Воинам Гуан-Тант’ер всегда виделся независимым одиночкой, но при этом каждый чувствовал в нём какую-то потаённую боль, холод, пустоту. И вот сейчас, на глазах Фатора, происходят странные катаклизмы – неприступный Одам-ан’де, чей мозг всю жизнь был занят военными стратегиями, Охотой, сохранением чести, грамотным воспитанием будущих воинов, изучением технологий, кропотливым исследованием расы уманов и многим другим наподобие этого, позволяет самке с планеты Земля безнаказанно касаться своего тела, находиться в медицинском отсеке, где предстоит опасная операция, присутствовать с ним на боевом задании и...

«Он ей доверяет. Это очень важный знак, который о многом говорит».

- Помнишь, ты спросить о страх? Я испытать неописуемый ужас, когда увидеть, что моя рука способен уничтожать собственных воинов.

- Хорошо, что ты в итоге остановился.

- Да, но кто знать, что будет в следующий раз?

Система завершила сканирование и вывела полные результаты.

- Что там, Фатор?

- Сложное молекулярное вещество на основе биологических компонентов. Возможно, вытяжки из растений или животных ядов.

- Понял. Всё предельно ясно.

Гуан-Тант’ер подошёл к странным аппаратам. Вооружившись маской и причудливыми инструментами, он начал проводить какие-то непонятные манипуляции, со спины напоминая усердного лаборанта, кропотливо работающего над важными опытами. Вглядываясь в прозрачные сосуды, Лунный Ангел время от времени разливал жидкости, смешивая их со своим твеем. Готовые препараты альбинос заливал в устройство, выдававшее, как показалось Андрейст, цепочки формул, только на их языке. Примерно через пятнадцать минут на экране замигало несколько символов из общей цепи. Одам-ан’де закачал прозрачную жидкость в шприц и немедленно ввёл себе в вену. Фатор, не успев ничего возразить, лишь покачал головой. Прошла минута. Вожак посмотрел на свои руки, которые с трудом ощущал до этого и пошевелил пальцами.

- Как самочувствие?

- Лучше. Скованность прошла, головокружение тоже. Чёткость зрения... восстанавливается. Их снотворное оказалось достаточно простым по составу, так что антидот действует очень быстро и, главное, без каких-либо побочных эффектов. Приступим к операции.

Ветер молча кивнул. Вожак лёг животом на холодную поверхность стола. Сзади послышался звук раскладываемых инструментов. Молодой Охотник старался отогнать волнение и страх – его рука должна быть твёрдой, а движения – уверенными. Для Янг’а, по сути, это была первая серьёзная операция, хотя чисто технически процедура не представляла собой ничего сложного. Он знал, что если хоть немного ошибётся – будет обязан сбросить себя с корабля в капсуле и где-то в атмосфере – самоликвидироваться.

«До чего я дошёл? Позволяю неопытному ученику решать свою судьбу. А какой у меня ещё есть выход? Воины Чести живут своей одиночной жизнью. Они здесь только ради уникальной Охоты. Каждый из них с удовольствием готов перехватить мои полномочия. Я не забуду их кровожадный оскал в период схваток за власть. Они не будут, подобно молодым, бросать отчаянные вызовы, чтобы доказать собратьям свою “смелость” и “независимость”. Они хитрее... И Фрадиор-Гоаринд тому великолепный пример», – думал Вожак, ожидая своей участи.

- Всё готово, мой Кар’клей.

- Ты действительно хотеть присутствовать при этом? – обратился Ночной Воин к Ирмолинд-Зигв’е. – Я предупреждать – мне быть очень больно и я рычать так, что заболеть твои уши. Обезболивающее не использоваться. Я не знать, как оно взаимодействовать с антидот, к тому же, у меня остаться всего один шприц.

- Да, мой Вожак. Я остаюсь. Скажи Фатору, что я готова помочь, чем смогу.

- Она готова помочь, чем сможет. Хочет остаться.

- Хорошо, мой Кар’клей, – яут при помощи телепатической команды включил несколько ярких ламп, которые осветили стол. – Я выведу на экран рентген.

- Я не буду смотреть, иначе меня накроет ярость. Да, не слушай то, что я буду нести в припадках боли.

- Понял.

Гуан-Тант’ер скинул маску, отбросив её куда-то в сторону. Руками Вожак схватился за края стола, а головой обречённо уткнулся в холодную поверхность, плотно прижав мандибулы и закрыв глаза. В его сознании творился полный бардак, он не хотел верить в то, что происходило сейчас, настолько это было противоестественно. Специальные лампы проводили дезинфекцию. Фатор переключил свою маску в режим рентгена и вывел изображение на небольшой экран, возвышающийся над изголовьем стола. Андрейст прижала ладони к лицу, проглотив все слова – один из позвонков был сильно повреждён, треснут. Микрочастицы костной ткани вызывали воспаление и боль. Было совершенно неясно, как он вообще мог двигаться при таком ранении.

- Начинаю ввод иглы.

Длинная тонкая, острая, она быстро пронзила плоть, достигнув кости. Присмотревшись, Андрейст увидела, что жуткое “жало” едва заметно вибрирует и начинает раскручиваться по часовой. Альбинос взревел, терзая когтями стол. Мышцы его рук сильно напряглись – он впился в края так, что, казалось, они не выдержат, начав гнуться. Техника автоматически ответила на это выбросом наручников. Они плотно приковали Вождя за кисти, оставив возможность сжимать пальцы, отчаянно рассекая когтями воздух. Фатор героически сосредотачивался, игнорируя самые чёрные проклятья и угрозы, льющиеся непрерывным потоком в его адрес от Гуан-Тант’ера.

- Захожу в область позвонка.

Проникая в самый очаг, игла просверливала кость. В эти моменты перед Лунным Ангелом начала проноситься вся его жизнь. Обезумев от боли, Хищник истошно выл, максимально широко растопырив мандибулы. Его напряжённое тело колотила сильная дрожь. Сейчас альбиносу хотелось просто вырваться из собственной плоти, этих оков, невыносимых и жгучих жал боли. Андрейст стояла рядом. Слёзы наворачивались как-то сами собой, словно существуя отдельно от мыслей и желаний уманки.

- Просверливание завершено.

Фатор указал Ирмолинд-Зигв’е на какой-то продолговатый предмет, напоминающий футляр. Она поднесла его к лекарю. Он открыл футляр и достал ещё одну иглу, только длиннее и во много раз тоньше, затем ввёл её в первую, наподобие катетера, и подсоединил продолговатым прозрачным шлангом к какому-то аппарату.

- Ввожу препарат.

Ветер нажал несколько кнопок. По трубкам потекла жидкая, мутная консистенция пурпурного оттенка. Вожак тяжело дышал. В какой-то момент он почувствовал головокружение и потерял сознание, к счастью, всего на минуту. Кар’клей открыл глаза от ощущения нежных прикосновений к лицу.

- Я с тобой, Лунный Ангел. Ты же ведь и не такое переносил, верно?

Гуан-Тант’ер нашёл в себе силы только на едва слышное ответное пощёлкивание. Фатор негромко зарычал, привлекая внимание Эндри. Он подзывал её пальцем. Аппарат залил нужную долю лекарства и пронзительно пикнул.

- Теперь расслабься. Препарат должен распределиться.

В эту свободную минуту Ветер не сводил взгляда с Ирмолинд-Зигв’ы, издавая ряд пощёлкиваний. Она поняла, что он озадачен её странным, нетипичным для большинства уманов отношением к Вожаку.

- Я не знаю, Фатор. Не спрашивай, я сама в шоке, – тихо шепнула она, пожав плечами и покачав головой.

Лунный Ангел что-то невнятно проворчал. Его руки снова напряглись. Он дёрнулся, инстинктивно попытавшись выбраться.

«Нет, так не пойдёт, – Янг’а подвёл посвящённую к Вождю и, продезинфицировав её руки, положил их по краям от иглы. – Он тебе нравится, вот ты его и успокаивай».

Её пальцами он демонстративно, очень аккуратно, не надавливая, поводил вокруг раны. Поняв, что от неё требуется массаж раздражённого участка, Андрейст начала нежные проглаживания. Гуан-Тант’ер пошевелил мандибулами, протяжно застонал. Ранение ныло и жгло.

- Тихо, тихо. Терпи, – шептала Эндри, продолжая ласкать белую влажную кожу.

Ей казалось, что она успокаивает крупного плотоядного зверя. Постепенно под её касаниями Лунный Ангел угомонился. Расслабив мышцы, Хищник закрыл глаза. Девушка взглянула на Фатора – он утвердительно кивнул, нажав очередную кнопку. Аппарат выдал несколько знаков и пустил по трубке серебристый медицинский сплав.