Когда ее пару недель назад в первый раз привели в штаб-квартиру Ордена, она едва не размазала Блэка по стенке. При виде беглого преступника, находящегося в розыске уже третий год, она недолго думая выхватила палочку и направила в Блэка «ступефай» такой силы, что тот пришел в себя только через полчаса с сотрясением и трещиной в ребре. Сириусу еще повезло, что тут же находился Люпин, который оттащил Диану от валяющегося без сознания приятеля и подробно объяснил ей, почему Орден занимается укрывательством убийцы и отморозка Блэка – у Дианы уже мелькнула мысль прикончить ублюдка, который и так уже приговорен к поцелую дементора.
Сейчас же, когда ее приняли в Орден, Диана наконец-то начала ощущать, как что-то в ее душе, казалось бы, умершее вместе с ее семьей, начинает подавать робкие признаки жизни. Она будто почувствовала себя если не живой, то хотя бы не полу-инферналом, эмоциональным мертвецом. Были ли тому заслугой зелья, которые она продолжала принимать, участие друзей по Аврорату или встреча со Снейпом, которого она подозревала с каждым днем все сильнее, она не знала, да и не особо хотела знать. Она жива, она не сошла с ума и она готова к битве как никогда.
====== Глава 24 ======
Диане было отведено место в приемной департамента охраны премьер-министра. Должность была маленькой, но зато великолепно позволяла «мониторить» происходящее вокруг с точки зрения магической угрозы. Кингсли, который и ввел ее в это подразделение, она видела редко и мельком – он был человеком, постоянно находящимся за спиной премьера во время его визитов по стране, а она всего лишь неприметной секретаршей. Вокруг нее работали маглы, поэтому при встречах с Кингсли они лишь обменивались короткими взглядами. Для обмена информацией у них существовала специальная система поз и жестов, говорящих либо «все спокойно» либо «смотри в оба». И Диана успевала одним глазом глядеть в экран своего компьютера, а другим – озирать пространство вокруг себя и отслеживать подозрительную магическую активность с помощью нехитрых невербальных заклинаний.
Тот самый вечер, когда возвращение Темного лорда было подтверждено десятком свидетелей, в том числе и самим министром магии Фаджем, Диана провела в толпе, окружающей премьер-министра во время его поездки по Лондону. Она впервые замещала Шеклболта, который перед своим исчезновением подлетел к ней и сказал, что сегодня магическая охрана премьера переходит полностью под ее ответственность, а он сам отправляется по срочным делам в Министерство магии. Стоя в свите премьера и прячась от камер за спинами амбалов-охранников, Диана изнывала от нетерпения – она буквально кожей чувствовала, что в Министерстве сейчас происходит нечто очень важное и нехорошее, не зря Шеклболт рискнул оставить премьер-министра на ее попечение и броситься туда. Ей отчаянно хотелось присоединиться к нему и другим членам Ордена, но уйти и оставить главу правительства она не могла.
Наутро в «Пророке» она узнала, что Волдеморт официально признан возродившимся, а Фадж, который весь предыдущий год с упорством одержимого твердил о том, что Дамблдор нагнетает обстановку, поддерживая бредни Мальчика-который-выжил, подал, наконец, в отставку. На его место претендует глава Управления Аврората в министерском Отделе обеспечения магического правопорядка Руфус Скримджер и скорее всего, его кандидатура будет одобрена большинством.
На нарисованные ею карты она нанесла имена Муди, троих братьев Уизли, их отца и мать, Дору с Люпином, а также Скримджера и еще с десяток сотрудников Аврората, после чего приступила к созданию карты окрестностей Хогсмида и севера Англии. В недолгие часы свободного от работы и рейдов времени Диана сидела, закрывшись в своем номере в «Дырявом котле» и склеивала пергаменты, чтобы карты получились достаточно крупного масштаба, готовила чернила и, сверяясь с обычными картами, рисовала свои, отмечая на них также и магические места.
Казалось, горе от потери старого (и, почитай, единственного) друга, излучаемое Люпином, можно было потрогать пальцем, оно было почти осязаемым, повисшем в воздухе дома №12 на площади Гриммо будто серый табачный дым. Вот уже вторую неделю Римус в полном одиночестве накачивался огневиски, почти не реагируя на выражения соболезнования и не переставая рассматривать старые колдографии, где они были еще все вместе – молодые и задорные.
Диана появилась на кухне фамильного дома Блэков как раз в тот момент, когда Люпин сворачивал голову очередной бутылке виски, а под столом уже красовалось несколько пустых. Странно, но мертвецки пьяным он не выглядел, хотя по всему было видно – пьет он уже не первый день. Увидев его серое помятое лицо, всклоченные волосы и совершенно сухие, без слез глаза, Диана ощутила предательский ком в горле. Она вспомнила себя, когда точно также запиралась в своем номере в «Дырявом котле» и пыталась надраться хоть до розовых троллей, хоть до зеленых инопланетян, чтобы забыть обо всем – о разгромленном теткином доме, кровавых мазках на стенах и полу, остекленевших глазах Стива, и главное – о двух могилах на старом еврейском кладбище и о гробе с телом мужа, который она вынуждена была отправить самолетом до Новой Зеландии. Но долгожданные опьянение и забытье не приходили, оставляя вместо себя лишь металлический привкус во рту, головную боль и с трудом подавляемое желание прийти в Министерство и заавадить к чертям собачьим Малфоя и Макнейра – двоих ублюдков, которых Аврорат так и смог прижать к стенке «за недостатком улик». И кого-нибудь еще за компанию.
Взглянув на Люпина, она подошла к нему, легко потрепала по плечу, затем молча потянулась к буфету, достала оттуда стакан и по-прежнему не говоря ни слова, протянула его оборотню. Тот, так же молча наполнил оба стакана огневиски и они, в полной тишине, не чокаясь, залпом выпили. Слова здесь были бессмысленны.
Ей хотелось утешить Люпина, но подходящие слова не шли на ум, только почему-то вертелась в голове фразочка Сары, которую та любила повторять в особо сложные моменты жизни: «Нас мало, но мы в тельняшках». Как-то отстраненно Диана подумала, что даже переведи она ее на литературный английский язык, Люпин вряд ли поймет, в чем тут прикол.
Так они опустошили половину бутылки, когда Диана вдруг решила поинтересоваться содержимым старого альбома, который лежал на столе перед Римусом. Тот охотно протянул ей огромную книжищу толщиной с хорошую оркестровую партитуру. Диана рассматривала эти немые свидетельства веселого и беззаботного прошлого четверых приятелей, двоих из которых уже не было в живых. Она сразу узнала Сириуса, который был похож на собственного сына, если бы он у него был, и Люпина, который тогда не выглядел столь больным и потрепанным. Двое других его друзей были ей незнакомы. Об одном из них, взъерошенном юноше в круглых нелепых очках а-ля Джон Леннон и с несколько безбашенным выражением лица, Римус сказал, что это – Джеймс Поттер, отец Гарри, а в ответ на вопрос о последнем, маленьком, щуплом и востроносом, нахмурился и пробормотал что-то вроде «Не будем о нем, он для нас умер».
В передней раздался пронзительный звонок, и по лестнице, по привычке что-то бурча себе под нос, затопал полусумасшедший домовик Блэков. Хлопнула входная дверь и через несколько мгновений дом огласили истошные проклятия портрета маменьки Сириуса, голосящей что-то о «безродных полукровках и предателях крови». Следом Диана услышала голос Снейпа. Тот рыкнул на портрет и, удивительно, мадам Блэк тут же заткнулась.
Сам Снейп появился на пороге кухни спустя несколько секунд, в неизменно черной мантии, с землисто-бледным лицом и своим фирменным, прожигающим взглядом чернильно-черных глаз. Когда он увидел сидящих за столом Диану и Люпина, явно нетрезвых, в компании полупустой бутылки Огденского и старого альбома с колдографиями, уголок его губ дрогнул в подобии улыбки, но он тут же снова стал предельно серьезен и, вынув из-за пазухи нечто вроде фляги-термоса, поставил ее на стол со словами:
– Это твое. – Спасибо, Северус, – ответил Люпин.
