Дорога к престолу показалась потомку Дурина неимоверно долгой, хотя Королю-под-Горой и приходилось преодолевать расстояния куда как более грандиозные. Внимательно оглядываясь по сторонам, эреборец старался запоминать и примечать те мелочи, на которые при нормальных обстоятельствах не обратил бы своего внимания. Пытливый взгляд подгорного жителя скользил по узорам на колоннах, останавливался на ветвистых рисунках отшлифованных стен, бегал по искусно вырезанным в скалах изваяниям. Любопытство уступило свое место восхищению, которое окончательно потеснило страх. Улыбаясь, Торин наслаждался видом потерянного гномами царства. По крайней мере до того момента, как взор его не уперся в тех, кого эльф со сверкающими глазами назвал своими хозяевами.

Их было двое. Стоящие по обе стороны от трона, они с улыбками глядели на испуганных и усталых гномов. Молодые и цветущие, мужчина и женщина смотрели на своих гостей с чарующим спокойствием. Она – высокая светлолицая дева. Он – стройный черноволосый воин. Внешне похожие друг на друга, загадочные повелители Мории без церемонности и излишней манерности приветствовали подошедшую компанию эреборцев коротким кивком. На какое-то мгновение Торин даже успел поверить в то, что благоприятный исход крайне неприятной ситуации вполне возможен. Но все надежды почти тут же пошли прахом. — Полагаю, вы знакомы с этими существами, — белокурая девушка, шлепая босыми ногами по холодному полу, прошла вперед. Торин, остановившись прямо напротив высокого трона, озлобленно опустил подбородок к груди. Пылающий яростью взор скользил по изувеченным лицам плененных друзей. — Меня зовут Анаэль. Моего брата – Талрис. Можете считать нас хозяевами этого мрачноватого места… Красавица светлолицая положила узкую ладонь на плечи Нанивиэль. Не представляющий, как могла юная квенди оказаться в кандалах, Торин сглотнул. Повернув голову, покосился на компаньонов, ища с их стороны поддержки. Последние ужаснулись увиденному не меньше самого Короля-под-Горой. Бледнеющие лица храбрецов отражали свирепый, сметающий все на своем пути страх. Заключенные стояли внизу сходящей от престола лестницы, чуть в стороне от узкого прохода, по которому пришлось идти путешественникам. Закрытые от взоров гномов рядами орков, теперь они глядели на явившихся в Казад-Дум смельчаков широко распахнутыми, сверкающими глазами. Сжав кулаки так, что костяшки пальцев побелели, Торин медленно оглядел скованных цепями знакомых. В смятении пытаясь разобраться с нахлынувшим на разум потоком отчаяния, эреборец сдерживал в себе бездумное желание наброситься на миловидных господ Казад-Дума. — Мы старались не навредить им, — златовласая девушка, сжав пальцы на плече Илийи, покачала головой. Молодая эльфийка, рыдая, подняла голову. Из заткнутого кляпом рта вырвалось протяжное, мученическое мычание. — Во всяком случае, не все они сопротивлялись. Некоторых пришлось усмирять. — Кто вы такие? — спросил Торин, переводя взгляд к своему отцу. Гулкий бой сердца набирал обороты. К горлу эреборца подбирались крики. Совершенно не понимая, с кем имеет дело, молодой Король уже всей своей сущностью ненавидел загадочных особ, командующих армией орков. — Чего Вы хотите от меня? — Нам нужна твоя помощь, Король-под-Горой, — резким, крайне грубым движением осадив вертящуюся на коленях Нанивиэль, девушка в расшитом камнями платье оскалила жемчужно-белые зубки. — Окажите ее нам, и мы отпустим ваших друзей. Торин не торопился с ответом. Едва ворочающий языком, он завороженно окидывал взором своего отца. Траин выглядел лучше, чем при последней встрече. В этот раз его взгляд не казался затравленным, лицо посвежело, тело окрепло. Одетый с иголочки, он пытался что-то сказать, издавал громкие возмущенные вскрики и яростно вращал блестящими глазами. Заткнутый рот не дозволял эреборцу вымолвить даже самого простого словечка. «Целый и невредимый, — с плеч Торина будто гора свалилась. Немного расслабившись, гном моргнул, надеясь, что на лице не отразится облегчения. — Слава Махалу, он жив. Уже не плохо. С остальным как-нибудь справимся. О справедливом сражении речи не идет, но ведь хитрость никто порицать не станет. Этим чудакам что-то нужно от нас. Выяснить бы, что именно». Король-под-Горой перевел взгляд к последнему пленнику, что стоял на коленях рядом с отцом. Будто кол проглотивший, Беорн даже не пытался сопротивляться чужой воле. Покорно глядящий в пол, он вгрызался в грязную тряпицу, закрывающую рот. Хмурый, мрачный, оборотень утробно рычал, впрочем, не предпринимая особых попыток освободиться от стальных уз. Вероятно, его безропотность можно было оправдать теми лиловыми кровоподтеками, что красовались на широком лице. — Уговор будет таким, господин гном, — белокурая красавица, облизав острым язычком губы, опустилась к Илийе. Юная квенди, отшатнувшись в сторону, попыталась вырваться из стальной хватки своей хозяйки. Надо признать, строптивость ее тут же вышла боком – проворные руки величавой дамы в белых нарядах крепко обхватили крохотную головку Нанивиэль. — Вы выполняете одно наше поручение, за что в награду получаете жизни своих друзей. Мы отпустим вас и ваших компаньонов, гарантируя, что никто из орков не кинется вам вдогонку. Свое слово мы ценим, и нарушать договора не станем. Что скажете, господин гном? — А что будет, если я откажусь? — Торин постарался говорить ровно, но слова все равно вырвались из глотки взъерошенным, бешеным рыком. Сделав шаг навстречу белокурой деве, Король-под-Горой почти физически ощутил на затылке встревоженные взгляды соратников. От их вопиющего внимания становилось только хуже. — Что будет, если я скажу «нет»? Ведь мне неизвестно, что вы хотите от меня. Вдруг исполнить Ваше поручение я просто буду не в силах? Тогда Вы убьете этих несчастных? Не верю. В противном случае старания, потраченные на то, чтобы доставить их сюда, напрасны. А я более чем уверен, что Вы потратили много времени и сил, дабы привести в Казад-Дум моих друзей. И значит это, что я нужен вам больше, чем вам хотелось бы. — Вполне резонно, — согласилась Анаэль, выпрямляясь. Обернувшись, кивнула куда-то в сторону, подзывая к себе, видимо, одного из служивых. — Однако позвольте не согласиться с Вами, Ваше Величество. Мы не станем просить дважды. Да и не дрогнем, если придется пролить кровь. А в качестве доказательства, пожалуй, мы продемонстрируем вам всю серьезность наших намерений… Из теней, сгустившихся вдали каскадом овеществленной темноты, вынырнул бледный силуэт. Громоздкий абрис, скрываемый балдахином полумрака, стремительно обретал очертания по мере приближения к гномам. Глядящий на загадочную фигуру, Торин ощутил, как тело начинает сотрясать крупной дрожью. Король-под-Горой легко узнал того, кто вышагивал навстречу. Своего заклятого врага эреборец смог бы признать даже будучи совершенно слепым и глухим. — Благодарю тебя, Азог, за быстроту действий, — белокурая дева кротко улыбнулась, оглядывая своих гостей лукаво блестящими глазами. — Твоя репутация действительно оправдана. Вместо ответа урук лишь ухмыльнулся, резко махнув целой рукой. Зажатая в его ладони цепь тучно звякнула, послышался громкий стон и, ведомая чужой силой, на свет вышла молодая девушка, до боли знакомая Торину. Явно не владеющая одной ногой, едва передвигающаяся, она повалилась на пол, приземлившись на колени прямо перед Азогом. Сгорбленная, изуродованная, Ниар не походила на саму себя. Заведенные за спину руки несколько раз окольцовывали стальные тиски булата; светлую, некогда мягкую кожу покрывали глубокие царапины и порезы, сочащиеся кровью; под изорванной в клочья одеждой у ребер и на животе виднелись иссиня-бурые кровоподтеки. Красивое прежде лицо покрывали взбугрившиеся синяки. Правый глаз заплыл, став узкой щелочкой посреди кровавого месива. Левый глаз затянула алая пелена. Поперек высокого лба виднелась рваная рана, оголяющая кусочек черепа. Лепестки губ превратились в раскатанные, опухшие блины. Со свисающих сосульками волос ручьями стекала багровая жижа. Внутри Торина будто разверзлась голодная, всепожирающая бездна. Сердце, гулко застучав, ухнуло вниз. Дыхание сперло, и животворный воздух застрял в глотке, отравляя гнома горечью и болью. Налившиеся свинцом ноги и руки похолодели. Бессмертную душу Короля пронзили миллионы раскаленных стрел: заживо погребенный в склепе невыносимых страданий, эреборец тщетно сражался с до безмерности разросшимся ужасом. Этот бой, он, к сожалению, выиграть просто не мог. Сам не свой от увиденного, окаменевший и устрашенный, Торин с паникой глянул на белокурую командующую орочьей армией. — Мы начнем убивать, господин гном, — стальной тон златовласой разбил повисшую в зале тишину на сотни осколков. — И начнем, мы, пожалуй, именно с этой волшебницы. Она ведь опекала Вас во время путешествия? Полагаю, попрощаться с ней Вам будет не так уж и сложно… Белокурая дева подала Азогу мимолетный, стремительный знак рукой. Гундабадец, недолго думая, утробно завыл. Подтянув к себе жестким рывком Ниар, махнул культей, увенчанной длинным острозубым клинком. Отшлифованная сталь легла на шею девушки, крепкая лапа чернокрового обхватила голову кареглазой красавицы. Наточенное до блеска острие резануло кожу – Торин увидел, как блестящая красная пленка покрывает холодную плоть оружия… — Постой!!! — он не заметил, как перешел на крик. Сделав прыткий шаг вперед, поднял руку в жесте протеста. Голос срывался на хрип, но гному теперь было все равно. Поймав резвый и хитрый взгляд Анаэль, эреборец покачал головой, прогоняя прочь дурноту. — Постой. Я сделаю то, о чем попросишь. Но не нужно лишать никого жизни. В этом нет никакой необходимости. Молодой Король сглотнул, чуть пошатываясь. Повернув голову к Ниар, плотно сжал зубы. Испуг прошел, когда взор подгорного жителя уперся в губы кареглазой красавицы. Последняя немо шептала себе что-то под нос, порывисто вдыхая прохладный воздух. Произносимые ею слова вряд ли бы кто-то смог разобрать, но Торин готов был поклясться, что понял повторяемую Ниар фразу. Горько-сладкую, желанную, мучительную фразу, за которую эреборец готов был убивать. Переполняемый яростью, жаждущий справедливости для себя и смерти для своих врагов, гордый Король-под-Горой метнул в Анаэль испепеляющий, полный ненависти взгляд. — Объясни, как мне выкупить жизни компаньонов, — сквозь зубы процедил потомок Дурина, изнутри сгорая белым пламенем гнева. — И я выплачу тебе назначенную дань, какой бы великой она не оказалась.