учеником и правой рукой Сноука, главы Первого Ордена?

— Не будь вы уверены в моей личности, я бы не сидел здесь, не так ли? — огрызнулся Бен.

Диггон одобрительно кивнул — мол, хороший ответ.

— Ну вот, — сказал он с выражением какого-то насмешливого подобострастия. — Ваше имя — истинная легенда наших дней. Темный рыцарь, один из последних чувствительных к Силе, умеющих управлять своими способностями, во всей галактике. О вас говорят, как о демоне во плоти, мало кому довелось снискать такую удивительную славу. Как же мне не жаждать нашего знакомства?

В этих сладких дифирамбах, однако, таилась явная подковырка. Дело в том, что глава ордена Рен добился своей впечатляющей известности, с налетом мистицизма, не только и не столько благодаря собственным заслугам, сколько используя такую же громкую, мистическую славу Дарта Вейдера, и Диггон знал об этом не хуже самого Бена.

Молодой человек нахмурился.

— Разумеется, — парировал он, — особенно если учесть, сколько лет вы плясали под дудку Терекса, допустив его шпионов повсюду, вплоть до самых верхов. Теперь вы будете отчаянно хвататься за любую возможность, чтобы обыграть соперника. Для вас это — не просто война, но и личное дело. Дело чести, не так ли? И вы рассчитываете, что я стану вашим оружием.

На сей раз уже Диггону пришлось приложить усилие, чтобы удержать самообладание.

— У вас нет выбора, — заметил майор.

Кайло не стал отвечать, и трудно предположить, какое чувство преобладало в его душе в тот момент — вынужденное смирение или, напротив, твердость и решимость. Впрочем, так ли уж сильно они отличатся?

— Сколько вам лет, Рен? — продолжал допытываться Диггон.

— Двадцать девять.

Разведчик едва заметно скривился. Он полагал, что меньше. Палач Первого Ордена выглядел совсем, как юнец.

— Как давно вы состоите на службе в Первом Ордене?

— Со дня его основания.

— Вы имеете с виду официальное основание, или фактическое?

— Официальное.

— Значит, шесть лет?

— Да.

«Не так уж и долго», — походя отметил майор.

Он поднялся из-за стола.

— Не желаете чашку кафа? Я могу приказать освободить вам руки, если пообещаете вести себя смирно.

— Благодарю, — Кайло покачал головой.

— Как хотите. А я выпью, если не возражаете?

Диггон отошел в угол, где стоял автомат с горячими напитками, хотя пленник не сомневался, что краем глаза майор продолжает следить за ним, как будто ждет, и даже надеется, что тот совершит какую-нибудь глупость.

Возвратившись с дымящимся пластиковым стаканом в руках, Диггон устроился на прежнем месте и, вальяжно сделав глоток, произнес:

— Признаться, когда до меня дошли слухи, что за человек скрывается за именем «Кайло Рен», я был просто шокирован. С такими родителями, как генерал Соло и генерал Органа, сбиться с праведного пути, примкнуть к оплоту тирании. Какой в этом смысл?

— Если вы намерены говорить о моих родителях, — холодно произнес Кайло, — то лучше нам завершить беседу прямо сейчас. Поверьте, я не испытываю никакого желания поддерживать эту тему.