— Львица может о нём что-то сказать?

— Откуда он у тебя? Впрочем, не надо, не говори. Тебе будет спокойней, мне тоже, — рассматривала она амулет. — Почему ты решила обратиться именно ко мне?

Вопрос, ощутила Миланэ, был серьёзным, даже испытующим. Но она не готовилась к подобному, потому затрепетала:

— Подумала, может как-нибудь львица могла сталкиваться с… северной культурой, вещицами, и всё такое прочее… ведь столько лет прожила в Норрамарке.

Глаза Даэльси сверкнули, угасли, а потом она подняла голову высоко вверх.

— А я уж подумала тебе отказать и отпустить с добрым словом. Но эта сойка дала знак, что лучше не отказывать, и что тебе, Миланэ, можно верить.

Поискав взглядом птичку, но неудачно, Миланэ придвинулась ближе.

Разглядывая амулет, Ашаи-наставница даже подбросила его несколько раз, словно желала удостовериться в немаленьком весе. Затем пальцем поманила Миланэ взглянуть на вязь:

— Здесь написано на древнем: «Отважным помогает судьба».

Миланэ хмыкнула, ожидая чуть иного. Любовный амулет — вот чего она ждала. Завместо — какая-то тривиальность.

— Даже не знала, что северным прайдам известен древний язык, — посмотрела на Даэльси с непониманием. — Древний язык Сунгов?

— Он самый. Известен, — спокойно ответила та. — От них и пошёл, только этого тебе в дисципларии не скажут, да и ты не поверишь. Это амулет на победу в любых битвах. Это, Миланэ, не простая поделка. Эта вещица — дело рук и силы северных шаманай, а они умеют такие вещи делать, поверь.

— Северных… шаманай? Жриц северных прайдов, да? — для уверенности спросила Миланэ, мило нахмурившись.

— Не слыхала о них? — посмотрела в сторону Даэльси, постукивая себя веточкой по голени.

— Слыхала, конечно, — торопливо заговорила Миланэ. — Но «шаманаи» — это их эндоним, они себя так называют, а принято избегать самоназваний во избежание путаницы.

— Эндоним, ха-ха-х, — засмеялась Даэльси, но невесело. — Хах… Ладно. Всё-таки: где ты его достала, Миланэ?

— Долгая история. Подарили.

— Ладно-ладно, можешь не рассказывать. Спрячь.

— Я не хотела показаться невежливой, наставница…

Но Даэльси не слушала:

— …опасно ходить с такой штукой по Сидне. Спрячь-спрячь. Вот так, за пазуху. Так и ходи, и не показывай.

— Даже подругам?

— Тем более подругам.

В Сиднамае, у дома Миланэ и Арасси есть маленький задний двор; всё, что в нём есть: четыре кола, вбитые в землю, навес из тростника и листов хум, с десяток яблонь и груш да осиное гнездо, с которым устали бороться да так и оставили с миром. Траву Миланэ иногда скашивает сама, если этого не успевают проделать служители, Арасси за это не берётся — не привычна, не умеет. Есть кроты, но они во всём Сиднамае есть.

Под навес Миланэ принесла два кресла, круглый стол из кухни-столовой, кувшин с яблочным соком, с десяток чистых листов, две кисточки и тушь. Наставницы дали сегодня служение: ввести одну из учениц в начала предсказания с Каррой-Аррам. Имя ученицы — Ваалу-Массари; она именно из тех, которые только что успешно прошли Церемонию Совершеннолетия; ей, конечно же, семнадцать, она из провинции Яамри, приятной и очень красивой земли; её жители — амрийцы, истинные Сунги — взяли лучшие качества хустрианцев (страстность, весёлый нрав) и найсагрийцев (чувство достоинства и смелость).

— Возьми кисть, пожалуйста. Будем рисовать знаки, и я буду рассказывать об их значении.

— Готова, — быстро ответила Массари, наблюдая за пальцами Миланэ; в правой руке она держала кисть, в левой — один из знаков, который она с капризно-деловитым видом взяла из рассыпанной по столу колоды Миланэ.

Львица она маленькая, но вовсе не тонкого сложения; желающие зла вполне могли бы назвать её толстоватой. Тем не менее, эта полнота ей шла полностью; скорее, даже не полнота, а крепость сложения. Выглядела она как типичная хозяйка таверны — сбитая и волевая, что может и пригреть, и огреть, только в ранней молодости; но от подобных ассоциаций спасали одеяние Ашаи, и маленькие, округлые, очень симпатичные черты мордашки. Окраса она довольно необычного, пепельно-тёмного; видимо, у неё в роду смешалось много кровей — окрас её говорил о южном происхождении, в то же время весьма длинный хвост — о северном.

Массари нрава упорного, хваткого, деловитого; она — неформальный лидер среди учениц-одногодков, имеет прирождённый талант к сплочению. Так же основательно и с рвением к делу она взялась за мантику Карры-Аррам. Если начистоту, то Миланэ не могла внять, зачем ей нужна Карра, которая лучше всего под стать печальным и тихим душам; для этой мантики надо иметь чуткие к малейшим нюансам уши и своеобразную беспрактичность, любовь к чистому искусству без отдачи.

— Если ты всерьёз интересуешься, то придётся лично создать собственную колоду знаков.

— Я всерьёз. Знаю, — ответила Массари, поставив знак обратно на стол и посмотрев ей в глаза.

Как все настоящие знатоки, Миланэ отнюдь не считала себя выдающейся мастерицей Карры. Она почти всегда воспринимала её как отдушину, увлечение, одну из красок жизни. И, совершенно незаметно для себя, она прослыла в Сидне авторитетом в этой редкой предсказательной системе, не только среди учениц, но и наставниц. И её представили Массари так, как будто она — недостижимая звезда, лучшая из лучших, отчего Миланэ ощутила стыд.

— Ваалу-Миланэ, в первую очередь хочу понять: а можно как-то сразу узнать, что мне подойдёт Карра-Аррам?

Миланэ не спешила переходить на дружеское обращение, без этого формального отличия-клейма «Ваалу-» — без номена. Нет, она вполне благожелательно настроена к юной ученице, но она — андарианка, потому в крови внутренняя строгость, чувство аккуратной дистанции с малознакомой душой.

— Вижу, ты подготовилась перед тем, как придти, — Миланэ сразу поняла, на что намекает Массари. — Правда, вопрос стоит чуть по-иному задавать: подходишь ли ты Карре. Вот мы сейчас и спросим, что она думает о тебе.

— Если будет ответ «нет», то для меня дорога закрыта?

— Я бы так не сказала. Можно сквозь торный путь продираться, но есть ли смысл? Давай не будем забегать вперёд. Дотронься.

Миланэ сгребла свою колоду знаков и дала дотронуться к ним; юная ученица очень внимательно наблюдала за каждым движением. Миланэ несколько раз небрежно потасовала знаки, а потом безо всяких церемоний вытащила нижний и крайне осторожно поставила на стол. Вытащила ещё один, откуда-то из середины, сощурилась, отставила в сторону фасом вниз. Следующий поставила рядом с первым. Ещё один, последний — тоже.

Вглядываться пришлось долго, Массари нетерпеливо крутила своё серебряное кольцо.

«Первые дни оно всё «кусается» на пальце», — чуть улыбнулась Миланэ собственным мыслям. — «Так и хочется теребить».

— Так что там? — не вытерпела Массари.

— Вот они, первые три знака, которые ты сегодня начертаешь. Да, кстати, у каждого знака есть отдельное название, но я не буду пока их называть — они на другом языке. Всегда помни, что их названия на нашем, сунгском — только приближённый перевод.

— На древнем, да? — почти утвердительно спросила Массари и откинулась на спинку ротангового кресла, взяв в ладони один из знаков, что ей выпал.

Эта была совершенная бесцеремонность, но Миланэ стерпела и ничего не сказала: ученица точно совершила это не со зла. Кроме того, такое свободное обращение вполне могло быть предвестием хорошей дружбы между нею и Каррой-Аррам.

— Нет. Гляди сюда, — Миланэ указала на выпавшие знаки. — То, что ты взяла — знак «Да». Далее — «Смерть, которой не миновать». И наконец — «Сходятся и сойдутся». Это…

— И что это означает? — нетерпеливо перебила Массари, оставив один знак и начав рассматривать второй.

— С Каррой у тебя будут долгие отношения, но есть предыстория. Об этой мантике ты услышала давно, возможно, ещё будучи найси, но знаний о ней получить нигде не могла. Далее ты внимала негласному запрету на мантику для сталл, но твёрдо уверилась, что после Совершеннолетия попытаешься обрести с нею связь. В общем, всё благоприятствует.