♦♦♦♦♦
— Таким будет слово мое и нетленным останется до тех времен, пока звучит Песнь.
Вышедшая из мрака, тень отступила прочь и растворилась в пустоте. Осаа, не смеющая даже шелохнуться, стояла поодаль, замерев. Ясно понимающая, зрителем какой сцены явилась, гномка с благоговейным трепетом дожидалась окончания разговора Ниар и Саурона. Протекающий на повышенных тонах, изрядно разбавленный темным наречием, он не походил на мирные переговоры давно сотрудничающих сторон.
Темный Властелин, правда, оказался не таким, каким его представляла себе Королева Эребора. Добрая, но склонная к твердости, подгорная жительница с детства видела Саурона как некоего карикатурного персонажа, лишенного души и собственных переживаний. После знакомства с Миас отношение гномки к Владыке Мордора никак не изменилось. Поэтому пораженная искренностью Майрона, его открытостью и желанием пойти на мировую, Осаа долго смотрела в пустоту, поглотившую эфемерный абрис Майа.
— Он умеет правильно подать себя, — громкое обращение Ниар вывело эреборку из оцепенения. Подпрыгнувшая на месте, подгорная жительница немедля обернулась к Красной Колдунье. Последняя, явно пребывающая не в духе, метала яростные взгляды в сторону призрака. — Майрон однажды сумел обвести вокруг пальца эльфов Эригиона, заслужив себе пару новых прозвищ. Так что не поддавайся его обаянию, иначе рано или поздно пожалеешь. Где ты была?
Не зная, что сказать, Осаа спешно подошла к Ниар. Чародейка, теперь глядя прямо перед собой, покусывала нижнюю губу. Сквозь щелочку между век ее глаз просачивался легкий свет, сходный с лунными отблесками. Задумчивая, сосредоточенная, старшая Миас, наверное, давно заметила присутствие союзника рядом.
— Пыталась найти существ, желающих помочь тебе, — Осаа, нахмурившись, оглядела лицо ангбандки. — Что случилось? Ты сама на себя не похожа.
— Твой сын питает ко мне жгучую ненависть, — Миас заговорила спокойно, расставляя между слов ироничные паузы. — И я его винить не смею. Мой старый друг пришел ко мне с миром, но я отправила его восвояси, желая отплатить кровью за кровь. Мой брат и сестра моя, вероятно, гадают, отчего любимица отца поступает непоследовательно и несдержанно. А где-то сейчас, сокрытый ночным палантином, гуляет наш извечный враг, владыка над огнем и железом. Разъясни мне, Осаа, может, проблема во мне? Может быть, это действительно я усугубляю и так не слишком хорошее положение вещей?
— Ты знаешь о Феаноре, — гномка грустно улыбнулась, опуская взгляд к ногам. — Наверное, тебя невозможно чем-либо удивить, дитя. Никогда бы не подумала, что скажу это вслух, но меня восхищает твое умение всегда оставаться в курсе всех событий.
— Все ведать не дано никому, — Ниар вскинула голову к небу. Явно уставшая и расстроенная, она едва держалась на ногах. — Мне повезло услышать о знаменитом Короле не так давно, как ты можешь подумать. Не могу утверждать, что злые вести мне поведал друг. Но начинаю считать, что в Средиземье никому не стоит доверять.
— Разве ты так не считала раньше? — Осаа широко улыбнулась. — Или теперь ты признаешь в себе тщательно скрываемую сентиментальность? Брось грызть себя, волшебница. С твоих уст я услышала множество спорных, язвительных, умных и мудрых слов. Не заставляй меня терять в тебя веру. Учитывая, что мне начинает нравиться собственная роль.
Миас добродушно хохотнула. Глубоко вздохнув, понуро опустила плечи. Ее белая кожа, обычно гладкая и свежая, приобрела желтушный оттенок. Под глазами пролегли темные синяки. Все еще прихрамывающая, Красная Колдунья в ночном свете показалась Осаа особенно маленькой и особенно уязвимой.
— Тебе нужно выспаться, Ниар, — гномка, заняв место по правую руку от ангбандки, сложила руки на груди. — Впереди долгий путь, он от всех затребует множество сил, как духовных, так и физических. Отдохни, дитя, иначе не сможешь никак помочь ни отцу, ни своему народу, ни даже самой себе.
— Порой мне кажется, что все усилия бесполезны, — ответ чародейки прозвучал на выдохе. — Порой мне надоедает вечно оглядываться, выискивая в толпе лица недругов. Так и сейчас происходит, гномка. Я не чувствую за собой правоты, которую обязана защищать. По тропе, приготовленной мною, идут смельчаки, вызвавшиеся освободить Эребор. Они идут на верную смерть и понятия не имеют, что судьбу их решили давно существа, не имеющие никакого отношения к их наследию. Им придется поплатиться жизнью за возрождение чужой истории, жестокой и не всегда справедливой.
— Я покривила бы душой, если бы согласилась с тобою, — Осаа вгляделась в лицо собеседницы, выискивая в нем лучики воодушевления. — Ты, конечно, не добрый странник с мешком подарков за спиной, но дочь Владыки Мелькора, некогда правившего в стране далекой и прекрасной. Путешествуя с тобой, желая обратить тебя в собственную веру, я сама не заметила, как прониклась верой твоей. И теперь мне кажется, что вы, герои Дор Даэделота, не так уж плохи. Все зависит от точки зрения, от способности видеть, слышать и учиться. Ты совершала ужасные вещи, и это правда. Но я знаю, что на твоем месте многие поступили бы точно так же. Оправданием или обвинением служит лишь сторона, преданность которой хранишь. И многие считают неважными те факты, что кроме воин и расправ в вашей идеологии сохраняется нерушимое уважение к чужим жизням.
— Я говорю, что убью твоего сына, на что ты отвечаешь мне незаслуженными дифирамбами, — Ниар улыбнулась. — Видимо, я сплю.
— Ты однажды спасла его от неминуемой гибели. Вряд ли тебе захочется отдавать без боя то, что уже было отвоевано, не так ли? Я могу ошибаться, ведь будущее – зыбкая рябь. Но хочу верить, ты примешь верное решение. А что до твоих слов о Торине, как его мать, замечу: он никогда не отступался от того, что дорого сердцу. Согласна, между вами никогда не будет спокойствия и взаимопонимания. Вы слишком похожи, чтобы быть вместе. И поэтому не сумеете отпустить друг друга, даже вопреки скрываемой правде.
— Слишком громкие слова для столь жалкого существа, — чародейка шутливо отмахнулась. Кашлянув, прогнала прочь наплывшую на сердце меланхолию. Собранно и четко, Ниар спросила: — Ладно. Оставим беседу о Короле-под-Горой до лучших времен. Ты путешествовала. Что разузнала?
— Я видела Феанора, он пребывает в добром здравии, — гномка вмиг стала серьезной, припоминая детали встречи с нолдо. — Видела его с рыжеволосой эльфийкой, которую тебе уже довелось встречать прежде в Чернолесье. Они путешествовали по старому гномьему тракту. В том же лесу у Кузнеца произошел короткий разговор с отпущенным тобою орком. Больг, торопясь попасть в Мордор, угодил в ловушку Короля. Их беседы я не слышала, но знаю, что урук не хочет потворствовать эльфам. Я поговорила с ним и уверилась в его страхе пред тобой.
— Мен-и-Наугрим, — Ниар прищурилась. Пару секунд помолчав, ухмыльнулась, будто догадавшись о намерениях врагов своих. — Мне ведомо, что желает Феанор. Расскажи о Больге больше.
— Мне подумалось, что неплохо будет иметь своего посланника в стане врага, — Королева Эребора приосанилась. Опустив руки вдоль тела, пристально смотрела в глаза собеседницы. — Даже если посланник этот будет не предан, он сумеет посеять хаос только благодаря своей нечестности. Но кажется мне, что Больг окажется верным сподвижником.
— И ты решила так, потому, что он назвал цену, — Красная Колдунья развернулась к гномке. На ее лице наконец засиял триумф. — И эта цена вполне справедлива, судя по твоему воодушевлению. Что запросил урук за право владеть его духом и телом?
— Он попросил даровать ему нечто, чем обладают только старшие дети Илуватара, — гномка, ощущая себя заговорщицей, хмыкнула. Отчего-то происходящее веселило Осаа, привнося в серое существование призрака капельку красочных эмоций. — Его не интересовало золото, должности, войны, убийства. Больг готов служить тебе в обмен на вечную жизнь. Я сказала, что требование его тебе передам, ничего не обещая, ничего не гарантируя. Прими решение, ангбандка.
— Когда орки не были орками, отец учил их искусству и письменности, — Ниар, довольная услышанным, кивнула головой. Так Осаа поняла, что колдунья исполнить желание Больга согласна. — Лишь позже, под гнетом чужих голосов и магии наших недругов они превратились в тех, кого мы привыкли считать уруками. Пожалуй, пора вернуть все на свои места. Передай Больгу, что ему следует выучить новое слово и запомнить его, как собственное имя. Скоро оно станет для него таким же родным и близким. А когда мы встретимся с ним, он получит желаемое. Кинн-лаи Белерианда всегда отличались от братьев высоким ростом и красотой лиц. Быть может, в них кроется залог победы.
