— Отвали, Вик. Еще раз назовешь меня деткой, и во время очередной стрижки я обрею тебя наголо.

— Как? — шутливо испугался он. — И лишишь всю женскую часть Ковчега радости любоваться моими волосами? Так далеко даже ты не зайдешь.

— Я сказала, отвали. Мне нужно закончить здесь и идти домой, у нас с Финном сегодня годовщина.

Вик подошел и встал за ее спиной, разглядывая, как быстро и ловко двигаются грязные пальцы с коротко остриженными ногтями.

— Годовщина чего? Того славного дня, когда ты взяла шефство над этим малолетним мальчиком? Брось, Рейвс, он подождет. Он же всегда тебя ждет.

Она двинула локтем, и он отпрыгнул, избегая удара в живот. Рассмеялся довольно:

— Ладно-ладно, я понял. Любовь до гроба и все такое. Когда надоест с ним возиться — заходи ко мне, потанцуем.

— Вик!

— Вик! Черт бы тебя побрал! Вик! Открой глаза, придурок! Не смей умирать, сволочь ты проклятая! Не смей!

Он попытался пошевелиться и не сумел. Ноги были прижаты чем-то тяжелым и наливались болью. Кто-то ощупывал его, прикосновения были приятными, но открывать глаза все равно не хотелось.

— Да посмотри же ты на меня, псих долбанный!

Вик ничего не понял. Только что он был на Ковчеге, и разговаривал с Рейвен, и, вроде, собирался отправиться в кухонный отсек, чтобы перехватить пару булочек, и…

Он открыл глаза и сел, тут же взвыв от невыносимой боли. Вокруг был не пластик и металл Ковчега, а утопающий в сумерках парк, и Рейвен не ковырялась с прибором, а лупила его ладонью по лицу, и, кажется, плакала.

— Какого хрена? — спросил он.

— Ты чертов придурок! — заорала она, отвешивая ему еще одну оплеуху. — У тебя вообще мозгов нет? Ты взорвал чертово колесо!

Взорвал? Но он ничего не взрывал. Он просто…

— Сумка. Я бросил вниз сумку.

— Да, и в ней, по-видимому, оказалось немало взрывчатки. Придурок! Ты же соображаешь в технике, черт бы тебя побрал! Как ты мог ее не проверить!

Он все еще не мог отойти от странных воспоминаний, лезущих в голову. Ковчег, и Синклер, и Финн… Да, но Финн умер. Его убила… Кто же? Офелия, да, Офелия убила Финна, сделала из него ходячего мертвеца. Точно.

— Надо его вытаскивать, — услышал он рядом мужской голос. — Скоро сюда соберутся все мертвяки, которые слышали взрыв. Нужно искать укрытие.

— Кейн! — радостно восхитился Вик. — И ты здесь? Ты снова канцлер, да? Или… Или…

— Он бредит. К черту. Ребята, навалились, попробуем приподнять эту штуку.

Что-то начало происходить в районе его прижатых ног, и от этого боль стала еще сильнее. Вик заорал, не в силах сдерживаться, но через секунду кто-то схватил его за руки и оттащил в сторону, а ноги оказались на свободе.

— Дайте кто-нибудь ремень. Надо перетянуть, иначе он просто истечет кровью.

— Быстрее, Рейвен! Мертвые приближаются.

Вик услышал выстрелы, раздающиеся совсем рядом. Одиночные — как будто кто-то медленно и методично отстреливал подходящего ближе противника.

— Взяли, — скомандовал Маркус. — Рейв, где мы сможем спрятаться?

— Замок призраков. Я покажу.

Кто-то взвалил Вика на плечо и потащил, придерживая за колени. Он не сопротивлялся: голова никак не могла привыкнуть к проникающей в нее в памяти.

«Что из этого реально? — думал он, отвлекаясь от боли в ногах. — Ковчег или это? Может, я просто перебрал самогона Джаспера и теперь вижу дурацкий сон? Все мы мечтали снова попасть на землю, и вот мне снится, что я…»

— Быстрее, мать вашу! Внутрь!

Его куда-то занесли и положили на пол. Какие-то люди баррикадировали дверь, а Рейвен склонилась над ним, заглядывая в глаза.

— Ты что, придурок? Бредишь? Что с тобой?

— Рейвс, — улыбнулся он, растягивая губы. — За тобой должок, ясно? Когда закончишь праздновать годовщину со своим мальчонкой, ты должна будешь помочь мне в инженерном.

— Что? — она, вопреки ожиданию, не смеялась. — Вик, о чем ты вообще?

Кто-то снаружи ломился в дверь. Слышны были стоны, и клацанье зубов, и какой-то странный скрип. Маркус подошел и сел рядом с Виком на пол.

— Ты что-то вспомнил? — спросил он. — Скажи, что именно.

— Ковчег, и космос, и Рейвс, и Синклера. Так ты канцлер или нет, Кейн? Может, я хочу говорить только с канцлером?

Он увидел, как они с Рейвен переглядываются, и ему это совсем не понравилось. Как будто они знали что-то, чего не знал он.

— Ну, вы что? Не помните? Что вообще здесь происходит?

Маркус коротко кивнул, и Рейвен снова склонилась над Виком. Ее лицо оказалось очень близко, и он вдруг заметил, как сильно это лицо отличается от того, которое он видел буквально несколько минут назад.

— Вик, Элайза ушла из Люмена. Помнишь? Элайза ушла.

Элайза… Кто такая Элайза? Дьявол! Белокурая бестия, подмявшая под себя всю… сотню?

Он потряс головой, будто пытаясь совместить в ней несовместимые детали. И, кажется, получилось.

— Рейв? — неуверенно спросил он, и она кивнула. — Я сбросил сумку, потом был взрыв, а потом?

— Взрыв пробил дыру в платформе, на которой стояло колесо, и оно накренилось, а потом рухнуло. Ты остался жив только потому, что был в кабинке недалеко от земли. Ну, или потому, что ты везучий сукин сын, черт бы тебя побрал!

Теперь он все понял. Запоздалое раскаяние заставило поморщиться: как он мог не проверить сумку? Почему решил, что там только автоматы и больше ничего?

— Мои ноги…

Он посмотрел. Картина не предвещала ничего хорошего: ноги явно были сломаны, из одной торчала белая кость, отливающая блеском на фоне мяса и разорванной кожи.

— Я понял. Мне хана. Давайте, ребята, валите отсюда. Со мной вы до точки сбора не доберетесь никогда, либо я сдохну раньше, либо вы.

Рейвен и Маркус снова переглянулись.

— Да, конечно, — сказала она. — Стоило вытаскивать тебя из-под обломков и тащить сюда, чтобы в итоге бросить. Ты прав в одном: до точки сбора мы не дойдем. Надо возвращаться.

— Куда возвращаться? — усмехнулся Вик. — В добрые руки военных? Они, конечно, нас примут, вылечат мои ноги и погладят по голове.

— Йонас, — позвал Маркус. — Иди сюда. Мы должны решать вместе.

Йонас послушно подошел, оставив своих людей удерживать дверь, в которую по-прежнему с внешней стороны ломились мертвецы. Он сел рядом и задумчиво потеребил волосы на затылке.

— Люмена больше нет, — коротко сказал он. — Разумнее всего оставить Вика здесь, а самим идти дальше.

— Куда еще мы можем пойти? — спросила Рейвен, не обратив внимания на часть про «оставить». — Что насчет метро? В прошлый раз командующая со своей свитой ушла по нему.

Йонас подумал немного.

— Даже если укрепления в метро целы, по нему мы выйдем на Люмен. А его больше…

— Нет, — перебил Маркус. — Мы поняли. Смотрите: я думаю, что военные либо заделали дыру в баррикадах, либо свалили обратно на свои острова. Сколько бы их ни было, они бы не смогли перебить все мертвое население Лос-Анджелеса, так?

— Так, — медленно ответил Йонас.

— Тогда мы можем по метро дойти до баррикад, обогнуть их и выйти западнее Люмена и ближе к Розе.

Рейвен радостно закивала, а Йонас задумчиво пожевал губами и сказал:

— Нет.

— Почему нет?

Вместо него ответил Вик:

— Потому что, если даже мы дойдем до баррикад, то там нас будет ждать толпа мертвых, забыли? Мы не пройдем через них ни на запад, ни на восток. Особенно с учетом того, что один из нас вообще не сможет идти.

— Да, но…

— Рейв. Посмотри на мои ноги. Они сломаны. Это открытый перелом, и мы оба прекрасно знаем, чем это закончится без врачебного вмешательства.

Она замотала головой.

— Заткнись, Вик. Пожалуйста, заткнись, ладно? Твои артерии не порваны, кровь венозная, жгут мы наложили, и ты точно протянешь еще как минимум сутки. Особенно с учетом того, что я вколола тебе чертов морфин.

— Что ты сделала? — он даже рот открыл от удивления, смешанного со злостью. — Истратила на меня последнюю ампулу?

— Иначе ты бы умер от болевого шока. А теперь закрой рот и дай нам придумать, как тебя спасти.