– Разумеется. Смею ли я тебе запрещать, – ехидно прищурился Коринт. Он хотел одного: чтобы Симайди не заметил, как гулко бухает его сердце, – по рвано пульсирующим жилкам на висках, по испуганно набухающим артериям на шее, по чему угодно; что он сам чувствует, как похолодела его кожа, что ее колет тысячами отравленых иголок. Что по спине вот-вот начнет струиться холодный пот. Дураком бы был Коринт, если бы не предполагал, что его отношения с белым человеком из Европы, да еще таким приметным, останутся неучтенными. И этот идиотский страх, что Симайди воспользуется своим знанием против него, Коринта. Против Берта. Даже просто для того, чтобы развлечься, а развлечения у него были жестокими.
Симайди Танья хищно следил за ним. И Коринт заставлял себя не опускать глаз, убеждал, напоминал, что по лицу хорошо читают только очень мощные искиновые алгоритмы, но и учитывают для этого не только едва уловимые изменения в мимике, а колебания температуры кожи в десятые доли градуса, изменения биохимических и даже нейроэлектрических параметров и еще сотен других симптомов, которые человеческому глазу и не подвластны, что человек не видит, а додумывает, да и то постфактум, и только на основании своего опыта и фантазии, что Симайди Танья не того человека пытается загнать в угол, чтобы, если что, шантажировать Тессу. И все равно Коринт не мог не бояться. Невесть чего, непредсказуемых последствий.
– Эти твои отношения с тем буром, если, разумеется, ты не обидишься, что я его так называю. – Симайди Танья, на чьем лице мелькнуло недовольство – разочарование, что ли, – отпил вина, продолжил: – изначально были этакими, своеобразными. Я всегда думал, что ты предпочтешь более высокопоставленное лицо в качестве постоянного партнера, нежели этого… Франца. – Он вперился в лицо Коринта, тот – лениво улыбался. – Фрадна… хм, – наконец смирился Симайди, – Франка. И с более значительной биографией. Еще более я удивлен, что ты, кажется, находишь удовольствие в этих отношениях.
Он замолчал. Коринт согласно склонил голову и признал:
– Нахожу.
Симайди подождал продолжения, но Коринт не спешил обнадеживать его.
– Наверное, я должен быть рад за тебя, – кисло признался Симайди. Коринт развел руками: мол, решай сам. – Но ты здесь. И я рад, что этот Франк допускает свободные отношения. Ведь допускает?
– Мне кажется, что нежная натура Берта волнует тебя куда больше, чем меня, самого Берта и прочих куда более управомоченных беспокоиться за него людей, – криво усмехнулся Коринт. – Если ты и дальше намерен страдать из-за непонятно чего, я могу оставить тебя наедине с твоими сомнениями, угрызениями и прочим.
Симайди поднял руки, признавая свое поражение.
– Нет-нет, что ты, – весело запротестовал он, – я пригласил тебя совсем не для этого.
Он многообещающе промурлыкал последние слова, и Коринт понимающе улыбнулся. Правда, ему хотелось надеяться, что Симайди Танья пригласил его для чего-то другого, к примеру, чтобы выведать все возможное о настроениях Тессы Вёйдерс и заправил на верхних этажах «Астерры». А после допроса, который он устроит Коринту, у него не останется сил для секса, либо все ограничится чем-то невнятным, обязательным, а потому унылым и забывающимся. Коринту хотелось тратить все меньше и меньше времени на него.
И Симайди Танья продолжал. Интересовался, с кем встречается Тесса, куда еще отправляет доверенных для переговоров. Нуждается ли в посредниках для переговоров с теми и теми людьми в самых разных провинциях. Хочет ли познакомиться с людьми из серого бизнеса – и даже черного: таких Симайди, оказывается тоже знал, и достаточно неплохо. Коринт отвечал. Спрашивал, снова отвечал. Спорил. Время от времени извинялся и выходил, чтобы переговорить с Тессой. Возвращался и позволял Симайди Танья задавать вопросы. Снова спрашивал и отвечал. Наконец отправился в туалет. Там умылся и долго стоял над раковиной, глядя в никуда.
Выйдя, Коринт столкнулся с Симайди Танья – тот околачивался у двери. Ухватив его за обе руки, Симайди с деланным беспокойством спросил:
– Все ли в порядке? Ты не выходил так долго, что я испугался, право слово. Я, наверное, слишком утомил тебя своими расспросами.
– Я в порядке, – процедил Коринт, кляня себя за свою слабость.
– У тебя был тяжелый день?
Коринт смотрел на него. Подался вперед – чуть ближе к его губам, ухмыльнулся.
– Назови человека, у которого он бы сейчас был легким.
Ладони Симайди заскользили по его предплечьям, плечам, спустились по спине вниз, к ягодицам, прижали Коринта к телу; губы неторопливо прикоснулись к его губам, кончик языка медленно провел по ним.
– И все-таки я был несколько агрессивен, нехорошо с моей стороны, – прошептал Симайди. – Я иногда могу увлекаться, мне очень жаль, милый Коринт, что я выместил на тебе все мое напряжение.
Это было слишком непохоже на него. Чтобы Симайди Танья – заискивал?
Коринт заглянул ему в глаза и сменил эту мысль на другую. Что-то жесткое блестело в них, и пальцы впивались в тело Коринта совсем не интимно. Ему следовало начинать бояться за себя?
– Ты делаешь мне больно, – поморщился Коринт. – Кажется, ты действительно слишком напряжен.
– Действительно, – пробормотал Симайди Танья, ослабляя хватку; он медленно погладил Коринта по ягодицам. – Мне, кажется, нужен расслабляющий массаж. Обяжешь меня?
Коринт скептически поднял бровь. Симайди Танья не удержался и усмехнулся. Он легко провел языком по шее Коринта и прикусил на ней кожу.
– Н-ну хорошо, не массаж. Но иные расслабляющие мероприятия. У меня есть чудесный эликсир и не менее чудесные голубые атласные ленты. Я выбирал их под твою кожу. Я буду ласков. Утомительно ласков.
Это было необъяснимо – Коринт охотно расценил это приглашение как признание Симайди Танья своего поражения, попытку заискивания, что угодно. Симайди, кажется, чувствовал, что его будущее неопределенно, и рассчитывал чуть укрепить свое положение рядом с Тессой Вёйдерс через него? Но Коринту было интересно, что за «эликсир» и насколько удачен выбор этих лент. И что именно готов был предпринять Симайди.
Через четыре дня он и Тесса смотрели новости. Канал за каналом. Африканские, европейские, азиатские. Восстания в Заире. Захват рабочими рудников в Ботсване. Неудачная попытка введения комендантского часа в Нигере, приведшая к масовым протестам. Европейские СМИ осторожно замечали, что восставшие как-то очень быстро вооружились, очевидно, воинские и полицейские территории окружались не самым лучшим образом, что и позволило так легко их захватить. Центральные, верные Лиге каналы Африки называли это исключительно незначительными народными волнениями, а их организаторов, пока неизвестных, – преступниками. «Либертас» захлебываясь говорила о волеизъявлении народа, тут же пригласила каких-то экспертов и так далее, и Тесса удивленно смотрела на Коринта. Тот же хмурился и пытался разнюхать, кто именно мог платить владельцам «Либертас» и что за эксперты, на чьи деньги живут.
Затем Тесса переходила к карте Африки – огромной, детальной, трехмерной, обходила ее, не скрывая удовлетворения.
– Итак, где коварный Дейкстра вытащил на самый верх своих людишек? – задумчиво говорила она и ухмылялалсь.
Коринт напоминал ей. Доброй мамуле Тессе доставляли удовольствие такие маленькие хитрости, Коринту – тоже.
– А где мы уже намекнули этому вредному властолюбцу, что нехорошо быть слишком алчным? – широко улыбалась Тесса.
И оказывалось, что мест, в которых Дейкстра еще обладал каким-никаким влиянием, оставалось все меньше.
Это было маленьким десертом, что ли. Потому что потом следовали бесконечные встречи, споры, ругань, выяснения, уточнения и прочее, чтобы еще в пяти провинциях организовать восстание, чтобы в сорока с чем-то районах не прекращались поставки продовольствия и оружия – скорей наоборот, если честно, прежде всего оружия. Продовольствие те, у кого оно есть, могут и захватить. Постоянные переговоры – с министрами государств и провинций. С политиками, заседавшими в парламентах. С доверенными лицами на местах, которые координировали действия повстанцев; с руководителями частных армий, которые незамеченными околачивались поблизости от очагов, чтобы при необходимости вступить в стычку – инициировать ее – при необходимости прекратить. С вооруженными силами самой «Эмни-Терры» и других «-Терр», которые должны были по-прежнему охранять месторождения и промышленные центры. И другие обязанности выполнять.
