Как только его выпустили в вольное плаванье, Эрик шатнулся вправо, влево, чудом устоял на ногах и нетвердым шагом двинулся условно в мою сторону. Он невероятным зигзагом добрался да меня, обнимая за шею одной рукой и повисая на моем плече.

— Да-да, — пискнула я, — давай поговорим у себя?

— Но я хочу, чтобы все знали! — буйствовал авантюрист. — У меня — самая лучшая жена!

Он как-то развернул меня к себе, взяв за плечи.

— Дорогая, — сказал он совершенно серьезно, неотвратимо близко глядя мне в глаза, — я хочу сказать тебе. Я люблю тебя и только тебя.

И поцеловал.

Прямо на глазах у высыпавшей посмотреть на бесплатное развлечение толпы местной стражи. Да твою ж мать! Мне сейчас хотелось только одного: провалиться на месте. Как он мог так переборщить с выпивкой?! К тому же такой отвратительной! Стыдобища-то какая.

— Пойдем! — прошипела я, как только он от меня оторвался. — Не устраивай балаган!

Мы вышли, провожаемые ошарашенными взглядами и сальными ухмылочками, причем, Эрик опять тяжкой ношей висел у меня на плече. Однако, стоило завернуть за угол, как рыжий мгновенно принял вертикальное положение и принялся поправлять воротник рубашки.

— Для первого раза — вполне, — абсолютно трезвым голосом заметил он, — ты так очаровательно изображала смущение, прямо даже щеки такие розовенькие. Мне понравилось. Четыре. С плюсом.

— П-почему? — только и спросила я, ошарашенно. — Почему — четыре?

— Ты не осмотрелась. Не пересчитала охранников. Нужно больше внимания обращать на детали. Ну, ничего, ты привыкнешь.

— Ты же был пьян! — заорала я, кидаясь на него с кулаками.

— Купилась? — разулыбался авантюрист, перехватывая мои руки, разворачивая меня одни движением. — Это же комплимент! Я — хорош?

Теперь, он прижимал меня спиной к себе, удерживая запястья за спиной одной рукой, и чуть нажимая на горло — второй. Щадящий вариант захвата.

— Я тебя побью! — прошипела я, поняв, что вырываться бесполезно, если я не хочу задохнуться.

— Успокойся! Это надо было для дела! — промурлыкал он, ухмыляясь, в мое ухо, обжигая дыханием.

— Когда ты прекратишь меня дразнить?

Тихий смешок. Захват на горле немного ослаб, зато пальцы принялись слегка поглаживать шею, от чего по телу побежала толпа мурашек.

— Никогда, пока жив.

Он немного приуменьшил тогда, как я только теперь понимаю. Он не прекратит этого и после смерти. И после второй — тоже. И, видимо, после десятой. Никогда. Но как это все тогда было натурально…

— Отпусти, — попросила я, чувствуя, как слабеют колени.

С того случая, когда я залезла ему в голову, воспоминания о том, что было после навсегда поселились в моей голове и норовили вылезти, когда совсем не надо…

— Успокоилась?

Да, блин.

— Да. Это было так… Невероятно! Ты мог бы играть на сцене!

Я поправляла воротник формы бойцовских котов, а авантюрист только скривился.

— Зачем? Это скучно, — пожал он плечами.

— А синяк?

— Он как раз настоящий. Подрался с каким-то парнем на улице. Давай возвращаться, нарисуем план и будем думать.

Через полчаса мы сидели на балконе Замка, Эрик вдохновенно рисовал, а я смотрела на него, улыбаясь. Какой у него это все получается? Техномаг, следопыт, снайпер, а какой актер!

— Но ты, правда, затмил бы всех в Королевском театре.

— Я не люблю актеров. Особенно потомственных, — машинально ответил он, водя грифелем по листу.

— Почему?

— Ты знаешь термин 'театральные дети'?

— Нет, кажется.

— Представь себе какую-нибудь актрису, известную. Она неблагородного происхождения, но вокруг нее начинают крутиться всякие графья, виконты, дарят цветы, драгоценности, добиваются внимания. И так получается, что у нее рождается ребенок. Конечно, никакой свадьбы. Ребенок растет за кулисами, смотрит на все интриги, зависть. Он привыкает к тому, что вся жизнь — это сцена, театральщина. А потом наблюдает, как закатывается карьера матери, а еще раньше — вереницу ее любовников. И к двадцати годам, получается полнейший психопат с извращенным восприятием мира и крайне болезненным самолюбием. У меня была пара таких подружек. Ели унес ноги, — первый лист был готов, и рыжий взялся за второй.

— Все было так ужасно?

— Ну, одна, например, наняла каких-то придурков, чтобы они разыграли нападение на нее, чтобы я ее спас и преисполнился ответственности. Причем, они прикинулись членами какой-то секты, которые, якобы, хотели принести ее в жертву.

Я вздрогнула, вспомнив, слова Десятого. Неужели я поступаю примерно также? Дефицит внимания? Хех.

— И что случилось?

— Когда я достал револьвер, они завопили и мгновенно раскололись. Представляешь, лежит такая полуголая девица, привязанная к алтарю, вся в искусственных слезах, а перед алтарем на коленях стоят три кретина в черных одеждах и рыдают уже по-настоящему, умоляя, чтобы их не убивали.

— Не убил?

— Не-а. Но чувствовал себя полным идиотом. Ладно, все готово вроде. Вот два этажа и подвал с камерами.

В это время на балконе объявился как всегда мраморный Дэвлин.

— Оу, у вас уже и план есть?

— Да, — ухмыльнулся Эрик, — и это было весело.

Маг наклонил голову к плечу, рассматривая рисунок.

— Ты опять попал в тюрьму, изображая пьяного?

— Опять?! — взвилась я.

— Да, временами это его развлекает.

— Слушайте! Ну, давайте к делу, — рыжий оперся на стол обеими руками, — у нас каменное здание, второй этаж нас не интересует, на первом — холл и восемь кабинетов. Вход в подвал в правом конце коридора, лестница, два пролета. Камер — десять. В одной сидят какие-то мрачные парни, трое. В другой — очень тихий мужик, явно очень непростой. Еще в одной — старик, видимо, наш клиент. Что в последних четырех — не видел.

— Что с охраной?

— В холле было пятеро, у лестницы в подвал — еще двое, в подвале — четверо. Вооружены только холодным. Захолустье! Я так понимаю, убивать их мы не хотим?

— Нет, — покачала я головой, — может, я их усыплю?

Эрик не согласился.

— У одного я видел связку амулетов. Лейтенант-параноик. Скорее всего, и от ментальной магии.

— Пробить стену?

— Сложно и громко. Хотя…

— Что?

— Есть у меня заначка, несколько склянок со сжиженным усыпляющим газом. Это должно сработать. Только как их туда доставить?

— Подожди! — мой ум заработал. — Дэвлин! А есть демоны — совсем мелкие? Сантиметров в двадцать и с крыльями?

— Да.

— Вызываем. Даем склянки. Они проникают внутрь — и все!

— Как они войдут?

— Проплавлю аккуратно стекло в окне, — пожала я плечами.

— А если там охранные чары?

— Можно через крышу. У меня есть склянка с зельем левитации. Как только все уснут, взломаем дверь и войдем.

Эрик пожал плечами:

— Экзотичненько, но мы считаем, что это твоя тренировка. Так и сделаем.

— Ждем ночи? — спросила я.

— Да.

— Тогда расскажи пока, что там с Тайей?

Дэвлин покачал головой.

— Она ничего тебе не посылала. Значит, и правда, кто-то узнал о вас в "Плюще" и просто воспользовался ситуацией. А сами чары — не дело рук кого-то в Академии. Так что я за версию Эрика — кто-то из коллег Мореля.

— Но зачем?!

— А вот это нам и придется узнать.

Ночью мы в броне и шлемах вышли из портала в Ассоре. Подходящее место нашлось на пустыре за тюрьмой. Дэвлин начертил что-то на земле, и из слабо светящейся пентаграммы вылезли какие-то маленькие синие крылатые и ушастые монстрики. Они что-то лопотали и хихикали.

— Боги! — чуть не вскрикнула я. — Дэвлин! Ты помнишь эксперимент с синей игрушкой в Академии? Смотри, как они похожи!

— Давай — потом.

Маг сказал что-то им на том самом неприятном языке, указывая на меня. Крошечная нечисть заткнулась. Эрик вытащил из своего безразмерного рюкзака флаконы с чем-то желтым и фосфоресцирующим, синие лапы быстренько их разобрали.