– А ты поможешь мне увидеть Макса?

– Киара, мы ведь уже обсуждали это. Перемещения оставляют за собой нити. Мне нельзя пока так делать. Я сейчас стараюсь войти в состав совета «СтратимХорс», поэтому делаю все, что ожидает от меня отец. Учитывая мое внеплановое длительное посещение Земли, мне пришлось приложить немало усилий, чтобы он поверил, что мы единомышленники. Но при этом меня постоянно проверяют. За мной следят. Если он узнает о моем отношении к Солнечной Системе, то оттянет мое вступление в совет до того времени, когда я уже не смогу ничего предпринять для Земли.

– Если за тобой следят, значит, он знает, что ты сейчас здесь?

– Конечно.

– Со мной.

– Да.

– А разве наши отцы не противостоят друг другу в суде?

Алекс, поморщившись, кивнул.

– Тогда он должен быть против наших встреч. Он может подумать, что ты на стороне моего отца.

– Он не против.

– Я не понимаю.

– Ну он думает, что я собираюсь предложить тебе стать моей парой, – совершенно равнодушно заявил он, как будто речь шла о совместном походе в магазин.

– Что?! – я вскочила с лавки, уставившись на Алекса во все глаза.

– По-другому я просто не смог бы реализовать твое обучение. Ты ведь сама просила.

Я села обратно и успокоила себя уже привычной дыхательной гимнастикой.

– Но ты не собираешься делать этого, правда? – наигранно спокойно спросила я, потому что дыхательная гимнастика ни черта не помогла.

– Подавляй свечение. Отец рад возможности объединить два старинных и состоятельных рода. Тем более и ты, и я – единственные дети. Я использовал это, чтобы быть рядом с тобой.

– Прости за мою реакцию.

– Да уж, тебе надо лучше пытаться сдерживать себя. Ты не стабильна. Это одна из причин, почему мы идем миллиметровыми шагами в обучении. Энергия не любит неточности и непостоянства. Она – удел сильных, решительных сингов.

– Там у меня получалось переместиться только в момент кульминации панического страха.

– Да, это тоже вариант для самозащиты… детей.

– Мило. Сравниваешь меня с ребенком. А когда я уничтожила десятки нейрофагов в пустыне? Я не боялась.

– Правильно. Тебя вели сильные чувства: стремление защитить, помочь. Но это опять же экстренные меры, замешанные на эмоциях. А нам нужна холодная спокойная концентрация и знание того, что ты делаешь. Боюсь, второй раз тебе не простят уничтожения такого количества государственной собственности.

– Я сама не могу простить себе, что подвергла опасности свой город и его обитателей.

– Точно. Хотя, по секрету, тебя бы не нашли по-другому. Ведь твоей личности нет. А за два земных года ты не делала ничего, указывающего на твою принадлежность к пропавшему сингу.

– Но я перемещалась.

– При перемещении, не имея своей личности, ты оставляла след уже другой сущности. К тому же он был такой незначительный, что в инстанции выше патрульных нейрофагов это не ушло. Поэтому они пытались устранить тебя, как постороннюю энергию. В первый раз ты засветилась, когда твоя кровь попала к нейрофагу. Проанализировав ее, и обнаружив в базе данных первой категории по пропавшим, он подал сигнал, но ты уже отправилась в следующее отслоение земной реальности.

Каждый раз воспоминания о страшных монстрах болезненно напоминали о Дене, моем друге, следы которого потерялись в Чешских катакомбах при нападении. В душе я осознавала, что нейрофаги в каком-то роде заслуживают жалости. На самом деле они некогда тоже были людьми, но совершили ошибку, нарушив закон, а затем прошли процедуру изъятия личности на срок приговора, и были отправлены уничтожать все огрехи Вселенной, вроде меня. А то, что Ден находился рядом – полностью моя вина…

– Зато, когда в отчетах энергетического воздействия неземного плана проскочили указания штормового характера, стало понятно, что к этому приложил руку Стратим, – продолжал Алекс. – И тут уже все переполошились.

Я опустила глаза, вспомнив, какой урон нанесла своими неуправляемыми разбушевавшимися силами.

– Алекс, тебе удалось что-нибудь узнать о Дене? Ты говорил, что твой дядя работает в этой организации.

– К сожалению, нет.

– Но ведь если он прошел процедуру изъятия личности, теоретически, она где-то в их картотеках?

Он накрыл мою руку своей ладонью, наклонился чуть ближе и произнес тихим ласковым голосом, как будто говорил маленькому ребенку:

– Киара. Нейрофаги не всегда оставляют в живых своих жертв. У них четкие инструкции, и иногда они выполняют приказ на месте. Это же Земля. Люди слабы, чтобы даже пережить процедуру изъятия. Поэтому, скорее всего, его энергия просто была поглощена.

Одновременно в парадоксе с этими страшными словами я почувствовала, как по моему телу разливается теплое спокойствие, и поняла, что это дело рук Алекса.

– Ты не слишком о них высокого мнения. А ведь они приняли тебя в семью, – голос мой дрожал, подчеркивая, что усилия Алекса, заставить меня забыть о трагической судьбе Дена, напрасны.

– Ты не права. Возможно, они являлись единственной настоящей семьей, которая у меня была. Просто люди слишком хрупки. Хрупки и не стабильны. Как ты сейчас. Поэтому я защищаю тебя. Ты напоминаешь мне о них.

– Защищаешь от кого? – не поняла я.

– От всего. И, в первую очередь, от себя самой.

– Что ты имеешь в виду?

В голове моей разлилась неприятная вибрация, заставившая меня буквально подпрыгнуть. Я растерянно смотрела на парня передо мной, пока через несколько секунд не вспомнила, что это все значит.

– Что случилось, Киара?

– Кажется, мне звонят, – я подняла руку и посмотрела на часы, как я прозвала местное средство связи, крипт, заключавший в себе схожие со смартфоном качества. В голове возник образ улыбающейся мамы, высветившийся как «Ниан Стратим».

Я только несколько раз пользовалась этим прибором, оставляющим впоследствии такое ощущение, будто в твоей голове побывал кто-то посторонний и совсем там не нужный, но до сих пор до конца не разобралась в правилах пользования.

Поэтому сказала вслух:

– Э… мама? Ответить? – вроде гаджет меня понял, так как тут же раздался мелодичный голос матери.

– Привет, Киара.

– Здравствуй… те.

– Завтра мы уезжаем, поэтому хотелось бы видеть тебя сегодня на ужине.

– Ладно.

– Хорошо. Увидимся на ужине.

– Ок.

– Что?

– Хорошо.

Образ растворился, принося мне облегчение. Я и на Земле не очень любила телефонные звонки, а тут прямо в голове. Настоящее нарушение личного пространства именно это, а не то, что тут внесено в свод законов, типа дружеского рукопожатия.

– Киара, а ты в курсе, что разговаривать можно мысленно, не посвящая посторонних в свои личные переговоры? – подал голос ухмыляющийся Алекс.

– Надо привыкнуть. Родители завтра уезжают. Есть еще вопрос, который меня мучает.

– Давай, – вздохнул парень.

– Почему в вашем высоко-цивилизованном обществе такие варварские методы обращения с преступниками?

Алекс оглянулся по сторонам, оторопев от моего заявления.

– Сколько я просил тебя быть сдержанней. Если бы здесь был кто-то другой, то скоро ты снова общалась бы с нейром, несмотря на закон Борна. Я тебе скажу один секрет. Не то чтобы у нас демократия в человеческом понимании. Ты можешь изучить материалы по истории, тогда тебе все станет ясно.

Вот тебе раз. Идеальное общество. Наверное, все не идеальные отправляются к нейрам.

– То есть, у вас нет свободы слова, – уже тише сказала я, наклонившись к нему.

– Есть, если оно не противоречит закону. И не у вас, а у нас. Здесь твое место.

– Как это, не противоречит? – по поводу моего места я даже спорить не стала.

– Ну, например, сейчас ты критикуешь одну из основ нашей системы. Ты не относишься с уважением к механизму, выработанному веками. Посмотри, как вокруг все стабильно. Нет войн, болезни побеждены, нет нищих, все одеты, никто не голодает, преступность сведена к минимуму, наука процветает. Все это достигнуто при современном политическом укладе. Может быть, чтобы жить хорошо, людям не нужна демократия?