Конечно, есть у Мельникова и главный герой. Это — Иван Карелин. С ним связан еще один былинный мотив повести, ибо Карелин не просто местный уроженец. До революции его род владел многими землями в округе. Иван Карелин (проживающий в Москве удачливый предприниматель) связан со своей землей попросту инстинктом, как и все те местные жители, что выйдут на сход и не допустят строительства завода-убийцы.

В русских народных сказках часто встречается фигура избавителя (защитника народного). Именно таким и выведет его в повести Виктор Мельников — смелым, наделенным большой физической силой, удачливым, смекалистым, справедливым и нежным (с возлюбленной). Да, в Иване Карелине есть романтическая героика, вольная силушка, но они оправданы и структурой повести, как оправданы и читательской тоской по идеализму. Виктор Мельников естественно и непринужденно соединил в своем герое идеализм и вполне реальную психологию сильного мужчины… Задушевно и тепло описывает он дорогу к дому главного героя. Да и кто из нас, покинувших отчий дом, не знает об этом удивительном волнении узнавания своего кровного —

колыбели своего детства и юности!.. Иван прочно привязан к родине и тем, что сохранился старый барский родовой дом. И тем, что в этом доме по-прежнему ждет его старый дед Лука — прежнего покроя человек. (Его род от века был в услужении у Карелиных, для Ивана же он сохранил и семейные предания, и семейные реликвии.) И вообще, дед Лука — фигура крепкая, целомудренная и простая. Что-то цельное и древнее удалось писателю разглядеть в этом старике.

Да, всем этим людям есть что отстаивать: отстаивать «мирную пристань» своего дома, провинциальную неспешность своей жизни, медленно текущую вереницу дней. Увы, но современная литература и нынешний читатель, кажется, потеряли вкус к тому, что выглядит почти неподвижным в своем мерном и мирном течении. Виктор Мельников и вернул нам эту «потерю», указав, что вся эта простая красота, все это простодушие еще живет и дышит. Дышит теплотою солнечного луча на старых обоях деревянного барского дома; дышит милым соседством, когда все друг друга давным-давно помнят и знают; дышит гостеприимством и срощенностью в то «мы», что объединено общей нуждой и заботой. Герои Мельникова не из тех, кому нужно ехать в столицы или за границы, чтобы найти себя и смысл своей жизни. Тут особый русский тип, умеющий обладать всем, не сходя со своего места. Это — «глубокий в своей односторонности, оседлый житель России». И дело тут не в опрощенчестве (этому соблазну не раз подвергалась русская литература), а именно в самодостаточности жизни на земле. Ведь мир — это, прежде всего, земля. Это поля и леса, которые нужно возделывать и растить. Виктор Мельников усердно засевает наше культурное поле цветами добра. И делает это неспешно, по-провинциальному искренно и с доверием к тебе, дорогой читатель.

Коломенский прозаик показывает нынешнюю русскую провинцию в ее сердечной простоте. Не только «плоть» этой его повести удивительно легка, а герои его даны в «оболочке» чистой и светлой. Новая повесть «Музею требуется экскурсовод» тоже наделена тем самым «легким дыханием», которое делает само чтение увлекательным и радостным. Прозаик остался верен себе — своему писательскому чувству, которое держится какой-то природной симпатией к живому, к человеку. И если на Страшном Суде нас спросят не о тех, кого мы осудили, а о тех, кого мы пожалели, то Виктору будет кем оправдаться. Его новая повесть «Музею требуется экскурсовод» вопреки всяческим модам очень сентиментальна, лирична, добродушна. Это история о встрече разъединенного судьбой. О встрече отца с дочерью, о встрече ее мамы и папы, о встрече хороших людей друг с другом. В повести, несмотря на ловко закрученный сюжет, динамичность, прежде всего прочитываются просторные и красивые человеческие отношения — главной героини Верочки с мужем и матерью Лидией, с ее сестрой Клавдией Николаевной и коллегами по работе в музее, с блестящим художником-копиистом и директором музея (ее отцом). Кажется, что обаяние молодости главной героини (Верочки) разлито в ткани повести столь же естественно, сколь естественно молодости одаривать всех своей непосредственной красотой. Впрочем, счастливая история с абсолютно счастливым концом — это награда за человеческую верность и преданность: семье, мужу, своей Коломне. Не является ли вся жизнь наша своеобразным музеем, в котором мы обязаны собрать и хранить лучшее? И не нужен ли каждому из нас «экскурсовод» на всю жизнь? — спрашивает писатель. Хорошо, если этим «экскурсоводом» станет книга мудрая и человек добрый.

Можно сказать и о «чистоте линий» двух повестей писателя — о несмешении в них добра и зла. У Мельникова и зло (все те авантюристы, что внедряют свой проект строительства, или охраняющий музей мужичок, крадущий портрет Лефорта), и добро (все противостоящие безумному проекту в «Зеленом кресте» и сотрудники музея во второй повести)) совершенно определенны, отчетливы до последней степени яркости. Собственно обе повести так построены, что борьба добра и зла не смотрится нарочито, ибо для писателя естественно (по его писательской натуре) просто присоединиться к той положительной опоре нашей литературы, где всегда существовала боязнь «наклеветать на жизнь».

В «Зеленом кресте» есть, повторим, некоторое романтическое воодушевление, я бы даже сказала, трогательная старомодность (любовь главного героя к Линде). Как есть эта «внутренняя праздничность», сочетающая романтика с реалистом и в повести «Музею требуется экскурсовод». Но в героях коломенского прозаика присутствует и отвага — в решительный момент это воодушевление становится всеобщим, выливается в сход, в акции протеста или в дружную сплоченность коллектива во время беды (а исчезновение из музея прижизненного подлинного портрета Лефорта — это настоящая беда!). Писатель смог точно и без излишеств нарисовать народные характеры, избегая при этом какой-либо мелкой дотошности в «Зеленом кресте», и показать милейшие уездные женские типы в «Музее…». В обеих повестях он, собственно, вывел таких героев, у которых «болит совесть».

Сегодня реализм настойчиво выдается за эстетически неполноправное явление. А я вновь и вновь стою за реализм, поскольку полагаю только это художественное направление имеющим моральную заинтересованность русской судьбой. Никакая «беглая летопись злобы дней» наших газет не заменит этого писательского вдумчивого умения «читать жизнь», слыша в ней слова, звучащие стоном и мольбой, слова участливые и тревожные. Живопись жизни Виктора Мельникова, его «чтение жизни», безусловно, имеет свой угол зрения. Под сочувственным взглядом писателя сама собой слагается в художественное сочетание картина жизни. Жизни, в которой нет унылости, в которой человек способен «выпрямиться во весь рост». Да, весь этот людской калейдоскоп его повестей приводит в движение обстоятельства чрезвычайные — наглое и упорное навязывание проекта строительства нефтеперерабатывающего завода. (в первой) и поиски отца героиней, никогда его не видевшей (во второй). Такие внешние конфликты типичны для дня сегодняшнего. Но при всей очевидности «экологического конфликта», Виктор Мельников писал все же «Зеленый крест» не как «экологическую повесть». А свой «Музей..» — не как детектив. Он говорит о том, как угрожающе в нравственном смысле изменилась связь человека с природой и связь человека с другим человеком (сегодня родственные отношения в семьях часто просто катастрофичны). Если в прошлом веке писатель, обращаясь к природе, говорил, что при зрении ее «улягутся мнимые страсти, утихнут мнимые бури, рассыплются самолюбивые мечты, разлетятся несбыточные надежды» (С. Аксаков), то теперь все иначе — природа больше не воспринимается соразмерным человеку Божественным даром… Человек не связан с ней внутренне; он пронзает ее своей корыстью, она для него словно заранее мертвая. А между тем природа успокаивала и лечила, навевала минуты «благодатные и светлые» не только поэтам. Сегодня она измята, искалечена человеком. Отношение к природе, к земле и человека к человеку являются у писателя той мерой, что свидетельствует об искаженности и испорченности собственно души человека.