Дальше иду, не тороплюсь. А куда торопиться? И красоты лесной не разглядишь, и за проволоку зацепиться можно. Вот как раз торчит петля. Это — старожилка, по всему видать. Где конец у неё, где начало — не поймёшь. Вросла в землю, заматерела. Такую ухватистую не выдернешь, только руки испачкаешь да землю расковыряешь. А вытащишь — что делать станешь? В овраг закинешь?

Удаль какая! Да и к чему её вытаскивать? Пусть растёт, пусть лес сторожит. Помчится по тропинке чужой человек, к лесу неласковый, а петля проволочная его сапог в ловушку — рраз! Не бегай зря, не суетись, ещё задавишь кого-нибудь, торопыга…

А если день солнечный, тёплый, запорхают надо мхом газетные обрывки-однодневки. Это они на солнышке подсохли, полегчали, повеселели и спешат своим весельем недолгим, летучим лес наполнить. Крутятся под ногами непоседы, шелестят и не догадываются, что красота их пёстрая, рекламно-статейная, до первого дождика или даже до первой росы… Обмякнут от влаги лёгкие крылышки, прибьёт их к земле, расплющит, растащит на кусочки, и следа не останется от резвушек… Так порхайте, пока солнышко!

А мне домой пора. В город, в железный поток загазованный. Отдохнул душой, спасибо тебе, лес. Береги себя, не меняйся.

— Вишнёвый пирог — это вам не гречневая каша! — воскликнул я.

— Вишнёвый пирог — это вам не яичница! — поддержал меня папа.

— Вишнёвый пирог — это вам не фунт изюму, — сказала нам мама. — Если уж хотите на ужин пирог, то извольте слушать мою команду!

И мы выслушали мамину команду: папа идёт в магазин за сметаной, маргарином, дрожжами и мукой, я — на рынок за вишнями. А сама себе мама скомандовала идти на кухню и как следует отчистить противень.

И все пошли исполнять команды.

Я отправился на рынок. На рынке продавали всякую всячину. А вишни были только у одного продавца. Интересный такой продавец. Я ему говорю:

— Мне нужны вишни, два килограмма.

А он мне:

— Бери три — не пожалеешь!

Я говорю:

— Они у вас какие-то особенно вкусные?

А он говорит:

— Они у меня особенно особенные. Это не простые вишни. Они собраны не на простом вишнёвом дереве.

— А на каком же? — спрашиваю.

— А на таком, которое выросло на лбу у оленя, — говорит.

Я, конечно, усмехнулся про себя. И продавец усмехнулся. Мы с ним оба усмехнулись, каждый по отдельности.

— Где же вы такого оленя нашли? — спрашиваю.

А он вдруг посерьёзнел и вздохнул:

— Расплодились…

Я тоже посерьёзнел. Я по делу пришёл, в конце концов, а меня за маленького держат и сказки рассказывают.

— Мне два килограмма, — говорю. — Вот деньги.

Продавец опять вздохнул и взвесил два килограмма вишен.

— Я здесь только послезавтра буду, — зачем-то предупредил он меня.

Я побежал домой. Папа свою команду небось уже выполнил, а я тут задерживаюсь! Какая мне разница, когда продавец на рынке будет! Или он намекает, что вишни можно вернуть, если они для пирога не подойдут? Я посмотрел на спелые, бордовые, почти чёрные вишни. Ещё как подойдут для пирога! Очень качественный товар! Мама будет довольна.

Мама была очень довольна. Папа принёс свежайшую сметану и высококачественные дрожжи. А тут как раз я вернулся с крупными сочными вишнями.

— Молодцы! — сказала мама и выгнала нас из кухни. Эту команду мы исполнили особенно охотно.

Ужинать сели в гостиной. Накрыли журнальный столик, зажгли торшер. Чашки достали праздничные, с блюдцами и тарелочками. Включили музыку приятную. Папа пирог режет и по тарелочкам раскладывает.

— Красота! — сказала мама.

— Какой аромат! — сказал папа.

— Это вам не гречневая каша! — сказал я. — Папа, режь быстрей, слюнки уже текут!

Пока мама разливала чай, я не выдержал и откусил здоровенный кусок от своей порции. Не пирог, а сказка! Недаром слюнки текут! Так и захлебнуться можно.

— А у нас сегодня в школе один мальчик на уроке захлебнулся и утонул, — едва прожевав пирог, сообщил я.

— Это на каком же уроке? — застыл с ножом в руке папа.

— Известно на каком — на физкультуре, — невозмутимо продолжал я. — В бассейне.

— Витенька, у вас же в школе нет бассейна, — мама разлила чай по чашкам и теперь, глядя на меня, наливала заварку в сахарницу.

— Это раньше не было бассейна, — пояснил я. — А теперь его построили, в кабинете ИЗО. У нас теперь рисование и физкультура одновременно проходят. Мы плаваем и заодно рисуем. Очень удобно, не надо воду в стаканчике менять, прямо в бассейн кисточку макаешь. А альбомы перед нами на плавательных досках лежат, — заливался я соловьём.

— Ты пей чай, Витенька, — улыбнулась мама, поправляя мне волосы и незаметно пытаясь пощупать лоб — не горячий ли.

— И что же произошло сегодня на уроке? — спросил внимательно слушавший меня папа.

— Ученик утонул, — я откусил ещё кусок. — Трудно же плавать и рисовать одновременно! Программа новая, не освоенная, многим трудно поначалу… Вот смотрю, один парень ко дну пошёл! Ну я нырнул за ним, думаю, что он дальше делать будет… А он сел на пол, пригорюнился и говорит: «Опять мне „два“ за рисунок поставят. Лучше я утону!» Тут я его давай наверх тянуть, а он упирается! Тяжёлый! Так, думаю, не вытащить, надо на помощь звать.

Мама и папа зачарованно меня слушали и жевали пирог.

— Ну стал звать на помощь. А под водой не слышно, что я кричу, никто и не идёт. Хорошо, мимо дельфин проплывал.

— Дельфин? — ахнула мама. — В кабинете!

— Он из дельфинария приплыл, — объяснил я. — У нас в кабинете зоологии зоопарк сделали с дельфинарием. Дельфин-то меня услышал, они под водой отлично слышат. Он того парня хвостом как подбросит! Моментально вылетел на поверхность! А я сам… за волосы себя потянул и легко поднялся, — закончил я и вытаращил на родителей глаза. И лоб тоже украдкой потрогал. Нет, не горячий.

— Молодец, — похвалил меня папа и отрезал себе второй кусок пирога. — Не растерялся. Весь в меня. Я сегодня тоже человека спас. И не одного, а многих. Целый троллейбус. Он с моста в реку ухнул. Водителю плохо стало с глазами — ослеп. И не туда повернул. Проломил перила и в воду — бабах! Пассажиры все обомлели, я один не растерялся!