— Она убила их всех, Господин, — молвил стоящий на коленях урук. — Целую армию, которую Вы приказали мне собрать. Боя не было как такового. Мои бойцы даже подойти к чародейке не сумели – неистовые волны огня испепелили их на полпути к цели. Пеплом развеяла колдунья моих друзей и моих сородичей. Лишь взмахом руки обуздала ярость гундабадского воинства.

— Странно, что тебя в живых оставила, — прошептал Саурон, действительно удивляясь. Ниар никогда не отличалась великодушием к противникам и старалась проявлять милосердие лишь в том случае, когда усматривала выгоду в нем. Переступив с ноги на ногу, Майа ощутил нарастающую тревогу. — Она является наследницей Дор Даэделота. В тех землях не существовало душ мягких и добрых.

— Она пожелала, чтобы я доставил Вам ее слово, — сын Азога поднял голову. Тощий, израненный, он не походил на самого себя. Саурон помнил своего слугу иным: сила тогда наполняла чернокрового и бешенством отражалась в яростном взоре. Как долго Больгу пришлось пробираться к Мордору? Майрон не знал. Но догадывался.

Дозорные нашли несчастного у окраины Бурых Земель, в самом начале пути к Эмин Муил. Ранее не проявляющий особой любви к оркам, Майа даже проникся жалостью к бедняге. Плутавший среди голых скал и острых камней, урук пытался отыскать своих сородичей. Вконец обессиленный, он рухнул у гремящего ручья, где его и нашли посыльные Мордора.

— Ну, так поведай мне, что за весть передала Ниар, — сложив руки на груди, Саурон уперся взглядом в стоящий напротив витраж. Его зеркальная поверхность отражала тень, похожую на грозовое облако. Много лет проживший в образе призрака, лишенный былой мощи и физического тела, Майрон даже сейчас с отвращением глядел на себя. В собственном облике ныне Майа видел лишь жалкое подобие некогда могущественного воина.

— Она сказала, что придет в Мордор, надев Единое Кольцо себе на руку, — орк зазубренным текстом произнес слова Ниар. Видимо, он часто повторял их себе, спеша вернуться под опеку хозяина. — Сказала, что придет к Вам и ничто не сможет остановить ее. Потому что такова воля Миас, детей Мелькора, истинных наследников всего Средиземья.

Саурона вдруг пробрал смех. Он живо представил себе ту картину, которую повезло лицезреть Больгу. В ярости Ниар походила на клокочущий вихорь огня и молний. В такие минуты под руки ей попадаться не стоило даже самым безнадежным приспешникам Амана. Когда-то давно, еще в молодости своей, Красная Колдунья пожелала побывать на пиру у одного из эльфийских принцев. Саурон, как истинный заступник Миас и их друг, сказал своей подопечной, что не должно старшей дочери Владыки знаться с заносчивыми остроухими детьми Эру. Раздосадованная Ниар, как капля воды похожая на отца, выказала свое несогласие с установленными правилами весьма своеобразным образом. За ночь Красная Колдунья умудрилась выкрасить всю броню ангбандской армии в приятный розовый цвет. Планируемое на следующий день наступление пришлось отменить. Моргот на дочь не рассердился. Зато рассердился на Саурона.

Вряд ли Больгу было весело. Майрону не раз приходилось видеть пелорийскую тройку в бою. Они сражались исступлённо, стремительно, защищая своих людей и неумолимо сея смерть среди бойцов чуждой армии. Раньше их сила не превосходила силу Валар, и Саурон прекрасно знал об этом. Теперь, пожалуй, нужно было признать превосходство Миас над покровителями Арды.

— Свободен, Больг, — бросив приказ уруку, Майрон проводил взглядом ковыляющего из зала чернокрового. Дождавшись, когда ставни дверей со скрипом закроются, прошел к окну. Окинув холодным взглядом иссушенные жаром земли Мордора, задумчиво поджал губы.

Ниар была способна осуществить задуманное. Во всяком случае, пока. Даже вопреки заключенному с Первым Певцом соглашению, чародейка имела возможность вызволить отца из заточения. Талрис и Анаэль… Они не были слабее своей сестры, а в чем-то даже превосходили ее умения. Но Красная Колдунья, несомненно, обладала даром, который не может заменить никакой навык. Ниар являлась лидером, живым воплощением проснувшейся тьмы Белерианда. В ее уме, остром и прытком, наверняка уже вызревал коварный план. И – а это, по мнению Саурона, являлось наиважнейшей особенностью наследницы Железной Короны – старшая дочь Мелькора знала войну. Почти в лицо.

Ниар не была создана изо льда. Как и отец, как сестра и брат, она частенько хандрила и впадала в уныние. Она ценила жизнь в любом проявлении, и, пожалуй, только поэтому могла убивать без дрожи в руках. Саурон знал, что Красная Колдунья не станет пренебрегать своей хитростью и тактической мудростью. Когда встанет выбор между личными эмоциями и большой целью, несомненно, выберет последнее. К сожалению, сам Саурон теперь был помехой для чародейки.

— Проклятие, — выругался Майрон, опершись о холодную стену Барад-дура. Лугбурз трепетал под участившимися земными толчками. Ородруин, в последнее время ведущий себя крайне неспокойно, и теперь выказывал накопившуюся ярость. Мордор, покрытый пеплом, будто предвкушал возвращение настоящих хозяев.

В голове Саурона из тихого потока воспоминаний вырвался давно выцветший образ. Он стоит в кругу равных себе, молодых и улыбающихся. Лица присутствующих светлы и безмятежны. В глазах горит нетленным пламенем уверенность в омытых кровью заветах. Он смеется, кладя свою руку поверх руки Ниар. Юная принцесса краснеет, но руки не отводит. Колечки медных волос выбиваются из незамысловатой прически. В тот момент Ниар кажется Майрону прекраснее даже Варды. Повзрослевшая, бойкая, она похожа на падающую с неба звезду – речи ее стремительны, мысли ясны. Погруженный в огонь, Майа боится глядеть своей подопечной в глаза. А вдруг она узнает его мысли? Вдруг догадается, почувствует, насмеется?

Грудь Саурона пронзила раскаленная стрела. Прикрыв веки, он с неудовольствием вспомнил свой трепет пред старшей Миас. Наверное, она ведала о его духовных муках. Может, поэтому всегда сторонилась и обращалась не как к другу, но как к наставнику. Со временем пожар чувств затух, превратился в горстку пепла, покрытую льдом. На его место пришли зависть и осуждение. Майрон стал тем, кого величали Сауроном. Властелином Колец.

Когда Миас покинули земли Средиземья, он искренне надеялся на то, что больше никогда не встретится со старыми знакомыми. В этом желании проявлялась не ненависть и не злость, в чем всегда убеждал себя Майа. Одиночество дарило Саурону спокойствие. Вдали от детей своего друга и хозяина, вдали от несбыточных надежд, рождалась иллюзия отстраненности. Майрон даже успел поверить, что сам имеет некоторую власть над Ардой. И вот эта вера рушится под натиском перемен, как карточный домик от ураганного шквала.

— Тогда мы поклялись в верности друг другу, — забытый язык серенадой зажурчал в стенах цитадели. Вздрогнув, Майа открыл глаза. Моргнув, качнул головой, отрицая вдруг возникшую идею. — Юные, глупые, храбрые. Таким и море по колено.

Его лицо окрасила широкая улыбка. Наверное, узнай Мелькор о легкой интрижке своего сподвижника с дочерью, судьба Саурона решилась бы еще на заре эпохи. Так или иначе, но жизнь рассудила по-своему.

В какой-то момент сумевший убедить себя в ненависти к своему Владыке и его детям, Саурон вытянул перед собой руку. Клубящаяся дымка черного тумана, а не полноценная конечность. Сжав ладонь в кулак, Майрон тихо рассмеялся.

В кои-то веки призрачная сущность порадовала его. Обремененные тленной оболочкой, жители Средиземья вынуждены были мириться с физическими законами сущего. Майрона же не тяготило тело: свободный от воли природы, он мог путешествовать на крыльях ветра, смотреть по сторонам и выжидать.

Сегодня, после двух недель долгих раздумий и мятежных стенаний, он решил выйти на прогулку. Давно пора было встретиться с Ниар лицом к лицу. Чтобы поговорить. Попробовать найти компромисс. И взглянуть ей в глаза.

Быть может в них он сумеет увидеть прощение?

♦♦♦♦♦

Быть может в них он сумеет увидеть прощение? За резкость, за отчаянность и за высокопарные слова. А может, он сумеет сыскать с их стороны поддержку? Кто его знает, ведь гномы искренне верили своему Королю и вряд ли бы стали перечить его слову. Ниар улыбнулась, наблюдая за беседой Торина с Кили и Фили. Юноши внимали дяде, как некогда она сама внимала отцу. А он пытался растолковать им причины, по которым отряду следовало как можно скорее отправиться в Морию.