— Тогда мы будем справляться с этим вместе, как и со всем остальным.

Мое напряжение от этих слов стало таять. Когда Пит о чем-то говорил, это всегда звучало так убедительно: мои страхи не выдерживали сравнения с его разумными доводами и постепенно теряли свою силу. Впервые за день я почувствовала присутствие надежды, хотя страх, что я беременна все еще пульсировал где-то в глубине, как змея, готовая к атаке. Но я уповала на его силу, его оптимизм, уверенность, что я когда-нибудь смогу в этом плане измениться. Он отвернулся и запер дверь спальни, и еще немного постоял, глядя на нее.

— Китнисс, ты же понимаешь, что тебе придется обсудить это с Доктором Аврелием, верно? — сказал он, кивнув на закрытую дверь.

Я лишь кивнула и пошла прочь, и он тоже больше ничего об этом не сказал.

***

Когда на следующее утро мы уже заканчивали мыть посуду после завтрака, в нашу дверь вдруг кто-то забарабанил. Ночью я толком не могла заснуть, а когда засыпала — погружалась в кошмары о Прим и разлетающихся на кусочки детях, они не кончались, и Питу приходилось трясти меня и будить. Порой эти дети были безликими, порой выглядели как обитатели сиротского приюта, или как те подростки, которых я мельком видела в городе. Но кем бы они ни были, каждый кошмар наполнял меня невероятным ужасом, пока я не проваливалась в короткий сон в предрассветный час. Когда я отпирала в то утро дверь, меньше всего я ожидала увидеть за ней Хеймитча, который стоял, прислонясь к дверному косяку — на нем было нечто, что когда-то было стильным серым зимним пальто. Он был последним человеком, которого мне сейчас хотелось бы видеть, и в свете того, что к нам вот-вот должна была пожаловать местный врач.

— Приятно видеть тебя снова бодрой, как огурчик, солнышко. Что у вас нынче на завтрак? — он вошел внутрь, не дожидаясь приглашения.

— Хочешь сказать: что у вас было на завтрак? Мы только что закончили, — огрызнулась я с заметным раздражением.

- Ну, мне подойдут любые объедки, которые у вас остались, — он рассмеялся, плюхаясь за стол.

— Надо бы поморить тебя голодом, — прорычала я, когда на кухню вошел Пит.

— Хеймитч, — пробормотал он, достал свежий батон и принялся нарезать его для нашего незваного гостя. Тот же пристально смотрел на Пита, как будто взвешивая то, что собирался сказать.

— Вай-вай-вай, какая муха тебя нынче укусила? Или ты съела гнилую белку?

— Не начинай, Хеймитч, — сказала я, предупреждая.

— Но мне так нравится видеть как ты бесишься. Я был некоторое время лишен удовольствия лицезреть твое перекошенное личико.

Я уже готова была запустить в него чем-нибудь тяжелым, когда вмешался Пит.

— Правда, Хеймитч. Только не сегодня.

Ментор поднял руки, как будто сдавался, хотя и не был готов остановить поток насмешек.

— Ладно, ладно, объявляю перемирие. Так вы собираетесь сказать Дядюшке Хеймитчу что с вами нынче не так?

Я уже собиралась от души послать его подальше, когда тренькнул дверной звонок, и я от неожиданности подскочила на месте. Пит пошел открывать и я услышала с той стороны приглушенный женский голос. Я так редко теперь лично встречалась с докторами, что мысль о предстоящем осмотре не на шутку меня пугала, вгоняя меня в дрожь. Хеймитч перевел взгляд с двери на меня, и его сардоническая ухмылка ту же испарилась. Спустя секунду он был уже рядом со мной.

— Китнисс, не хочешь ли присесть? — поинтересовался он.

Я только усиленно замотала головой, но ничего ему не ответила.

В дверях появился Пит.

— Она в гостиной, Пойдем, — сказал он мягко.

Врач была совсем не такой, как я ожидала. Во-первых, высокой — это я заметила раньше всего. Во-вторых — невероятно хорошенькой, и при этом вела она себя очень авторитетно, как это и свойственно докторам. Ее смуглую кожу дополняли темно-каштановые волосы и очень темные глаза. Она была вся как карамель и шоколад, и это смягчало ее красоту, делало ее более земной. И, будь мы в другой ситуации, я не была бы так ужасно напугана ее присутствием.

— Китнисс, меня зовут Доктор Агулар. Я новый терапевт Дистрикта Двенадцать. Мы уже встречались, но я не сомневаюсь, что ты меня помнишь.

— Встречались? — переспросила я.

— Да, однажды в Тринадцатом — ты тогда была без сознания. А в другой раз — пару дней назад, когда у тебя был приступ депрессии, и ты была наполовину без сознания. Так что мне приятно встретить тебя, когда ты, наконец, на ногах, — она улыбнулась, говоря это.

— Я позвонил доктору, когда у тебя был приступ. Она поставила тебе капельницу, — поддержал разговор Пит.

Я снова оглядела доктора, чувствуя, что смутно ее припоминаю.

— Вы правы, я не очень хорошо вас помню, — произнесла я, смущенная тем, что не запомнила кого-то столь впечатляющей внешности.

— Ну, в Тринадцатом я была довольно плотно занята в еще одном проекте, — она взглянула на Хеймитча. — Хеймитч Эбернати? Приятно вновь с вами встретиться.

Лицо Хеймитча стало откровенно кислым, и Пит посмотрел на него с немым вопросом.

— Верно, док. Приятно снова вас видеть.

— Я вижу, что программа детоксикации так и не помогла, — отметила она язвительно.

Хеймитч стал переминаться с ноги на ногу, ему явно было не по себе.

— Ну, вы же здесь теперь не ради меня, правда?

Доктор Агулар тряхнула головой.

— Нет, нынче больше всех повезло Китнисс, — она обратила на меня все свое внимание, и в мгновение ока превратилась в супер-профессионала, как будто на нее набросили некую завесу. — Где я могла бы осмотреть тебя наедине?

— Мы можем поднять наверх. Пит? — позвала я. Только его присутствие и могло меня сейчас хоть как-то успокоить.

— Хорошо. Хеймитч, потом просто захлопни за собою дверь, — бросил Пит походя, спеша подняться по лестнице.

Но Хеймитч остановил его и зашипел:

— Китнисс в порядке?

Пит лишь ухмыльнулся и поскакал вслед за нами.

— Что тебя так заботит? С каких пор ты стал так о нас печься? — выдавил он смешок.

Хеймитч, стоя у подножия лестницы, в кои-то веки выглядел совершенно растерянным. На миг мне стало даже жаль его, но потом я подумала, что было бы, узнай он причину этого врачебного визита, и как он непременно отпустил бы сальную шуточку о нашей сексуальной жизни, и я решила пока что напрочь выбросить его из головы.

Когда мы оказались в нашей спальне, доктор тщательно притворила дверь и опустилась в кресло у моего туалетного столика, а нам с Питом предложила сесть на кровать.

— Доктор Аврелий описал мне вашу озабоченность вопросом эффективности контрацепции. Теперь мне нужно, чтобы вы кое-что для меня уточнили, — она достала планшет с формами для заполнения. — Ваш врач прислал мне всю информацию, так что мне не нужна дата рождения и все такое прочее, — она листала формы в поисках нужной страницы. – Так, Китнисс, когда у тебя был последний день месячных?

— 15 ноября, — нервно ответила я.

— Ясно, и насколько у тебя устоявшийся цикл? Бывают ли сдвиги? А во время месячных — одинаковые ли они по продолжительности? Бывают ли болевые спазмы и вздутие живота? Как было в этот раз?

— Все было как обычно, небольшие боли первые три дня, — сказала я.

— А между месячными бывают кровяные выделения?

— Нет.

— И менструация приходит регулярно?

— В основном, да, — я не стала упоминать, что из-за стресса у меня во время войны вообще месячные не приходили, и цикл восстановился, только когда я вернулась в Дистрикт Двенадцать.

— Хорошо. То есть плохо, что нам приходится каждый месяц отмывать багровые пятна, но хорошо, когда цикл регулярный, верно? — она рассмеялась своим словам. Я мельком взглянула на Пита, и у того был такой вид, как будто он только что проглотил тухлую устрицу.

— Ну, и когда состоялся последний по времени половой акт? — спросила она.

— Вчера, в районе обеда, — вклинился Пит.

Доктор Агулар повернулась к нему и ее темные очи сверкнули.

— Ну, я полагаю, мужчины не забывают подобных вещей? Мой муж постоянно забывает годовщину нашей свадьбы, но всегда отлично помнит, когда мы в последний раз мы с ним немного развлеклись. Так, — я чуть было не захихикала, увидев, что Пит так густо зарделся, что готов был провалиться на месте. — согласно моей таблице, ты сейчас находишься вне своего периода овуляции, разве что твоя яйцеклетка излишне задержалась при прохождении фалоппиевых труб, — и она показала серую строчку, которая обозначала фертильность.