— Замолчи, прошу тебя, — Ниар, не желая так просто расставаться с завоеванным доверием Нанивиэль, прищурила глаза. Морозный ветер вновь крепчал. Подтаявший за день снег покрывался плотным настом льда. Средиземье противилось зиме, но наступление холодов было неотвратимым. Обострившееся внимание Красной Колдуньи фиксировало незаметные изменения в дыхании Эннората.
— Знаешь, за три тысячи лет она многому научилась, — продолжала Осаа, даже не глядя в сторону ангбандки. Еще не понимая до конца намерений призрака, Ниар сглотнула, цепенея от ужаса. — Многое узнала о существах Средиземья. Не обманывайся внешней красотой, Нанивиэль. Ниар является порождением тьмы, чудовищем, живущим только ради убийства. Она похожа на своего отца. Коварная, лживая, хитрая. Ей ничего не стоило обвести вокруг пальца благочестивых…
— Я сказала, замолкни!!! — срывая связки, завопила Ниар. Тембр ее голоса изменился, по обыкновению став глубже, грубее, звонче. Металлические нотки проникали в слова, разрезая воздух многогранным эхо. Протянув руку вперед, старшая Миас подумала о магии. В этот раз ей не потребовалось произносить заклинание вслух. Достаточно было пожелать его исполнения. Тонкая ленточка чар протянулась от маленькой ладошки ангбандки к эльфийке. Юная квенди, даже не успев сообразить, что ее ждет, повалилась на землю. Навзничь опрокинутая мощными чарами, Нанивиэль погрузилась в глубокий, крепкий сон. Ниар, зарычав, опустила плечи. Ей никогда не нравилось действовать наперекор собственным планам. Обратив к Осаа свирепый взгляд, спросила: — Хочешь еще с кем-нибудь поболтать?
— Что ты с ней сделала? — Не моргая, Королева Эребора глядела в глаза Ниар, видимо пытаясь отыскать в них знакомое тепло. — Что ты сделала с ней!?
— Ничего такого, чего нельзя было бы исправить, — прошипела старшая Миас, примеряя на себя давно забытую роль. Приосанившись, чародейка вскинула голову к небу, прикрывая глаза. Кипящая в крови ярость не дозволяла дышать ровно. — А вот тебя ждет иная участь, гномка. Подобные мне не повторяют дважды. Я дала тебе шанс вернуться в Аман. Ты им не воспользовалась.
Красная Колдунья не смотрела в сторону гномки. Ей и не требовалось глядеть на подгорную жительницу, чтобы понять, что именно она чувствует. Волны страха, бившие от Осаа, окрашивали окружающее в желтоватые оттенки. Слова, произносимые призраком, перестали иметь значение. Добро и зло более не существовали для Ниар. Только правда горела в душе Красной Колдуньи. Ее собственная правда.
— Никто не смеет вставать между мной и моей целью, смертная, — развернувшись, старшая Миас подошла к гномке. Перешагнув через эльфийку, встала подле призрака. Королева Эребора, не смея шелохнуться, окутанная облаком древнего волшебства, смотрела пустым взором на ангбандскую принцессу. Ниар, наслаждаясь своей властью, сжала руки в кулаки. — Ты видела во мне друга, но нажила в моем лице врага. Я не стану убивать тебя, Осаа, даже не надейся на это. Мертвые не погибают дважды. Нет. Ты будешь жить. Таково мое слово. Такова воля Белерианда.
Материя. Ниар не знала, способна ли на созидание. Раньше ей не приходилось творить хроа – детские шалости с телами и душами заключенных в счет не шли. Но Миас приходилось наблюдать за тем, как творит отец. Она знала главные правила и примерно представляла себе тайный, священный процесс придания нематериальному физический облик. Потянувшись к Осаа, ангбандка обратила свой внутренний взор к приобретенным когда-то знаниям. Слова песни не слетали с ее губ в этот раз – сила потекла к кончикам пальцев неконтролируемым безмерным потоком. Срывающийся с кожи свет разлетался вокруг гномки, оседая на снег под ее ногами. Воздух потеплел и заискрился всеми цветами радуги.
«Я дам тебе тело, — в исступлении думала Ниар, хватая призрака за запястье. Не имеющая плотности рука Осаа застряла в тенетах густого света. Улыбнувшись, чародейка заглянула в лицо своей противницы. Беззащитная, слабая, Королева Эребора истошно закричала. Тонкие лучики, проникающие в дух дочери Аулэ, несли с собой океаны боли. Коснувшись сознания Осаа, Ниар захохотала. Ей нравилось властвовать. — Я дам тебе жизнь, отобранную преждевременно. Я хочу убедиться в том, что ты увидишь, как твой сын восходит на престол. Хочу быть уверенной в том, что ты будешь наблюдать за падением Торина Дубощита. Придавленный Короной, прикованный к своему трону, среди золота и драгоценных камней, он потеряет рассудок. Я хочу, чтобы ты это увидела, гномка. Ведь именно об этом ты просила меня. Как твой заступник, я исполню твое желание».
Ниар сжала руку гномки сильнее. Теперь под пальцами чувствовалась плоть – слабая, нежная, легко разрушимая. Осаа завопила громче, и теперь голос ее отражался от горных вершин. Красная Колдунья мукам жертвы не смутилась: напротив, упиваясь пыткой, чародейка сосредоточилась на своей силе. Растущая изнутри, как никогда яркая, как никогда горячая, она опутывала гномку плотной сетью. Кости. Мышцы. Плоть. Магия текла, видоизменялась, становилась частью сущего мира. Начало свое берущая из вечного источника тайного огня, проходящая через душу ангбандского воина, магия обретала форму и размер. Кровь. Ниар ощущала ее запах. Сладковатый, ароматный запах свежей крови. Сердце. Вечно бегущее куда-то, спешащее, любящее, волнующееся. Сердце, полное забот, страхов и смелых чаяний. Импульс, который сольет воедино Фэа и Хроа. Потоки света, которые помогут сделать первый глубокий вдох.
Красная Колдунья не отпускала Осаа. Гномка, еще не научившись управлять новым телом, повисла в руке старшей дочери Мелькора. С ног до головы укутанная горячими светлячками дикой силы Амана, она часто и прерывисто дышала. Высокий лоб эреборской красавицы покрыла испарина. Одежда, сотканная из нитей древних чар, повисла на подгорной жительнице складками дорогого шелка. Ниар хищно улыбнулась. Понимание растущих способностей пробудило в Красной Колдунье небывалую жестокость. Могущественная, будто бы возрожденная из пепла себя самой, старшая Миас нашла в себе неиссякаемый источник силы. Сокрытый от глаз чародейки века, теперь он фонтанировал, искрил, горел.
— Живи, Осаа, познав мою боль, — наклонившись над гномкой, принцесса ангбандская облизала губы. Грубо приподняв над землей ватное тело подгорной жительницы, обхватила свободной рукой ее голову. Сквозь белую кожу Миас начали просачиваться тонкие струйки овеществленной тьмы. Бегущие по пальцам, они опутали эреборскую Королеву, впитываясь в её хроа, становясь его частью. Память Дор-Даэделота. Туманные пустыни горьких воспоминаний о пролитой крови и сожжённых заживо врагах. — Ты будешь ходить по Средиземью и видеть то, что вижу я. Каждый камень, каждый поворот незаметной тропы будет напоминать тебе о том, что гибли невинные существа по вине того, кто создал этот мир. Ты будешь слышать голоса усопших, чувствовать запах гари, осязать жар раскаленного добела воздуха. Твое существование станет проклятием для тебя и твоих близких, но ты будешь жить. Помня о Белерианде. Помня об Ангбанде. Помня о том, что тени вьются над солнечными лужайками покоя.
Прошептав последняя слово, Ниар выпустила из рук ладонь Осаа. Последняя, едва дыша, повалилась наземь. Громкий вздох вырвался из ее рта. Красная Колдунья, оскалив зубы, поставила ногу на грудь дерзкой дочери Аулэ. Сама окутанная пламенем и черным саваном тьмы, подняла руки к небу, хохоча. Торжествуя над своими близорукими врагами, воззвала к дальним землям Севера. Ночь, наступившая быстро, ответила нарастающим снегопадом. Красная Колдунья, жизнь которой раньше от невзгод и опасностей ограждал Мелькор, встречала восход кровавой луны. Готовая прямо глядеть в глаза своим недругам и, наконец, вполне осознавшая свою силу и свои возможности, наследница Железной Короны развеяла остатки чар. Немое лунное око, глядящее на мир из-под затянувших небо туч, разливало на белом холсте багровые кляксы.
— Ты побежишь в Ривенделл, Осаа, — пробасила Ниар, склоняясь над стонущей гномкой. Придавливая грудь подгорной жительницы сильнее, вслушалась в треск ломающихся ребер. Только воссозданный сосуд для души покрывался трещинками. Бледные губы Королевы заалели – кровь хлынула в разорванное костью легкое. — Через боль, сквозь стужу, по снегу, босиком. Как когда-то я бежала на помощь своему отцу, желая спасти его от жестокого суда. Ты будешь кричать, теряя голос, моля о помощи, и никто не услышит тебя. Как когда-то не услышали меня.
