Нахмурившись, Миас недовольно покопался в карманах. В одном из них, одиноко бряцая друг о друга, покоились два золотых. Печальная ситуация с деньгами заставила Талриса громко рассмеяться. Вот уж точно, ирония: одни из самых могущественных существ в Средиземье за душой имели только горсточку монеток. Ну, и две серебряные вилки. Немалое богатство, если уж на то пошло.
На жизнь хватало.
♦♦♦♦♦
На жизнь хватало. И на веселье хватало. И даже на шикарную ванную хватало, с пенкой и маслами. Меда всегда и на все хватало. Сладкий, ароматный и липкий, он находился почти везде.
Фыркнув, Ниар с легким отвращением отерла седло. Каким образом мед попал на него – вопрос интересный, но второстепенный. И так понятно: Арго вновь побывал в заботливых руках Беорна. Косолапый человек души не чаял в вороном фризе. Как будто лошадь Ниар была из золота отлита. Впрочем, Арго был не против ухода со стороны оборотня. Кому не понравится дважды в день вычесываться, купаться и есть от пуза столько овса, сколько вообще возможно? Наверное, конь чувствовал себя как в Амане, гуляя по шикарным лужайкам близ дома Беорна и резвясь среди многочисленных пони высоким и стройным красавцем.
— За пять лет холеной жизни ты, друг мой, возгордился и расслабился, — осторожно перебирая косички в гриве Арго, Ниар дожидалась прилета своих друзей. Два стриженка, которых старшая Миас три зимы назад нашла в Лихолесье, теперь служили ей посыльными. Веселые пташки, наделенные голосом, обладали тяжелым характером и порой бросались в свою покровительницу забавными шуточками. Иногда Ниар жалела о том, что спасла стрижей от голодной смерти. Говорить то они умели, но вот молчать…
Арго издал возмущенный фырк. Нетерпеливо мотнув хвостом, вороной жеребец чуть ступил вперед, вызывая своим маленьким бунтом улыбку на лице Миас. Конечно, коню не нравилось, когда говорили с ним как с откормленным и ленивым тяжеловозом. С другой стороны Арго давно не нюхал огня: последние лет пятьдесят он и Ниар только и делали, что переходили с места на место, отыскивая ответы на интересующие их вопросы. Пол последних десятка лет Миас жила у Беорна. И за это время, как и Арго, старшая дочь Мелькора успела позабыть запахи сражений, казалось бы незабываемые. К доброте и заботе легко было привыкнуть. Хотя мед действительно осточертел.
Где-то совсем рядом послышались звуки птичьих трелей. Собираясь вновь отчитать Арго за его неуемный аппетит, Ниар подняла свой взгляд к небу и с удовольствием заметила порхание пташек недалеко от себя. Легко узнаваемые голоски двух переговаривающихся друг с другом стрижей грели душу. Радовало, что птичек по дороге к Карроку никто не слопал. Магия защищала стрижат, но от всего уберечь своих подопечных Ниар не могла. Повстречайся на пути птах некто более опасный, чем охотник, и чудотворному волшебству уже было бы не по силам отвести беду от крылатых посыльных.
— Глянь туда, Прудо! Хозяйка похорошела!
— Ты прав, Гилбо! Видимо, Беорн теперь позволяет ей мыться!
— И то верно! Сейчас она не выглядит как старый плесневелый мухомор…
Покачав головой, Ниар улыбнулась. Пара стрижей не изменилась: вечно мелящие всякую чепуху, они беззаботно наслаждались жизнью. В определенном смысле Миас даже завидовала этим свободным созданиям. Они могли существовать без забот и хлопот, не ведая обманов, лиходейства и других составляющих жизни. Им не было дела до Саурона и уж тем более их не волновал плененный в Авакуме Мелькор. Все проблемы сводились к охоте на бабочек и воспитанию неокрепших птенцов.
Отойдя от фриза на шаг, Ниар рукой указала своим маленьким друзьям на седло. Вспорхнувшие чуть выше, птички тут же спикировали вниз, ловко усаживаясь на спину Арго.
— Чего ты хотела, хозяйка? — тут же спросил стриж, что потемнее. Ниар кивнула, радуясь необыкновенной прямоте птицы. Получасовой беседы о важности правильного червякового питания Миас бы не выдержала. Ей на всю жизнь хватило одного подобного разговора: встретившись со стрижами в последний раз, девушка вынуждена была дискутировать на тему диетического питания для ослабших птенцов. Конечно, Ниар много нового узнала о мотылях, гусеницах и улитках, но казалось старшей Миас, что без подобного рода просветительских диспутов можно было спокойно обойтись. Хорошо еще, что стрижи не учудили дегустационную пятиминутку.
— Нужно передать два сообщения, — Ниар подала стрижам свернутые в трубочки записки. Птицы послушно взяли их в свои маленькие лапки. — Ту, что перевязана красной лентой, доставьте Анаэль. И скажите ей, чтобы поторопилась. Ту, что черной – Беорну. И передайте, что я вернусь домой вскоре.
— Это все, хозяйка? — стрижи повернули к Ниар свои маленькие головки.
— Потом можете вернуться ко мне. Я накормлю вас и дам еды про запас. А теперь летите, друзья мои.
Ниар кивнула подопечным, и маленькие птицы с легкостью взметнулись ввысь, щебеча и играя друг с другом. Провожая их глазами, Миас с радостью наблюдала за задорным полетом ничем не обремененных существ. Солнышко играло лучиками на крыльях стрижей, проливая на них свои теплые и нежные слезы света. Ветерок подхватывал задиристую песнь птиц и уводил ее с собой в далекие дали Средиземья, точно унося любимую в края добра и негаснущего счастья. Отойдя к краю Каррока, Ниар помахала стрижам, желая им легкого полета. Позже, когда острый взгляд девушки уже не мог различить вдали силуэты непоседливых летунов, старшая Миас распростерла руки в стороны и, закрыв глаза, позволила сознанию воспарить над проблемами насущными. Нагнетающий воздух ветер с севера ерошил волосы, а поднимающийся от земли жар вызывал ощущение легкости. Прекрасный день и, если бы не дела, Ниар бы без промедления вскочила на Арго и понеслась к Андуин. Речка бы своей холодной лаской смыла бы с тела усталость, остудила бы разум и позволила бы Ниар на несколько мгновений почувствовать себя обычной. А может быть, даже свободной.
Впрочем, до вечера еще было время. Оглянувшись, Миас окинула взглядом зеленую долину, что вела к дому Беорна. Арго был быстрым скакуном, так что при желании можно было успеть везде и всюду. Ниар, ухмыляясь и не тратя больше ни секунды, подбежала к фризу и с присущей ей легкостью села на спину жеребца. Впереди лежал целый мир. Знакомый мир, старый, истоптанный и родной. Но не менее чудесный, чем тысячи лет назад…
Дернув поводья, Ниар пустила Арго галопом. Шаловливый ветер тут же запел свои песни в ушах, повествуя об истории Эннората и о героях, что покоились в объятиях матери-земли. Ритмичный бег коня завораживал, а маленькие блики у горизонта позволяли представить Ниар Аман, простирающийся за недосягаемыми пределами белым лучезарным полем. Вот она…
Свобода.
♦♦♦♦♦
Свобода. Да, именно – свобода. Дядю можно было любить хотя бы за то, что он никогда не ограничивал племянников в действиях. Может быть, опекал порой чересчур, зачастую ругал, но в целом позволял быть теми, кем им нравилось быть. Когда встал вопрос о том, кто пойдет к Одинокой Горе и когда, Кили вместе с братом первыми вызвались добровольцами. После их смелого заявления последовал долгий и местами неприятный разговор с дядей, а после этого разговора еще менее приятная беседа с матерью. Оба молодых гнома не колеблясь настаивали на своем, хотя и Торин, и Дис были весьма красноречивы в описаниях возможного исхода рискованного предприятия. Кили, моргнув, вспомнил обеспокоенное лицо матери, осунувшееся и словно бы постаревшее за те несколько дней, что предшествовали началу путешествия в Шир.
И впервые пожалел о том, что не послушался Торина. Конечно, подобные мысли – просто малодушие и трусость, но теперь, находясь совсем рядом с Эребором, молодой гном с удивительной ясностью осознал близость смерти. Ощутил ее зловонное дыхание, которое не несло с собой ничего, кроме пустоты, помноженной на вечность. В загробную жизнь верилось с трудом. Да и не хотелось в нее как-то верить.
— Ты чего притих? — Фили подошел из-за спины. Голос брата успокаивал. Подняв взгляд, Кили кивнул в сторону.
