Ка-Нейт скоро встала с постели, ее небольшое недомогание прошло… хотя слабость и бледность остались. Она снова почувствовала себя спокойной и счастливой в объятиях мужа, который заметил, что Ка-Нейт бледнее обычного и, прижав к себе и целуя, спрашивал о причине…

Она пока молчала, не будучи уверена в причине своего состояния.

Через несколько дней ей снова стало дурно… появилась слабость, которую она не могла преодолеть, головная боль, ночью выступила сильная испарина. Но тогда же стало ясно, что она не беременна. Ка-Нейт была рада, что муж проведет последующие несколько ночей отдельно от нее – она не хотела тревожить его своим недомоганием.

Не только ей, но и Мерит-Хатхор стало ясно, что она больна.

========== Глава 33 ==========

Вскоре после того, как проявилась болезнь Ка-Нейт, занемогла Нофрет. Госпожу Нофрет осмотрел опытный Уну и, покачав головой, сказал, что у нее слабое сердце… должно быть, с молодости… но только сейчас это обнаружилось…

Нофрет было пятьдесят два года – старая, хрупкая, но красивая женщина, продолжавшая, как в молодости, слишком густо подводить глаза, резко и шумно выражать свои чувства, хотя это было ей вредно. Она не слегла в постель, а продолжала жить как жила, возясь с внуками, вникая во все дела дома и постоянно споря с дочерью насчет воспитания детей и домашних мелочей, пока однажды не почувствовала сильную боль в груди, сильный страх смерти и слабость – ни с того ни с сего. Нофрет уложили в постель и предписали полный покой. Врач поил ее укрепляющими снадобьями, но они помогали мало.

Вскоре госпожа встала с постели и вернулась к прежней жизни, хотя дочь плакала и упрашивала ее поберечь себя.

- Зачем я буду лежать? – возмутилась Нофрет.

Через неделю приступ сердечной болезни повторился, с еще большей силой. Врач, тщательно выслушавший сердце госпожи, повторил ей то же самое – покойно лежать и избегать волнений, но очень помрачнел. Он шепнул Ка-Нейт, что опасается, будто часть сердца ее матери умерла.

Ка-Нейт закрылась в уединенной комнате и долго плакала. Она никому не говорила, что и сама чувствует недомогание; муж часто спрашивал ее, почему она так бледна, а Ка-Нейт улыбалась и отвечала, что причина в тревоге за мать. Сейчас у нее нарушился сон, чаще выступала испарина по ночам и накатывала такая слабость, что Ка-Нейт едва могла скрывать ее.

Тою же ночью Нофрет умерла – во сне.

Ка-Нейт было так плохо, что она не могла как полагалось соблюсти траур – слегла. Ее шестилетний сын выполнял все божественные предписания за нее – молился, участвуя во всех обрядах наравне с отцом, красивый, печальный и серьезный. Иногда Ка-Нейт казалось, что перед нею маленький жрец. Аменемхет был удивительно похож на отца – порою, встречая его глубокий взгляд, мать ожидала, что он начнет поучать ее, как ее господин. Но мальчик воспитывался в полном почтении к ней и к старшим.

Меритамон была более легкомысленной и веселой – она развеивала печаль матери и торжественность этого дома. Это дитя почти полностью принадлежало Ка-Нейт: отец не отказывал девочке во внимании и ласке, но всегда так, точно снисходил к ней. Точно его мысли занимали более серьезные предметы - сын.

Вот и сейчас девочка была рядом с матерью, когда господин дома и его наследник говорили с богами. Меритамон щебетала о чем-то, играя со своими куклами, а мать с грустной улыбкой следила за ней – полулежа в постели, с разбросанными по подушке черными волосами и тенями вокруг запавших глаз. Ка-Нейт не могла понять, отчего ее разбила такая слабость, что она едва может ходить – словно вдруг состарилась. У нее ничего не болело… а иногда казалось, будто все тело больно.

Девочка вдруг оставила игру, подошла к матери и погладила ее по лбу нежными ручками.

Ка-Нейт прослезилась.

- Ты любишь меня, моя дорогая?

- Люблю, - ответила Меритамон. – Почему ты лежишь, мама?

- Я сейчас встану, - с улыбкой сказала Ка-Нейт и села в постели. Это потребовало такого усилия, что молодая женщина испугалась.

- Нужен врач, - прошептала она. Нашла взглядом служанку и попросила ее привести к ней Уну.

Врач явился и, взглянув на госпожу, тут же выслал всех из комнаты, отчего-то сразу сильно встревожившись. Он очень внимательно осмотрел Ка-Нейт, долго глядел в глаза, выслушал и выстукал ее органы… потом велел госпоже одеться и надолго задумался.

Ка-Нейт плотно завернулась в свое белое широкое ночное одеяние, с тревогой наблюдая за Уну. Потом спросила:

- Ты подозреваешь какую-то серьезную болезнь, почтенный Уну?

Он кивнул.

- Боюсь, - негромко сказал врач, - что тебя поразил опасный недуг, госпожа. Он не поражает никакой отдельный орган – гнездится во всем теле… Его можно сдержать, но вылечить вполне…*

Врач покачал головой.

- Вся надежда на богов, - сказал он. Потом посмотрел на госпожу и улыбнулся, хотя улыбка вышла сухой и жесткой. – Ты молода, - сказал Уну. – Молодые люди могут долго бороться с этой болезнью.

Ка-Нейт улыбнулась, бодрясь, хотя слова врача ее испугали.

- Надеюсь на богов, Уну. Спасибо тебе, ты лучший из лекарей.

Он только покачал головой, поднял руки, точно в безмолвной мольбе к богам.

- Послушай меня, - сказал врач. – Береги себя, госпожа. Ты очень дорога всему этому дому… и сердце господина в твоих руках. Ты знаешь, как ценен для страны великий пророк Амона – береги его, береги себя. Сложи пока с себя свои обязанности – тебе это простят, твое здоровье дороже…

- Конечно, - с улыбкой ответила Ка-Нейт, но врач знал, что она не послушает.

Ка-Нейт вернулась к своим обязанностям, но вечером ей снова стало плохо – возвратившийся господин застал ее в постели.

Он даже не подумал ее упрекать – но засыпал полными тревоги вопросами о ее состоянии, точно сам был врачом; потом грозно призвал к жене Уну и потребовал с него ответа, будто это он наслал на госпожу болезнь.

Бледный врач, однако, держался.

- Мне неизвестен этот недуг, господин, - сказал он. – Быть может, есть лекари, которым он известен, но я таких не знаю.

Неб-Амон потемнел.

- А если я прогоню тебя и на твое место возьму того, кто знает? – прорычал верховный жрец.

Уну смиренно поклонился, хотя у него дрожали руки и подбородок.

- Я в твоей воле, господин.

- Нет, - вмешалась Ка-Нейт, садясь в постели. – Уну мудрейший из врачей, много лет хранивший наш дом. Несправедливо – отсылать его, господин.

Даже сейчас она думала о справедливости, а не о себе!

Неб-Амон обнял ее, целуя в лоб. Он не представлял, что с ним будет, если Ка-Нейт умрет.

- Если она умрет, - сказал он Уну так, точно жены здесь не было, - то тебя тогда…

- Я не умру, - спокойно вмешалась Ка-Нейт; она улыбалась, но губы ее дрожали. – Я не умру, пока нужна тебе, мой возлюбленный.

- Госпоже нужен покой, - вставил храбрый Уну. – Я предписал госпоже покой, но она не послушала меня – и вот сейчас болезнь одолела ее.

- Почему ты не послушала врача?

Неб-Амон обернулся к жене, гневаясь теперь на нее.

- Я нужна этому дому, - ответила Ка-Нейт.

- Ты нужна мне, - перебил ее Неб-Амон. – Все обязанности, которые тебя утомляют, будут переложены на других. Я не допущу, чтобы ты тратила свое здоровье.

Он немедленно осуществил свое намерение. Едва верховный жрец вышел от жены, Мерит-Хатхор оказалась перед ним, точно ожидала такого решения, и предложила принять на себя обязанности госпожи… временно…

- Госпоже нужен отдых, - сказала она. – Госпожа нужна всем нам. Я готова заменить ее в чем угодно.

В других обстоятельствах великий ясновидец изумился бы такой дерзости, но сейчас был только рад. Только бы жена поправилась.

Как же он ее любил – ему казалось, что он до сих пор не понимал этого…

Теперь Мерит-Хатхор стала настоящей госпожою дома – до этого она была опорой хозяйки, но опорой, пользовавшейся таким влиянием, что Ка-Нейт даже опасалась, как бы наперсница не отняла у нее ее положение. Сейчас это произошло.