— Отнесешь это мисс Гермионе и иди спать.

— Хорошо, хозяин, — кивнул эльф и аппарировал, взяв записку.

Я решил все-таки последовать совету Грейнджер и еще раз попытаться уснуть. Не знаю, сколько мне потребовалось для этого времени, но в какой-то момент я перестал отслеживать свои мысли.

Грейнджер подошла ко мне с большим флаконом, в котором плескалась белоснежная жидкость.

— Вот, Малфой, тебе нужно это выпить, — сказала она.

— Подожди, — запротестовал я. — Оно ведь не изумрудно-зеленое, а белое, а значит, мы неправильно его приготовили. Я не стану его пить.

— Драко, не пререкайся. Пей! — настаивала она.

— Ты смерти моей хочешь? — возмутился я.

— Все уже предопределено, сопротивляться абсолютно бесполезно, — сказала Грейнджер и наставила на меня волшебную палочку. — Инкарцеро!

Меня опутало веревками, так что я не мог даже пошевелиться. Гермиона тем временем открыла флакон и поднесла его к моим губам.

— Доверься мне, — сказала она, и мне не оставалось ничего другого, как выпить зелье.

Я ничего не почувствовал в первые несколько минут, а потом веревки, опутывавшие мое тело, спали, и, посмотрев на свои руки, я увидел, что они трансформировались в крылья. Вскоре я увидел свое отражение в неизвестно откуда взявшемся зеркале, и понял, что превратился в белого лебедя.

Взглянув вверх, я понял, что потолка надо мной нет, а вместо него — прекрасное синее небо, и взлетел в эту манящую высь. Полет был восхитительным. Ветер будто бы обволакивал меня всего и дарил приятное ощущение прохлады. Я парил над Хогвартсом, всматриваясь в отдаленные окрестности, которые с этой высоты были видны как на ладони. Какая прекрасная картина предстала перед моими глазами, даже краски, казалось, были ярче обычного. Я был счастлив, просто невероятно счастлив. Налетавшись вдоволь, я решил спуститься вниз, чтобы найти Грейнджер. Однако ее нигде не было видно. Я искал ее повсюду, но тщетно. Наконец, я сумел разглядеть вдалеке ее силуэт. Она стояла на железнодорожной станции, а рядом с ней был еще один человек. Мне вдруг стало невероятно важно, чтобы она меня заметила.

— Грейнджер! — закричал я и…

Я открыл глаза, когда за окном было уже светло.

Около кровати вдруг возникла запыхавшаяся от быстрой ходьбы мадам Помфри.

— Мистер Малфой, вы что так кричите? — встревоженно спросила она. — Я уж думала, что с вами что-то опять случилось.

— Простите, это я, наверное, во сне, — сказал я.

Она произнесла несколько диагностических заклинаний, и убедившись, что все в порядке, ушла, напоследок сказав:

— Мисс Грейнджер пообещала прийти через полчаса.

Осталось совсем немного времени.

Гермиона заглянула ко мне уже спустя двадцать минут. Она была бледной и какой-то немного зажатой.

— Привет. Ты как? — спросила она меня, присаживаясь на стул.

— Нормально, — отозвался я.

— Зелье проверили, неожиданностей быть не должно.

— Хорошо, — сказал я тихо.

— Я тоже волнуюсь, — сказала она и посмотрела мне в глаза, смущенно улыбаясь.

— Я спокоен, — соврал я.

Она снова улыбнулась.

— Вот, — Грейнджер извлекла из кармана мантии флакон с зельем. В отличие от моего сна, оно было нужного изумрудно-зеленого цвета.

Я потянулся за протянутым мне флаконом и случайно коснулся пальцев Гермионы. Они были холодными как лед, и мне захотелось их непременно согреть.

Меня охватила мелкая дрожь. В руках, груди, спине и шее ощущалось легкое покалывание, будто мое тело немного онемело. Горло сдавило. Я попытался успокоиться, начав глубоко дышать, но от этого только еще быстрее заколотилось сердце. Я прикрыл на мгновение глаза и открыл флакон.

— Удачи тебе, Малфой, — сказала Грейнджер тихо.

— И тебе удачи, — ответил я.

Вздохнув, я залпом выпил зелье, которое могло подарить мне второй шанс на полноценную жизнь.

========== Глава 18: Бал в Хогвартсе. Потанцуем? ==========

Кружатся в медленном вальсе желания,

Душу на части мне рвет ожидание.

С прошлым готов пережить расставание.

Что впереди ждет? В ответ мне — молчание.

Я лежал и тупо пялился в потолок. Мысли застыли, думать просто не хотелось. Мне вообще ничего больше не хотелось.

Кто-то подошел к моей кровати, я услышал шаги, но не удосужился даже взглянуть на пришедшего. Скоро это и так выяснится.

— Мистер Малфой, отклонений в состоянии вашего здоровья нет, так что сегодня вечером можете уже отправляться в свою комнату, а завтра можно смело идти на занятия, — сказала мадам Помфри. — Хватит быть таким безучастным, ничего еще не известно толком. Возьмите себя в руки.

— Хорошо, — безэмоционально отозвался я. Медсестра только вздохнула в ответ и ушла.

Прошло уже несколько дней, как я выпил чертово зелье. Я ничего не чувствовал, когда его пил, оно было безвкусным и даже ничем не пахло. Но самое страшное было в том, что не почувствовал ничего и после. Ничего не изменилось. Абсолютно ни-че-го.

Я ожидал всякого: что мне станет плохо или больно, или наоборот — боль исчезнет, или что я вообще сдохну. Но все осталось как прежде. И это был серьезный удар. Надежда, которая заняла огромное место в моем сердце, растаяла, а вместо нее осталась только пустота, больно звенящая и отдающая горьким привкусом разочарования.

Сначала я не поддавался панике, но через день после принятия зелья она полностью захватила меня. Как ни пытались Алекс и Амелия поднять мне настроение, я оставался глух к любым их словам.

Грейнджер приходила дважды в день, но на ее лице читалось такое смятение, что я попросил ее больше не приходить. Правда, она все равно приходила, просто теперь общалась не со мной, а с Помфри.

*

— Тук-тук, можно? — проговорила Дэвидсон, подходя к кровати.

— Проходи, — вяло отозвался я.

— Малфой, я не знаю, что с тобой происходит, но на тебя уже просто страшно смотреть. И Алекс ходит хмурый. У меня такое впечатление, что он что-то знает, в отличие от меня. Может, ты поделишься и со мной своими переживаниями?

— Не хочу, — ответил я. — Если тебе так интересно, спроси у Алекса. Скажи, что я разрешил все рассказать.

— Нет, — она помотала головой. — Я хочу услышать это от тебя. Выговорись, тебе станет легче.

— Легче?! Да что ты понимаешь? — повысил я голос.

— Ничего не понимаю. Потому и прошу объяснить.

— Ну хорошо, раз ты так хочешь — слушай…

И я рассказал ей об всем. О том, как я получил травму и каким адом были для меня первые полгода после этого, как я жил три года под домашним арестом и не представлял, что же будет дальше, о том, как попал в Хогвартс, и как Грейнджер предложила мне побыть ее подопытным кроликом, о том, как мы расшифровывали рецепт, искали ингредиенты и готовили это чертово зелье, о том, как я свыкся с мыслью, что оно может мне помочь, что когда я его все-таки выпил, не произошло ничего, и о том, какую пустоту и обиду на себя и на весь мир я сейчас ощущал. Я говорил не меньше часа, и все это время Дэвидсон терпеливо слушала меня, ни разу не перебив. Она только смотрела на меня неотрывно своими зелеными глазами, и в них я, кажется, временами видел боль и сочувствие. А может, я просто хотел это видеть.

Мне и правда стало легче, когда закончился мой рассказ. Проговаривая все вслух, я раскладывал все свои мысли по полочкам. Умолчал только об одном — о своем неоднозначном и противоречивом отношении к Грейнджер. Но я не был готов ни с кем делиться этим, тем более, что сейчас все стало еще сложнее.

— Не знаю, что и сказать, Драко, — опустив глаза, проговорила она, когда я закончил свой длинный рассказ. — Нужно, наверное, просто искать выход дальше, волшебство на многое способно. В конце концов, есть еще темная магия, которая, я уверена, может помочь. От тебя отвернулись, а значит, ты вправе спасать себя так, как считаешь нужным. Кроме того, у тебя есть друзья, которые поддержат.

— Я не готов пока принять вашу жалость, — сказал я.

— Я говорила о поддержке, а не о жалости. Жалость отвратительна по своей природе.