Сколько еще таких людей под луной – окруженных роями знакомых, коллег, родных, но на самом деле совершенно одиноких?

Женя простилась с матерью и пошла. На ней было утреннее шелковое платье, и она быстро продрогла под своим бурнусиком. Но откуда-то она знала, что Василий не позволит ей мерзнуть.

Как, если она собиралась тотчас же расстаться с ним? Женя этого не знала, но знала, что встреча повернется в совсем неожиданную для нее сторону…

- Добрый вечер, Евгения Романовна.

Она совершенно по-детски вскрикнула и выставила ладони. Василий улыбался. Он был в дорогом пальто, с непокрытой головой – очень красивый. Женя перевела дыхание.

- Простудитесь, - сказала она. – Заработаете воспаление мозга!

Молодой человек засмеялся.

- Ничуть не бывало. Я очень здоров и горяч, - и предложил ей руку.

Женя взяла его под руку, чувствуя себя почти распутницей. Сейчас Василий Морозов был совсем иным, как будто сбросил пристойную личину, покинув свое издательство…

- Василий Исаевич, так нельзя, - напористо прошептала девушка. – Вы разве не понимаете, что нас могут увидеть знакомые? И куда мы идем?

- Евгения Романовна, в мужской клуб вас не пустят, - негромко сказал Василий. – Думаю, вы догадывались об этом.

Он повернул к ней голову, не сбавляя шага, и взглянул своими выразительными усталыми глазами. Теперь победительное сияние Василия приугасло, и он превратился в запутавшегося человека – обремененного семьей мужчину. Именно обремененного.

- Так что же вы задумали? – шепотом спросила Женя. – Пустите!

Она легко вырвала свою руку – потому что Василий ее не держал. Он рассмеялся.

- Не пугайтесь, сударыня, вам ничего не грозит. Я всего только хотел увидеться с вами в приватной обстановке, поговорить по душам… Вы меня заинтересовали как писатель, скажу вам не таясь…

- Что вы имеете в виду? – слегка заикаясь, спросила Женя. Ей было страшно.

Василий снова протянул ей руку, и Женя машинально приняла ее. Они пошли дальше.

- Ваша повесть, Евгения Романовна, весьма любопытная вещь, но нуждается в большой литературной обработке, - продолжал Василий, легко, светски перейдя с предмета на предмет. – Поэтому, если вы согласны, приглашаю вас на съемную квартиру к моему брату Игорю. Он сейчас живет один. Там мы можем без помех обсудить, как двигаться дальше.

Женя захлопала ресницами. Потом открыла рот, готовясь изречь что-нибудь оскорбительное, но Василий усмехнулся, взглянув ей в глаза.

- Не думаете ли вы, что наша совместная работа на виду у чужих может вызвать ненужные толки? Игорь любит меня и предан мне. Он никогда не расскажет, кого видел со мной, если я попрошу его молчать. Кроме того, Игорь также интересовался вашей особой…

Василий крепче сжал руку своей спутницы.

- Мой брат очень порядочный человек. И там, кроме нас, будет его прислуга. Эта девушка неболтлива.

“Неболтливых девушек не бывает, Василий Исаевич”, - подумала Женя. Она терялась все больше и больше.

- Василий Исаевич, мне это совсем не по душе, - наконец заявила она дрожащим голосом. – Я пойду домой!

Василий тут же остановился, выпустив ее руку.

- Не смею настаивать.

Женя сердито смотрела ему в глаза, не двигаясь с места. Они словно сцепились взглядами и не могли расцепиться.

- Я думал, вы смелее, - заметил Василий.

- Черт с вами, - прошептала Женя. – Идемте! Но учтите: вы ответите за все…

- Отвечу за все, сударыня, - уже смеясь, сказал погубитель ее сердца и ее единственная надежда. – Идемте.

***

Против ожиданий, в квартире Игоря Морозова не обнаружилось ничего подозрительного или страшного, не пахло никаким искусом… наоборот, обстановка была строгой, даже аскетической. Старший Морозов оказался тоже хорош собой – такой же высокий, темноволосый, только со светлыми, а не с темными глазами. Серыми или серо-голубыми. Лицом братья были очень похожи, только на лице Игоря Морозова уже залегли первые складки.

Он почтительно поцеловал Жене руку, и она ощутила запах его духов. Несмотря на домашнюю обстановку, Игорь был в черной пиджачной паре, из-под которой выглядывала белоснежная рубашка. Как будто ждал гостей. Ах, конечно, ждал.

- Наслышан о вас, Евгения Романовна, - сказал Игорь. – Я чрезвычайно рад, что мы наконец встретились лично. Почту за честь побеседовать с подающей надежды писательницей.

И Жене показалось, что он вполне серьезен…

Игорь поклонился, поймав на себе ее любопытный взгляд. Да, он был учтив и красив, хотя и не так магнетически красив, как Василий. Но Игорь ведь, кажется, был холост…

Женя рассердилась на себя за праздные мысли.

- Вы тоже хотите поговорить со мной о литературе? – почему-то язвительно спросила она.

- Если вы позволите, - сказал хозяин.

Он пригласил брата и его подопечную в большую гостиную, где горел камин.

- Сейчас нам подадут чай, - сказал Игорь. – Или, может быть, вы предпочтете подогретое вино?

- Ни за что! – вырвалось у Жени так быстро и испуганно, что Игорь нахмурился. – Только чай!

- Как угодно.

Он говорил точно с такой же интонацией, как и Василий.

“А ведь он и вправду может покрывать его, - вдруг подумала Женя. – И тогда, в истории с Одессой, мог!”

Они уселись в кресла, и Женя сразу же протянула руки к огню. Это помогало ей не слишком смущаться под внимательными взглядами сразу двоих молодых мужчин.

- Евгения Романовна, давайте сразу же перейдем к делу, - отвлек ее Василий. – Меня дома ждет семья.

- Я помню, - холодно сказала Женя, не глядя на него. Кому он это напоминал – ей или себе?

Василий вздохнул. Потом наклонился к своему портфелю и, раскрыв его, вытащил Женину рукопись.

- Начнем с фабулы, - сказал он. – Идея, лежащая в основе повести – бессмертие, которое ваши герои обретают посредством своей любви. Или, вернее говоря…

Женя повернула к нему голову, вслушиваясь.

- Без всякого посредства, - сказал Василий. – Вы пишете о загробном царстве с такою уверенностью, как будто уже исследовали его географию…

Женя поперхнулась.

- Василий Исаевич, это же сказка, - изумленно сказала она.

- Неужели? – спросил Василий, пристально глядя на нее. – Реализм с элементами романтизма и мистицизма – вот как назвал бы это я. Реалистические тенденции наметились в нашей литературе еще полвека назад, но были слишком тесно переплетены с фантазией, подкрепляясь ложными понятиями о природе вещей. Ваш роман, написанный в этом же русле, создает иллюзию реальности. В таком виде, как есть, ваша вещь вредна.

- О чем вы говорите? – спросила Женя.

Хотя она уже понимала – о чем. Как почти без слов понимала умницу Кацмана.

- В обществе сейчас большое брожение, Евгения Романовна, - глубоко вздохнув, сказал Василий, откинувшись головою на спинку кресла. – Вы не единственный человек, глубоко увлеченный спиритизмом и его мнимою истинностью. Но вы достаточно талантливы, чтобы заразить своими убеждениями еще и других…

Женя не могла поверить, что слышит это от медиума.

- Василий Исаевич…

Она вдруг осеклась, увидев его потерянное лицо. Василий как будто взывал о помощи… и требовал: замолчи. И одновременно требовал, чтобы ему доказали раз и навсегда возможность пакибытия. Доказали, что есть высший смысл его жизни на свете.

“Но ведь Василий жив, - вдруг подумала Женя. – Любые воздействия его личности, даже на расстоянии, могут быть приписаны ему живому!”

Игорь до сих пор не вмешивался в разговор – но очень внимательно смотрел на брата и Женю.

- Хорошо, пока оставимте это, - сказала Женя, и Василий вздохнул с облегчением, уйдя от мучительного вопроса. – Что еще вам не понравилось в моей повести?

Василий улыбнулся.

- Как по-женски, Евгения Романовна. Это не мне “не понравилось” – это объективные недостатки.

Он вдруг бросил взгляд на брата, как будто застыдившись его присутствия.

- Ничего, пусть Игорь Исаевич тоже послушает, - заявила Женя.