Сай скрестил свои руки на груди, терпеливо ожидая, когда Саске приведет свои чувства и мысли в порядок.
Вскоре буря успокоилась, и после продолжительного молчания с обоих сторон Сай твердо начал:
— Я не знаю, почему я это делаю. Возможно, потому что у меня был старший брат, и испытывать ненависть к такому человеку — для меня это звучит так же дико, как если бы я говорил, что ненавижу своих родителей. Возможно, потому что я сам испытал боль от его потери или потому что возмущен неблагодарностью Скрытого Листа, который выкидывает людей, отдающих деревни все. Итачи-сан один из них, поверь мне. Не важно, веришь ты мне сейчас или нет, но Неджи принесет вещь, которая убедит тебя в моих словах. У меня есть доказательства, и они вернее, чем слова Итачи-сана. Если ты не поверишь и этому, то я все равно не позволю тебе убить его, потому что он сделал то, на что у меня не хватило сил: пересилил всю свою сущность человека и убил близких ему людей. Я, познакомившись с тобой и Неджи, и окунувшись в ваш мир, в вашу жизнь, понял, что тоже хочу быть среди друзей, работать как штатский шиноби, жить в Конохе и бесконечно гордиться тем, что я один из вас. Я против того, чтобы ты трогал деревню и не позволю тебе поднять руку на Скрытый Лист, но Шимура-сама, я считаю, должен получить свое. И я, и Неджи, и Изуна-сан так считаем. Я хочу жить в том мире со своими верными друзьями и быть наконец-то счастливым, — Сай улыбнулся. — Я научился чувствовать. Итачи-сан не виноват, я не хочу, чтобы человек погибал за то, за что его должны благодарить. Особенно ты не имеешь на это право, потому что все было для твоего и почти только для твоего блага.
Сай замолчал, по-видимому удовлетворенный тем, что только что сказал и признал для самого себя. Он не лгал ни в чем, он действительно так думал и чувствовал, но, кажется, Саске не разделял его мнения, безотрывно и как-то странно смотря ему в глаза.
Внезапно он подавил грубый смешок, опуская голову на свою грудь. Плечи его резко вздрогнули, кончики пальцев пронзила судорога.
Сай, не понимая реакцию на свои слова, хотел что-то добавить, как его оглушил громкий и раскатистый смех, пробирающий до костей.
Саске смеялся громко и сильно; он смеялся раскатистым, грубым и насмешливым тоном, даваясь собственным голосом и рвущимися урывками злыми смешками, закинув голову назад и зажмурив глаза. Он смеялся нездоровым смехом, больным, жестоким, таким, каким смеются душевнобольные в припадке, раздирая горло до потери голоса и хрипя после этого, не в силах нормально говорить. Его глаза болезненно заслезились, и, еще не успокоившись от трясущего его в лихорадке смеха, Саске громко крикнул, сверкнув сумасшедшим, животным взглядом:
— Коноха, Коноха, Коноха — в каждом твоем слове голос проклятой Конохи, ее черная кровь, которую не выжечь ничем! Сколько раз я слышал подобную чушь про друзей, семью и узы прекрасной жизни шиноби. Сколько раз я это слышал. Верил в это. Но потом понял, что всего этого нет. Вот так взял и понял, после того, как об меня вытерло ноги все дорогое мне. Ничего этого нет! Слышишь? Нет! Ни-че-го! Все эти идиотские наигранные мечты о дружбе — бредни, потому что тебя предают, когда назначают за твою голову деньги, когда ты делаешь не так, как хотят от тебя твои друзья; все эти сказки о счастливой жизни шиноби — все это бредни, потому что кроме как ненависти и неблагодарности ничего на самом деле нет, один сильный завидует другому сильному и только. Посмотри на меня, посмотри, я, имевший лучшего друга, семью, слывший одним из лучших шиноби Скрытого Листа, я, веривший во все это — я счастлив? Счастлив? Вы все в глупой иллюзии, в идиотских мечтаниях о будущем, а для меня оно в прошлом: все мои мечты, желания, мысли. Впереди только моя месть, и я не позволю кому-либо стоять у себя на пути. Если кто-то будет мне мешать, — Саске перестал смеяться, напоследок лишь коротко усмехнувшись, с холодом заглядывая в темные глаза Сая, — я убью его. Оставь себе свои бредни и тешь ими себя, слабак. Достаточно я повеселился с вами, тратя драгоценное время на детские игры, довольно. В моей будущей жизни нет ни Конохи, ни тебя, ни тем более каких-то там друзей. В твоей крови течет яд Скрытого Листа, мне противно ощущать его близость: я больше не один из вас, я сам по себе, я — Учиха Саске, младший сын Учихи Фугаку, главы клана Учиха. Я не намерен слушать тебя. Если еще раз услышу подобное, то дам тебе два выхода: или ты проваливаешь, или я убью тебя. Повторю в последний раз: это моя месть, я сам решу, что лучше для нас с Итачи, без глупых советов от тех, кто мне приходится никем. Я дал ему шанс, я дал ему возможность оправдаться, я готов был поверить и понять, ты думаешь, мне было так весело от мысли, что мне придется его прикончить как собаку? Нет, я дал ему шанс, несмотря ни на что. Несмотря на то, как ненавидел его. А он взамен попытался убить меня. Вот и все. Вот и все твои идиотские мечты постигнет та же участь. Поэтому если кто-то и имеет право на убийство Учихи Итачи, так уж точно я, только я, никто больше в этом мире не посмеет коснуться Итачи. Учиха убьет Учиха, и это закон.
Саске отвернулся, собираясь подойти к столу с умывальной чашей, чтобы ополоснуть лицо, как услышал:
— Если то, что принесет Неджи, тебя не убедит, — Сай поднялся, холодно и равнодушно сверкнув глазами, когда заметил, что Саске недовольно покосился через плечо, — делай, что хочешь.
— Я не помню того, чтобы просил твоего разрешения на то, что мне делать. Мне не будет никто указывать, — спокойно и сухо бросил Саске в ответ на внезапную лжеулыбку Сая.
Больше он не колебался.
Итачи умрет, и тогда все будет хорошо. Пусть он забирает все — воспоминания, боль, ненависть — с собой на тот свет.
========== Часть 3. Месть. Глава 5. ==========
Напасть на след Учихи Итачи и найти его фигуру в немноголюдной толпе не составило Неджи большого труда. Гораздо сложнее продолжать на открытой местности за городом следовать за ним, где Итачи, возможно заметив слежку и почувствовав опасность, может и убить того, кто представляет для него угрозу. Поэтому, что предпринять тогда, когда они выйдут за черту города, Неджи еще не придумал. Он никогда не был на заданиях по слежке и проходил лишь инструктаж учителя на одном-единственном примере, который под силу был любому генину, но объектом не был Учиха Итачи, и ситуация была до смешного другой. Однако упускать из виду брата Саске Неджи также не собирался.
Итачи точно намеревался покинуть Отафуку, чем дальше он шел, плутая по тихим улицам, тем ближе они подходили к противоположной окраине города, где редели дома и становилось все безлюднее и труднее следить, но Неджи держался на расстоянии, к тому же он не шел прямо за Итачи, а иногда делая петлю, чтобы лишний раз не показаться на глаза. Сельская местность все чаще и живее начала проскальзывать в чертах домов и их дворов, постепенно городская линия перешла в маленькую деревеньку, обрывающуюся на горизонте и сливающуюся с полями и лесами.
Вечерело, ничего хорошего это не предвещало. Продолжать следить ночью, когда местность кругом объята темнотой и тишиной, что слышится малейший шорох листвы или хруст самой маленькой ветки под ногой, было просто невозможно, к тому же дорога тянулась вдоль огромного затопленного пустыря, утонувшего в разлитой от дождей реке. Все было против удачной слежки; Неджи приостановился, издали наблюдая за тем, как спина Учихи Итачи все отдаляется и отдаляется, превращаясь в маленький и неясный силуэт. Дождавшись того момента, когда тот отошел на еще более далекое расстояние, Неджи свернул в высокие кусты репейника, попадая в зарождающееся гнилое болото и пробираясь по нему: пусть это был не самый удачный выбор и путь, но наиболее безопасный и многообещающий в его невеселом положении.
Однако что предпринять тогда, когда на пустынное поле опуститься ночь, Неджи так и не придумал. Скорее всего, Итачи сделает привал, наверняка для этого свернет в лес, не будет же он, опытный шиноби, рисковать своей жизнью, оставаясь на открытом участке в таком уязвимом положении, к тому же он и так сильно рисковал, расхаживая по тропе. Он шел медленно, как будто не торопясь, если мимо него проезжали телеги, он пропускал их вперед, не прося о помощи или не принимая ее, было не ясно. Он ни разу не остановился за весь путь, не перекусил, не смочил губы водой из фляги, только откинул с головы капюшон и тут же накинул обратно, как будто на секунду хотел ощутит дуновение прохладного ветра, под которым без удовольствия мерз Неджи.
