— Я верну Вас домой, — голос таки дрогнул. Гном чуть опустил голову, вновь и вновь напоминая себе о том, кем является. О том, зачем идет к Эребору. Мысли о доме прибавили сил, но кровь остудить не сумели. Торин с неохотой признал этот факт. А за ним и тот, что лихая укротительница огня воспламеняет в душе неведомые доселе чувства. Опасные и бесконтрольные.

— Уж верните вначале домой свою семью, Ваше Величество, — теперь уже задрожал голос Ниар. Торин, заслышав перемену в песенке серебряного колокольчика, ощутил, как горло пережимают невидимыми тисками. В глазах Ниар заблестели слезы. Скатываясь по щекам девушки, они, отражая огонь, падали на истрепанную одежду охотницы. — Свой путь пройдите и не давайте обещаний, которые исполнить вряд ли сумеете.

Как много обиды было в этих словах, недосказанного осуждения, крика и злобы. Тоненькие дорожки слез снежной глыбой легли на плечи Короля-под-Горой. Веселый соловей смолк в груди Ниар. Наездница, укротившая вороного жеребца, скрылась за маской отчаяния. А может не маской? Торин не мог решить. Он просто чувствовал боль наравне с той, кем молча мог восхищаться. И в восхищении этом ненавидел себя.

Ниар не стала дожидаться ответа. Развернувшись, ушла восвояси. Да и как можно ответить на ее слова Торин все равно не знал. Оправдываться ему было не за что. С собой кареглазую красавицу гном не звал, да и не стал бы звать, даже если бы вдруг захотел. Не нагрубил, не оскорбил, просто предложил помощь. А в ответ получил лишь оплеуху, ничем незаслуженную. Прикрыв веки, Король-под-Горой вскинул лицо к небу.

Вопросы, догадки, страхи. Слишком уж много всего происходило кругом. А теперь еще и в сердце разгорался пожар, не давая Торину покоя. Волнение перехлестывало через край. Не ведая, чем же оправдать собственное смятение, наследник Эребора лишь сильнее сжал кулаки. Руки дрожали, но не от пронзительного горного ветра.

Распахнув глаза, Торин грустно усмехнулся, подступаясь к странной, непривычной для себя мысли. Ниар он знал совсем недолго. Время его знакомства с ней можно было бы приравнять к песчинке в огромном океане уже прожитых гномом лет. Да вот только песчинка эта казалась подгорному жителю золотой. Яркой, искрящейся, безмерно красивой. Терять эту песчинку ой как не хотелось, потому что казалось, что вторую такую найти в дальнейшем будет невозможно. Мятежного духа с пламенными глазами верхом на огромном вороном коне…

Ниар нравилась Торину. Он с неохотой признал этот факт, испытывая страх и трепет перед мыслью подобного толка. Она нравилась ему, как ранее никто и никогда. Маленький и негаснущий огненный цветочек, попавшийся потерянной душе на пути к испепеленному дому. Сглотнув, Торин, наконец, обернулся. Увидел вдали тающий силуэт воспитанницы оборотня. Улыбнулся сквозь разливающийся во рту привкус свинца. Прикрыл веки и пообещал, на этот раз себе, что вернет кареглазую девицу домой, в безопасность.

И постарается забыть о ней. Ведь таким, как он, любить нельзя. Любовь обращается в слабость, а слабость – в смерть. Торин не хотел больше видеть, как погибают дорогие сердцу люди. И во имя подобного он мог пожертвовать многим. И собственным счастьем тоже.

♦♦♦♦♦

Любовь обращается в слабость, а слабость – в смерть. Торин не хотел больше видеть, как погибают дорогие сердцу люди. И во имя подобного он мог пожертвовать многим. И собственным счастьем тоже. Осаа прекрасно понимала своего сына, и оттого становилось только хуже. Материнское сердце обливалось кровью, сжималось в ком и обращалось в уголь. Гномка знала, чего добивалась Красная Колдунья. Видела планы создательницы Лугбурза, точно написанными черными чернилами поверх светлого пергамента. Мудрость приказывала Королеве Эребора ждать, но вряд ли можно подчинить указам разума любовь матери к сыну.

Осаа догнала Ниар. Старшая дочь Мелькора уверенным шагом направлялась к себе в опочивальню. Надо признать, Даин постарался, устраивая своих гостей на ночлег. Каждому путнику выделил отдельную комнату, каждого накормил и напоил, а еще приготовил чистое белье и новое оружие. Знал бы он, кто ныне пользуется его гостеприимством, не стал бы строить из себя радушного хозяина. Конечно, в открытой схватке Железностоп с Ниар соперничать не мог. Но если бы он обладал хотя бы толикой знаний, что были открыты Осаа…

— Ниар, постой! — гномка окликнула Красную Колдунью, догоняя хранительницу пекла Одинокой Горы. Мелькорово дитя остановилось, обернулось, нетерпеливо сложило руки на груди. На хитром лице сияла победоносная улыбка, а в глазах сверкала злость, неподдельная, яркая, пламенная. Осаа стало не по себе. Сквозь человеческие глаза красивой девчушки на гномку взирала бездна, и дыхание Мордора вилось следом за Ниар. — Милое создание… Неужели не видишь ты, что Торин страдает? Что же сделал он тебе такого, что заставляешь ты его мучиться?

— Разве? — Красная Колдунья ощерилась. — И это ты называешь страданиями, призрак? Если да, то вернись туда, где тебе самое место. Валар с радостью примут назад потерянного духа, потому что духи должны обретать покой. Мирские дела совсем не для исстрадавшихся бестелесных теней.

— Он мой сын, — Осаа произнесла эти слова с гордостью и твердостью. Готовая защищать Торина от всех напастей мира, Королева Эребора отступать прочь от своих планов не собиралась. — И не тебе говорить, где мне место, темная. По ценности крови равные мы с тобой, разница лишь в том, что мной руководит любовь…

— Не тебе о любви рассуждать, смертная, — Ниар ткнула пальцем в сторону гномки. Ее лицо посерело, глаза налились кровью. Все доброе и светлое, что было в Красной Колдунье, за секунду улетучилось прочь. Кипящий гнев обретал голос и словами слетал с губ кареглазой красавицы. — Ты понятия не имеешь, что такое любить. И что такое жертвовать всем, ради тех, кого действительно любишь.

— И если известно тебе это, тогда оставь его в покое, Ниар, — Осаа была готова взмолиться. Она видела взгляд сына, обращенный к Красной Колдунье. Преданный взгляд. Очень мягкий и добрый. — Ты играешь с жизнью того, кого и так судьба невзлюбила. Не нужно манипулировать его чувствами.

— А что так? — Ниар ухмыльнулась. — Неужели Королю-под-Горой может быть больно?

— Ты и сама знаешь, — Осаа сложила руки в замок. Она не знала, как вразумить существо, обезумевшее от потерь и предательств. Зная, что где-то в груди наследницы Дор-Даэделота теплится крохотная искорка света, гномка не теряла надежды на лучший исход компании. Но надежда эта была слабой, а потому, уже предчувствуя беды, мудрая женщина подгорного народца думала над собственными действиями в дальнейшем. И мысли ей эти не нравились. — Он привяжется к тебе. Полюбит. А мы, гномы, существа простые. Мы преданы до последнего вздоха и не ищем замену тем, кого любим. Не делай ему больно. Не нужно. Молю тебя.

— Так и было задумано, Ваше Величество, — Ниар, посерьезнев, расправила плечи. В темном освещении каменного коридора она казалась выше, сильнее, свирепее. — Король-под-Горой, Ваш милый синеглазый сын… Ему достанется Корона Эребора. Это я Вам могу пообещать. Однако не спрашивайте о цене, которую придется заплатить за подобного рода услугу. Ибо даже для Вас эта цена окажется непомерно высокой. Засим, позвольте мне удалиться. Спор лишен смысла, как и любые другие беседы. А если мне придется на пути к собственным целям вырвать из груди Торина Дубощита сердце, я так и поступлю. И пусть руки мои будут в крови, заветное желание отца я исполню. Ведь мною тоже руководит любовь. А сильнее чувства в этом мире нет, сами понимаете. Как и Вы, я не властна над страстями подобного рода. Как никто не властен в существующем порядке Мироздания.

====== Глава 6.3: Король Железных Холмов ======

Как и Вы, я не властна над страстями подобного рода. Как никто не властен в существующем порядке Мироздания. Да, оброненные вещи падают прямиком к каменным полам. Да, порой эти самые вещи бьются, ломаются или гнутся. Да, и порой даже эльфы двигаются неловко, по неосторожности скидывая со стола те или иные предметы.