Девушка незаметно и очень аккуратно погладила свободной рукой его чешуйчатые пальцы, демонстрируя симпатию. Очень хотелось смягчить возможную агрессию. К её удаче, Охотник заворчал и в ответ нежно провёл внешней стороной ладони от кисти до локтя. Эндри учтиво улыбнулась, немного отодвинувшись в сторону Кил-лиэата, от которого тут же повеяло злорадной ехидностью. Прикосновения молодого яута заставили разум уманки окунуться в детальное воспоминание о странном эротическом сне – в таком окружении совершенно неуместные мысли.

Зная, что Охотники чувствительны к колебаниям эмоционального фона, Андрейст решила переместиться поближе к выходу, но, увидав плотную стену крепких тел, быстро передумала, встав рядом с Кил-лиэатом. Агония удовлетворенно щёлкнул, стараясь даже не смотреть на уманку, чтобы её не спугнуть. В эту минуту Вожак закончил озвучивать приговор. Насид-Меам снял маску. Уже давно никто не видел его лица. Кровавые нервно пошевелили пальцами рук. Результаты суровой дисциплины Волве откровенно пугали. Никто из них не хотел когда-либо оказаться на его месте.

Бич имел множество преимуществ, находясь так близко к жестокому Кар’клейю, как это было возможно. Он не пропустил ни одной Охоты, ему доверялись ответственные миссии, допуск в Сендар, считавшийся непозволительной роскошью даже для Воинов Чести, был обеспечен, но... Плата служения Тирану была столь высока, что не каждый был готов нести сию ношу. Находясь рядом, Бич постоянно попадал под горячую руку. Любая его малейшая ошибка тут же предавалась огласке, когда Волве в очередной раз зачитывал ему приговор в этом самом зале. Будучи по природе независимым, властолюбивым бунтарём, при этом не лишённым смелости, Насид-Меам умудрился поднять мятеж и использовать его в своих корыстных целях. В тот день клан познал ярость сурового Вожака, после чего многие, а некоторые даже незаслуженно, были понижены в ранге.

Волве вырвал Бичу три мандибулы и схватился за последнюю, но, в итоге, оставил её, саркастично отметив: «За былую преданность». Потом была кровавая порка и изгнание на планету, населённую плотоядными тварями. После смерти Великого Вожака Гуан-Тант’ер принял бунтаря назад, по завещанию Волве дав ему статус «Кровавого». С тех пор Насид-Меам не снимал маски при всех, и большинство уже не помнило выражения его злобного изуродованного лица. Сейчас оно замерло в ожидании тех привычных ощущений, которые часто преследовали Воина в былые времена. Одинокая мандибула прижалась к пасти. Перед глазами стоял образ Волве. Удар.

Андрейст зажмурилась. Она слышала, как кнут рассекает воздух, как молчат вокруг соклановцы, спокойно наблюдая за ходом очередного наказания. Удары Гуан-Тант’ера были сильными, чёткими, жёсткими. Он словно отбивал какой-то дьявольский ритм, не испытывая при этом ни удовольствия, ни отвращения.

«Он прирождённый палач, – проносились мысли в голове наказуемого. – Воплощённый Волве. И пусть никто не знает точно... но он – сын своего отца. Пройдёт время и всё это всплывёт на поверхность. Все его техники удержания гнева пойдут прахом!»

Ритм ускорялся. Твей обильно тёк на пол. Насид-Меам ревел, не в силах терпеть мучительную боль.

«Гуан-Тант’ер, сколько пройдёт времени, прежде чем твои маски треснут, показав истинный лик? Волве жив, и он по-прежнему ведёт свой клан! Вот он, белый тиран – слуга ярости!»

Запах твея вскружил голову. Что-то начало подниматься с самых глубин. Рука всё сильнее сжимала кнут. Одам-ан’де почувствовал, что не может остановиться. Дикая злоба пробирала до костей. Насид-Меам пытался занять его место?! Уманы убили Волве?! Фрадиор-Гоаринд... ублюдок!!! Сквозь рёв донёсся испуганный шёпот:

- Это жестоко. Слишком жестоко даже для Хищника. Зачем прилюдно забивать до смерти собственного воина?

Белая рука резко остановилась. Гуан-Тант’ер с ужасом опустил голову. Насид-Меам стоял на четвереньках, еле держась.

- Волве... жив, – обессиленный, он упал в лужу собственной зелёной крови.

Руки Вожака задрожали, выскользнул кнут. Обернувшись, он уловил испуганные взгляды. Кехрите наполнился первобытным, изначальным ужасом, таким знакомым, что некоторые Воины крепче сжали свои копья, готовые обороняться от безумного Лидера. Словно ожили призраки прошлого, покинув стены, колонны, пол... Ожили, чтобы воплотиться физически в диком кошмаре, под названием: «Второе правление Волве».

- Уходите, – чуть слышно сказал Ангел Ночи. Охотники смотрели на него, пощёлкивая, стараясь всем видом показать, что сейчас готовы поддержать его, сделать что угодно, лишь бы это не повторилось вновь. – Я сказал, пошли вон!

Зарычав, яуты покинули зал. Прежде чем выйти, Фатор обернулся. Напуганная уманка сделала робкий шаг вперёд. Ветер рыкнул и успел схватить её за руку, дабы вывести в пустой коридор. Там он жестами пытался объяснить, что сейчас от Вожака нужно держаться как можно дальше, желательно не попадаясь ему на глаза. У дальней колонны остался стоять Фаитинд.

- Я отнесу его, Гуан-Тант’ер.

Вожак молча кивнул. Бич нашёл в себе силы подняться. Альбинос, не задумываясь, вколол ему шприц обезболивающего.

- Ты абсолютно прав, Насид-Меам. Волве жив. Он живёт во мне, подавляя и вытесняя меня самого. Я его сын. Думаю, теперь об этом знают все.

Бич положил руку на плечо Вождя:

- Несмотря ни на что, я рад... что он жив. Те времена были безупречно жестокими. Мне их порой... не хватает. Как и его.

- Да... – альбинос тяжело вздохнул. – Уманка добыла документ. Там описана его смерть. Он погиб здесь, будучи загнанным Пьод Амедха ради их эксперимента.

- Уманы...

- Не волнуйся, она проверена. Я уже успел побывать в её подсознании. Там всё чисто. И да... ты свободен.

Насид-Меам вопросительно посмотрел на Вожака.

- Я обещал тебе, что восстановлю твой ранг, если сможешь сохранить жизнь Фатора в столь суровой ситуации. И после этого случая... Я не могу иначе. Не имею права.

- Не вини себя за то, что был собой. Ты – это ты и никто больше. Клан примет тебя любым. Вспомни, как мы боялись попасться под руку Волве... и как при этом боялись за него. Что он не вернётся однажды. Мы гордились им. И я по-прежнему горжусь... вами обоими.

- Я предоставлю тебе личный корабль, когда вернёмся на Науд-Аурит’сеней. Теперь ты – это ты, и никто другой.

Альбинос встал, подав знак Фаитинду. Покинув кехрите, Ночной Воин наткнулся на сидящих у стены новопосвящённых.

- Два сапог пара, да?

Янг’а подняли головы. Эндри выглядела измученной.

- У вас с ним одинаковый ранг – Молодой Кровь, – пояснил Кар’клей.

Андрейст улыбнулась.

- Вот. Так мне нравится больше, – почувствовав положительные эмоции, добавил он. – Фатор, меня потравили уманы, и пронзил Фрадиор-Гоаринд. Я знаю, ты достаточно лоялен к уманам, поэтому я доверяю её тебе.

- Что?! Пронзил?! Погоди... её? В смысле...

- Да, её, – проигнорировав первый вопрос, ответил Вождь. – Это самка, почему вы всё время так удивляетесь? Неважно. В общем, смотри, как бы остальные не попытались её устранить и снова пробудить во мне бесконечный поток ярости. Надолго ушёл в медицинский отсек, – Лунный Ангел развернулся и направился на верхние ярусы.

- Постой, как это пронзил?!

- Очень просто. Потом, Фатор, – махнув рукой, ответил Вожак, скрываясь за дверью в следующий сектор.

Буквально через секунду из кехрите вышли Фаитинд и Насид-Меам. Бич ковылял, опираясь на Вечного. Прежде, чем скрыться за углом, он окинул взглядом уманку. Синие злобные глаза буквально обожгли агрессивным холодом. Эндри автоматически вжалась в стенку. Наконец поняв, что они остались в коридоре одни, Окроплённые переглянулись и, словно прочитав мысли друг друга, как один устремились в тренировочный зал.

- Бооооги дорогие! – Эндри присела рядом с зелёной лужей твея. – И это сделал он?! Я не могу поверить... неужели он способен на такие зверства?!

Фатор встал напротив, пронзительно защёлкав и наклонив голову.

«Любопытствуешь?» – улыбнувшись, подумала девушка.