Та сидела молча, призадумавшись, оставив «Сходятся и сойдутся» в покое. Её обняла глубокая серьёзность; Миланэ тем временем сгребла знаки в кучу, помахала рукой подругам, что шли по дорожке, отгороженной стеной кустов, а затем начала разглядывать когти на правой руке.

«Подпилить этот, на безымянном. Странно, что Карра ей подходит. Вообще-то, эта Массари неплоха, толкова…».

— Ваалу-Миланэ, я хочу учиться у тебя, — на выдохе проговорила Массари, перейдя на «ты» от ли от волнения, то ли из внезапного, дружеского уважения. — Как сказала, так есть. Хоть Ашаи не должна удивляться, но… я удивлена.

— Не я сказала, но Карра, — очень спокойно, безо всякой сокрытой гордости ответила Миланэ, медленно отобрав у неё «Сходятся и сойдутся».

— А почему Ваалу-Миланэ отставила второй знак? Он был плох?

— Какой второй знак? — не сразу поняла Миланэ.

— Когда Ваалу-Миланэ вытаскивала из колоды знаки, то первый положила, а второй отставила, третий положила, и четвёртый положила. Что со вторым? Он оказался плох для меня, да?

— Нет, нет, так надо, — взмахнула хвостом Миланэ (сегодня у неё свира с вольным хвостом). — Вот мы вплотную подошли к основам. Гляди, знаки Карры делятся на три вида. В первый входят всего лишь два знака, «Да» или «Нет». Именно «Да» выпал тебе первым, и это очень хорошо, очень-очень. Сама Карра называла эти два знака «Заверителями бесстрастными». Вот второй вид — двенадцать знаков. Их Карра называла «Силами, в мире витающими». Третий вид насчитывает семьдесят восемь знаков, их Карра называла «Душами сверкающими». В обычном раскладе как раз нужны три знака, но каждого вида — по одной штуке. По пути к каждому из трёх ты, скорее всего, переложишь примерно половину колоды. Вообще, какие знаки будут встречаться по пути, тоже весьма важно, но это со временем научишься понимать.

— Оооо… Хм. Понятно, — Массари вежливо дала понять, что не совсем поняла сути. — Я не знала…

«Объясняю просто отвратно», — разозлилась на себя Миланэ.

— Так ты только начала учиться, откуда ж тебе знать. Соку хочешь?

— Спасибо. Так на каком языке их названия, Ваалу-Миланэ? — ещё раз полюбопытствовала Массари.

— Что ты знаешь о Карре-Аррам? — дочь Андарии ответила вопросом на вопрос.

— О сестре-Ашаи Карре?

— Да.

— Ну, что она родом из Юниана, родилась где-то пятисотом году Эры Империи, была свободной Ашаи, сначала служила нескольким посёлкам и маленькому городку Баш, потом жила отшельницей, умерла в сорок лет от болезни…

— О ней многое не прочтёшь и не узнаешь, поскольку о Карре писать никто не хотел. Я тебе так скажу: мантика Карры-Аррам долгое время была почти под запретом. Владение Каррой лет эдак пятьдесят назад было не то что бы опасным… но так… нежелательным. О ней до сих пор стесняются говорить. Видишь ли, Карра была настолько странной и эксцентричной Ашаи, что её хотели изгнать, а наследие объявить вероборчеством. Но времена изменились, её взгляды признаются обычным чудачеством, но тех, кто реально знает и понимает Карру, осталось очень немного.

— Да, я это поняла из своих поисков, — усмехнулась Массари, взглянув в глаза Миланэ.

— Так вот, Карра выдумала язык для своего мантического искусства. Он крайне нестроен сам по себе и дошёл до нас в ущербном, неполном виде. Потому практического значения не имеет, но каждая мастерица Карры не только умеет по памяти рисовать знаки, но и помнит оригинальные названия. К большому счастью, одна из учениц самой Карры, а их было только две, смогла точно перевести все значения на наш язык, благодаря чему мы здесь и сидим.

— А может Ваалу-Миланэ-Белсарра озвучить названия знаков, что выпали?

— Могу, — неохотно молвила дочь-жрица Андарии. — Но это пока ещё ни к чему.

— Пожалуйста!

— Ладно… Вот, — нашла она в колоде «Да» и повертела в пальцах. — «Сео».

— «Сео»? — пригляделась к знаку Массари.

— Да. Вот — «Смерть, которой не миновать», — ещё вытянула Миланэ. — На языке Карры — «Затахиин хаалат э хоу». Умоляю, только не спрашивай о значении этого знака. Мы всё будем проходить по порядку… И вот — «Сходятся и сойдутся». «Пармарат а партариим».

Слова звучали совершенно чужеродно и странно, Массари лишь удивлённо заморгала.

— А как она придумала свою мантику?

— Да так же, как были придуманы карты Йоши, стебли, предсказания на рамзане, крови и прочее-прочее…

— Нет, всё это принадлежит сестринству, а здесь есть конкретная мать мантики. Может, она что-то рассказывала об этом?

— По легенде, знаки Карра собирала во снах. Хоть эту легенду рассказывала сама Карра, но ей верить нельзя: хоть она и была яркой Ашаи, но полубезумной.

Миланэ вдруг замолчала. Собирала во снах. Как-то она всегда упускала из виду…

…постой-постой, погоди. «Собирала во снах», это ты для Массари нарочно упрощаешь. Карра говорила, что «заснула единожды, сразу попала в дурственное место, и вечность бы с ним и все проклятья, но там встретила львицу очень странного вида, причём бесхвостую, бесшерстую — смехота, и она-то мне начала показывать знаки всякие, что я рисовала после пробуждения и вспоминала об их значении. Так было несчётное количество раз, сама со счёта сбилась, да хвост с этим счётом. Дурное приключение, скажу вам, да и тошнило от него…». Я всегда думала об этом, как о безумной, забавной выдумке, но теперь… начинаю… я начинаю думать… её ведь тоже тошнило… Ваал мой, как я раньше не…

— Значит, Карра не против… — задумчиво молвила Массари.

— Что? А, да. Не против. У вас должно сложиться.

— Точно?

— Здесь нельзя ровно отрезать, невозможно предсказать что-либо с полным уверением. Даже наилучшая предсказательница ошибается и может услышать неверно.

— Ладно. Ваалу-Миланэ, тогда львица скажет мне: как всё устроено? Как, — Массари совершила ударение на вопросе, — это работает? В конце концов, ответы нам даёт Ваал? Ведь от него — все наши дары.

— Я бы остереглась прибегать к такому упрощению. Ваал ни на что не влияет сам по себе.

— Но как же?.. — явно запротестовала Массари.

— Нет-нет, гляди. Я тебе сейчас разъясню, — покачала головой Миланэ, строгая наставница. — Ваал живёт во всех нас, понимаешь? В наших душах, в нашем духе. Без нас его не станет.

Массари налила и отпила соку; несмотря на то, что он был безумно кислым — так любила Миланэ — она ничуть не скривилась, даже ухом не повела.

— Как и нас без него, — отставила кружку.

— Как и нас… — повторила Миланэ. — Эм… И если ты скажешь, что в мантике получаешь ответы от Ваала — то сильно исказишь суть дела.

— Значит, всё-таки суть дела можно раскрыть?

— Не знаю. Никто не знает, как всё вершится. Понимаешь? Это примерно так, как с игнимарой. Вот ты знаешь, откуда она берётся?

— Ну… огонь Ваала… огонь от него… пламя, которое берётся от… Ам…

— Видишь — нет слов. Как игнимару трудно объяснить, так и мантику. Но объяснения не нужны, вертеть словами можно как угодно. К примеру, можно сказать, что при мантике я вольно-невольно направляю свою или чужую судьбу так, чтобы она вышла к предсказанной тропе. Поэтому-то старые Ашаи советовали мантикой не увлекаться, потому что считали: всерьёз предсказываешь — всерьёз влияешь на исход событий.

— Ладно. Ваал живёт во всех нас, — напряжённо думала Массари, — но в то же время его можно увидеть.

— Увидеть можно. В сновидении, — поправила дочь Андарии, внимательная наставница.

— Значит, он всё-таки нечто особенное, он — личность, сверхсущество. Можно сказать, самый главный Сунг. Первосущность.

— Массари, мы же о Карре-Аррам должны беседовать.

— Пусть простит меня Ваалу-Миланэ, я просто хотела побеседовать на все темы, что представлялись мне интересными.

— Перестань, Массари. Никаких обид, только пытаюсь как можно лучше использовать время, с которым ты пришла ко мне научиться Карре. Что я, кстати, очень ценю.

— Спасибо.

— Итак, давай нарисуем первые знаки, «Да» и «Нет», они же — «Сео» и «Нон»…