При виде меня он приветливо заржал… и вдруг, вскочив, наклонил рогатую голову и угрожающе выставил вперед рог.

– Что такое? – невольно попятилась я. – Ты озверел?

– Что такое?! – взвизгнул он. – Это ты у меня спрашиваешь?! Ты же еще вчера была девственницей!

Я сглотнула. И ведь даже не подумала, что ночь с Астартом повлечет такие проблемы!

Но сделанного не воротишь.

Голова болела все сильнее, боль как будто разрасталась, пульсируя и вспыхивая.

Я прикрыла дверь в кладовку и неохотно направилась в приемную. Конечно, моя жизнь – это мое личное дело, но объясняться с куратором совсем не хотелось…

– Алевтина? – удивилась госпожа Громова, отвлекаясь от густо исчерканных листов. – Что-то случилось?

– Случилось, – призналась я сдавленно. Голос казался чужим, а от яркого света, заливающего кабинет, болели и слезились глаза. – Понимаете, я… Я не могу больше ухаживать за единорогом.

– Присаживайтесь, – предложила она со вздохом, откладывая ручку. – Понимаю, что вы не ожидали столь, хм, низменного занятия, как уход за животным. Однако…

– Нет, дело совсем не в том! – не выдержав, перебила я. – Просто я теперь не могу, понимаете? Ну, после сегодняшней ночи…

– Вот как? – Она приподняла бровь и заметила холодно: – Не ожидала, что вы столь легкомысленны!

– Извините, я не хотела, чтобы так получилось. Но я его люблю!

Госпожа Громова внимательно посмотрела на меня и сказала, кажется, с жалостью:

– Разумеется. Любите. Что же, судя по вашему внешнему виду, вы не спали всю ночь и сейчас крайне нуждаетесь в отдыхе. Можете идти домой. Однако завтра вы должны быть в адекватном состоянии и способны работать. Вам понятно?

– Конечно, госпожа Громова!

Красная, как рак, я выскочила за дверь, прислонилась лбом к прохладной стене…

Как все запуталось! Я так хотела учиться, так мечтала, что докажу госпоже Громовой свою полезность! А вместо этого чуть ли не в первый день так ее подвела. Но разве я правда жалею о встрече с Астартом?! Ничуть не жалею!

От одной мысли о нем кружилась голова и становились ватными ноги. И ужасно, почти невыносимо тянуло к нему…

Наверное, это судьба, что я оказалась в этом мире и встретилась с ним. Это стоило всех испытаний!

Не открывая глаз, я улыбнулась. И отправилась домой – отсыпаться и приводить себя в порядок…

Квартирная хозяйка встретила меня неодобрительно. Пришлось соврать что-то насчет ночевки у подруги.

И, если честно, я ужасно жалела, что никакой подруги на самом деле нет. Здесь я для всех чужая, даже поговорить толком не с кем. Не буду же я откровенничать со Стэном, господином Мандором или госпожой Громовой! А однокурсники водиться со мной не желали. Я была попаданкой, а значит, отщепенкой…

С такими нерадостными мыслями я улеглась на свой диван, накрылась пледом и провалилась в сон.

Проснулась я резко, как будто включилась, и прислушалась к своему самочувствию. Противная слабость прошла, голова уже почти не болела, даже мышцы бедер перестали ныть.

Как хорошо! Я с удовольствием потянулась, бросила взгляд на часы… и, охнув, вскочила. Я же опоздаю на встречу с Астартом!

Как я ни торопилась, все равно минут на десять опоздала. Вылетев на знакомую улицу, я невольно замедлила шаг. Астарта на месте не оказалось!

Ну не мог же он так разобидеться из-за небольшого опоздания. Наверно, что-то случилось.

Не находя себе места от волнения, я около получаса бродила по этой самой улочке…

Нет, бесполезно. Надо пойти к нему домой. Дорогу я помнила смутно, зато перед глазами стояла табличка с названием улицы. Вот и знакомая дверь…

Я позвонила, пытаясь унять бешеный стук сердца. От волнения у меня вспотели ладони и громко бился пульс в висках. Я вот-вот увижу Астарта! Сейчас это казалось самым важным, самым нужным, а все остальные мечты и желания словно подернулись пеплом.

Рывком распахнулась дверь. Радостное приветствие застыло у меня на губах. Открыл мне какой-то незнакомый мужчина.

Может, это слуга? Но нет, на слугу он ничуть не походил: расстегнутая почти до пупа рубашка открывала грудь, поросшую рыжим волосом, в зубах у незнакомца дымилась сигарета.

– Тебе кого, милашка? – спросил он, окидывая меня взглядом с ног до головы.

– Астарта, – пискнула я, вдруг сообразив, что уже стемнело, а мужчина кажется опасным. К тому же от него несло перегаром и потом.

– Это еще кто? – глубоко затянувшись, поинтересовался он.

– Как это – кто? Хозяин этого дома!

Мужчина ухмыльнулся.

– Хозяин этого дома я, лапушка.

– Нет, не может быть! Вчера…

– Вчера, – перебил он, – мой домик снял какой-то хлыщ. Заплатил хорошо, так чего б мне не согласиться?

– А… Где он сейчас?!

– Откуда мне знать? – вопросом на вопрос ответил он. Потом неприятно усмехнулся: – Кажется, тебя облапошили, милашка. Но если хочешь, можешь остаться со мной. Уверяю тебя, тебе понравится.

Я уже не слушала. Развернулась и побрела прочь.

Нет, такого не может быть, это ошибка! Мы ведь любим друг друга!..

Астарт не объявился ни на второй день, ни на третий.

После работы я бежала на место встречи и ждала там до позднего вечера. Тщетно, от Астарта не было никаких вестей.

Госпожа Гадрка смотрела на меня все подозрительней и все меньше верила в мою путаную ложь о больной подруге и массе дел…

– Алевтина, вы не могли бы… – с порога начала госпожа Громова и умолкла.

Я подняла заплаканное лицо, потерла глаза, которые горели огнем от долгих слез.

– Да, госпожа Громова? – тускло сказала я.

Ничего не хотелось, ни на что не было сил.

– Алевтина, что случилось? – неожиданно мягко спросила куратор, присаживаясь напротив.

Я молча помотала головой, но она и не думала отступать.

– Видите ли, – задумчиво проговорила она, сложив пальцы домиком, – я полагала, что вы достаточно интересная личность, раз рискнули пойти против общепринятых представлений о попаданках. Однако мне уже кажется, что я слишком переоценила вас. Согласитесь, я была с вами терпелива, но всему есть предел.

– Я… я просто… – Голос дрогнул, и я замолчала, стараясь собраться с силами. – Ладно, я расскажу…

Когда рассказ был закончен, госпожа Громова некоторое время молча смотрела на меня. По ее непроницаемому лицу не понять было, как она все это восприняла.

Наконец она встала, отошла к книжному шкафу, рассеянно коснулась корешков книг. И спросила, не оборачиваясь:

– Постарайтесь припомнить, была ли у вашего возлюбленного большая родинка в виде перевернутой пятиконечной звезды? Вероятнее всего, на груди.

– Да! – от удивления я икнула и прикрыла рот рукой. – Ой, извините!

– Ничего страшного, – рассеянно отозвалась она. – У меня возникло срочное дело. Будьте добры дождаться меня здесь.

– Конечно, госпожа Громова! – пообещала я, недоумевая.

Странное поведение куратора даже заставило меня ненадолго очнуться от апатии…

Вернулась госпожа Громова в сопровождении высокого пожилого мужчины, виски которого уже убелила седина.

– Алевтина, это господин Тепенов, – отрекомендовала она. – Будьте добры изложить ему то же, что рассказали мне.

– Хорошо, – растерялась я, стараясь незаметно вытереть заплаканные глаза. А еще от слез заложило нос, и голос звучал противно, гнусаво.

От взгляда госпожи Громовой это не укрылось, и она молча подсунула мне носовой платок.

Я благодарно кивнула, и куратор вышла, осторожно притворив за собой дверь…

Господин Тепенов оказался отличным собеседником – молчаливый, внимательный, он не мешал мне выговориться и не перебивал вопросами. И только когда я окончательно замолчала, борясь со вновь подступающими слезами, он уточнил:

– Скажите, на момент вашей… эээ… встречи с господином Астартом вы были девственницей?

– Да, – кивнула я. Слово «были» неприятно резануло слух.

– И кто-то может это подтвердить? – серьезно спросил он.

Я сдержала нервный смешок. Интересно, как он представляет себе свидетелей девственности?!