- Ладно, пойду я. Итак засиделась – а сейчас еще на Совете развлекаться надо. Хочу хоть немного голову в порядок привести перед этим.
Охранницы сразу же притихли, и Келевар, приподняв брови, удивленно спросила:
- Нынче Совет Племени?
- Ага, - угрюмо кивнула Шеда, хмурясь: момент, когда придется озвучивать Реанэсс свое решение, близился – и ему будут предшествовать несколько часов споров; она даже не сомневалась в том, что правители кланов Иан и Рель начнут демонстрировать всем свое презрение и будут вопить больше других. И для того, чтоб выдержать эти бессмысленные часы, ей нужно было собрать всю свою волю и успокоиться. Охранницы переглянулись, и Инарэвар, отхлебнув из фляги, чуть сощурила глаза цвета темного золота.
- Стало быть, мы задержимся здесь? И значит, все свершится скоро?..
Их внимательные взгляды обратились к ней – но они почему-то не страшили. Шедавар положила руку на плечо Инарэ и чуть сжала его:
- Мы не задержимся. Вне зависимости от исхода Совета, я не намерена торчать здесь и прохлаждаться. Мы должны быть в Лореотте. Поэтому выдвигаемся сразу после окончания Совета, в ночь, - она подняла взгляд на небо без единого облачка, наливающееся ночной зимней теменью, - Местность ясно будет просматриваться, так что мы справимся.
- Да не вопрос, - хмыкнула Этанэвар. Шеда кивнула ей, продолжив:
- А что до Совета – не берите в голову пока. Я еще и сама не знаю, чем он кончится. Главное – мы уведем сюда детей и пойдем загонять всю эту погань туда, откуда она вылезла. Вместе с Птицами. А остальное – будем действовать по факту. Отдыхайте. Я приду, как только все закончится.
Стражницы закряхтели, собираясь отдать ей честь по уставу, однако Шедавар лишь фыркнула:
- Да сидите уже, старушки мои, не тревожьте бренные тела.
В ответ ей послышались возмущенные вопли вперемешку со смехом эльфиек, но Шедавар уже шагала к Дому, выделенному ей Реанэсс. У каждого правителя был свой гостевой Дом, в котором он отдыхал, когда находился в другом городе. Шеда хорошо знала строение, отданное ей – и оно даже нравилось ей: уютное и маленькое помещение всегда было теплым, чистым, и пахло в нем звериными шкурами, сушеными травами, горячими угольями и выстиранными простынями из мягкого светлого хлопка. Под стрехой развевалось белое полотнище, на котором, вышитое черной нитью, пестрело двенадцатью спицами колесо, которое на ветру словно катилось по волнам ткани. Шеда легко взбежала на светлое крыльцо, и ночь, уже опустившаяся на Аэль-Роадан, легла на пороге перед дверью, не смея войти в Дом, где на столе горела масляная лампа с изящным стеклянным куполом, и где мягкие тени прятались по углам.
Сбрасывая с плеч пальто, королева прошла вглубь комнаты, маленькой – но совсем не тесной. Небрежно бросив пальто на узкую кровать, застеленную оленьей шкурой, Шедавар опустилась на кривоногую табуретку возле стола, рассеянно разглядывая кольцо света, что легло на столешницу вокруг лампы. Золотые полоски-огоньки окружали его, мягко обнимая, как обнимает драгоценное ожерелье тонкую женскую шею, и Шеда заворожено глядела, как они едва заметно колеблются, когда огонек пламени раскачивался в плавном танце. Стало как-то тише и спокойнее – и за это Шедавар всех богов благодарила. Раз уж я не могу придумать ничего путного, Небо, так успокой меня. Я полагаюсь на твою волю, Ниэнавар. Пускай все свершится так, как должно. Она прикрыла глаза, позволяя рыжеватому полумраку обнять себя, а потом что-то произошло, и Шеда открыла глаза, разом напрягаясь и обращаясь в слух.
Огонек внутри масляной лампы дрожал и трепетал, словно мотыльковое крыло на сильном ветру. Где-то на периферии зрения королева уловила какое-то движение и тут же резко обернулась. Сквозняк, неведомым образом появившийся в комнате, играл с совиным перышком, выпавшим из ее кармана, кружил его, раздувая мягкие рябые пушинки, и Шедавар глаз от него не могла отвести. Перо, взвившись вверх, освободилось от потока слабого ветерка и мягко опустилось на стол, рядом с лампой. Золотые блики окрасили его сиянием, и черные крапушки на нем на миг показались Шеде магической вязью, каким-то письмом, которое она не могла прочесть – незнакомый язык ускользал от нее, язык, который она никогда не знала, но почему-то помнила смутными обрывками. Ей казалось, что сейчас, вот сейчас – все станет ясно… Она обязательно вспомнит. Тени на деревянных бревенчатых стенах плавно ползли, то расходясь, то снова сливаясь в одну, а она все глядела на совиное перышко – и почему-то знала, что оно принадлежит неясыти.
Мгновение – и на стене напротив, во мраке, куда не доставали блики света, вспыхнули двумя огнями золотые совиные глаза с черными внимательными колодцами-зрачками и рыжеватым сиянием вокруг темного контура. Шедавар даже не удивилась почему-то – она знала, что так будет. Лорелей никогда не появлялась без предупреждений, пускай даже очень завуалированных. А еще – Лорелей никогда не приходила сама, направляя к Шеде образы и видения. Вот как сейчас, например.
- Что она запросила? – ее скрипучий голос был на диво красивым, и вовсе не старым. Да и сама Лорелей, в общем-то, старой не была. Шедавар покачала головой. И она никогда не церемонилась – слишком мало времени у нее было.
- То, чего я отдать не могу. Никак. Ни при каких обстоятельствах. Это – не та цена, которую я хотела бы и могла бы заплатить.
Глаза чуть сощурились – птичьи, внимательные, мудрые. Шедавар не боялась ее – Лорелей никогда не приходила в ином облике.
- В таком случае, - огонек пламени мигнул и качнулся, а затем выровнялся, и Шедавар ощутила, как в сердце солнечным ростком прорастает надежда, уверенная и мощная, сметающая последние жалкие остатки отчаяния. Глаза Лорелей смотрели прямо на нее, и в них отражался огонь, - Я предложу тебе иные условия.
Шеда выпрямилась: Лорелей не была подлой. И она всегда играла по тем правилам, которым следовала и сама Шеда – быть верным до конца. Своему слову, своему клану, своим богам. И она-то уж точно была на их стороне.
========== Глава 47. Самоцветы в ладони ==========
В Доме Королевы царил рыжеватый полумрак – почти такой же, как в комнате Шеды, куда нежданно-негаданно пожаловала Неясыть. Видение исчезло, словно его и не было, словно ей все приснилось, и сейчас, сидя напротив Реанэсс и лениво разглядывая собравшихся за столом правителей кланов, Шедавар со странным спокойствием вертела в пальцах перышко совы. Едва ли кто-то обратил на это внимание – но даже если бы и обратил, ей дела до того не было.
- Ну, что же… Все собрались, - многозначительно заметил Ферниир, глава мужского клана Ниир, и правители, негромко переговаривающиеся меж собой, разом примолкли, выжидающе уставившись на Реанэсс. Та кивнула, церемонно поднимаясь из-за стола.
- Призываю в свидетели первопришедших Ниэнавар, Каланвеона и Ивиэрель; взгляните на нас, Небесные наши прародители, обратите свой взор к этому дому, где ныне ваши дети собрались, чтобы держать Совет…
Пока королева Аэль-Роадана проговаривала ритуальную речь, Шедавар рассматривала пришедших, как всегда подмечая детали и делая крохотные пометки в собственной голове. Из всех собравшихся ближе всех ей были Айэдаар, королева клана Даар, и Ферниир, король клана Ниир. Они сидели рядом – спокойный и мощный Фер, высокий мужчина с длинной пепельной косой и белой полосой шрама через все лицо, и сухая Айэ, женщина маленькая и жилистая, больше напоминающая проказливую девчонку – разве что слишком рано начавшую седеть. Они всегда стояли на стороне Шеды, мыслили свободно и широко и не боялись высказывать свое мнение открыто. И Ферниир, и Айэдаар первыми откликнулись на ее предложение покинуть подземелья, и с ними она поддерживала непрекращающийся диалог, который сводился к взаимным соглашениям и компромиссам, на которые они все втроем шли охотно. Кланы Вар, Даар и Ниир отлично работали вместе, а потому сейчас, ощущая их по обе руки от себя, Шедавар чувствовала какую-то надежность в их присутствии.
