Что она ответит, когда мальчишка покажет на стражников, всюду ходящих с ней, и спросит, что это за люди?

Удивительно, но Тамит не чувствовала, что этот ребенок сын ее мужа. Она даже не успела почувствовать, что Хепри ее муж – они никогда не были семьей, а ее нелепо возгоревшаяся любовь не успела получить пищи и окрепнуть, слишком поздно зажглась… А маленький мальчик, которого она растила, совсем не напоминал Хепри обликом.

Хепри тоже не успел почувствовать себя отцом и мужем.

Несчастный, несчастные они все. Все, что Тамит получала от жизни, приходило к ней как-то нелепо, уродливо, несправедливо. Неужели тот, кто восстает против своего положения, всегда получает исковерканную судьбу? Она, ее юный муж и ее сын были как осколки – их разнесло раньше, чем они успели ощутить себя целым. Теперь Тамит уже никогда не почувствует, как это – иметь семью и любовь. А ведь ей только двадцать с небольшим лет.

Она уже не живет, а доживает.

Семья и любовь – тот, кто имеет их вместе, счастливейший на свете. Женщина, имеющая сильного и высокого мужа, достойного любви, такого, которым гордятся ее дети. Но это так редко… Иногда Тамит со своей стражей встречала в городе Ка-Нейт с подрастающими детьми – мальчик уже резво бегал, красивый, умный, счастливый; хорошенькая девочка лепетала, тянулась ручками ко всему вокруг. Дети росли, а их мать не старела. Удивительно. Тамит знала, что Ка-Нейт не отличается крепким здоровьем, но счастье и любовь были для этой женщины напитком молодости.

Тамит иногда хотелось подбежать к ней и, схватив ее за руки, закричать ей в лицо:

“Понимаешь ли ты, что ты пируешь среди нищих? Понимаешь ли, как редко твое счастье? Чем ты его заслужила, чем – тем, что ты родилась госпожой?..”

И Тамит прокричала бы это в лицо госпоже, если бы ее не отгораживала от Ка-Нейт стража жены великого ясновидца, ее собственная стража и ненавидящая Тамит преданная охранительница, которая была зорче всех этих мужчин.

Тамит знала, что Ка-Нейт рассказывает детям об отце и своей семье. А что она скажет своему сыну?

Хепри уже начал разговаривать – ему было около года, когда мальчик стал отчетливо говорить. Слово “мама” в его устах доставило Тамит неожиданную сильную, почти пьянящую радость. Только осколок той радости, что испытывают счастливые в семье женщины.

Ка-Нейт купается в море такого счастья.

Мальчик долго не знал и не спрашивал, что такое “отец” - Тамит с ужасом думала о той минуте, когда придется ему рассказать.

Это произошло, когда Хепри было почти два года - Тамит вывела его на обычную прогулку со стражей. Мальчик знал, что с “мамой” всюду ходят “стражники”, и, наверное, думал, что так полагается. Он был сообразительным и здоровым миловидным ребенком, и по мере того, как он подрастал, Тамит почувствовала, что в ней пробуждается та самая любовь к нему, о которой она только слышала – она узнавала его глаза, эти темные глаза, которые уже давно навеки закрылись… Узнавала тон его голоска и даже жесты…

- Мама, а где мой отец? – спросил ее сын, когда она во время прогулки задумалась, глядя на улыбающихся родителей, обнимающих маленького мальчика. Оказалось, что он тоже на них смотрел.

Тамит вздрогнула.

- Отец?

Кто ему сказал?

- Это – отец того мальчика, - сказал Хепри, показывая на ребенка с таким видом, точно и вправду понимал, что такое “отец”. – А где мой отец?

Он так серьезно и трогательно… так знакомо смотрел на нее, что у Тамит сжалось сердце; вдруг ей захотелось упасть перед мальчиком на колени, зарыдав, сжать его в объятиях со словами: бедный мой возлюбленный… Она уже никогда не обнимет так того, кого сейчас зовет ее сын.

- Он очень далеко, - ответила Тамит.

Ее охранник, смотревший на эту сцену, даже не поторопил их – тоже взволновался.

- Когда он придет? – серьезно спросил Хепри.

Тамит почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. Она упала на колени и крепко обняла ребенка, зажмурившись и стиснув зубы, чтобы не зарыдать на всю улицу. – Мама? – изумленно спросил мальчик. Тамит глухо всхлипнула, чувствуя, что еще немного, и…

- Тихо, тихо, - Тамит вздрогнула, почувствовав руку на своем плече и ощутив запах кожи и мужского пота. Стражник довольно резко разнял их с сыном; Тамит вскрикнула от негодования.

- Идем домой - там наплачешься, - сказал мужчина, избегая ее взгляда. Он жалел ее! Жалел!

Тамит снова всхлипнула.

- Тихо ты… Потерпи… - Мужчина взглянул на нее и отвернулся, взволнованный намного больше, чем ему полагалось.

- Мама, это – мой отец? – спросил Хепри, взволнованный и заинтересованный.

- Нет, - буркнул стражник.

Он выругался сквозь зубы, кажется, чувствуя себя слишком неудобно. Ему не полагалось так жалеть женщину, к которой он был приставлен.

- Далеко твой отец, - сказал он, взглянув на ребенка. – Очень далеко.

Мальчик вздохнул и замолчал.

Дома Тамит накормила молчаливого ребенка, потом привычно сама обрила ему головку, выпустив на плечо локон юности. Прядка была почти уже такой длины, как у сына Ка-Нейт.

А головка… эта беззащитная голова, казалось, только вчера лежавшая у нее на коленях, только вчера прижимавшаяся к ее груди. Казалось, только вчера ее возлюбленный брал в рот ее грудь, лаская ее губами, как сейчас делал только сын.

Тамит убежала от недоумевающего мальчика в другую комнату и, забившись в угол и утопив лицо в подушке, долго рыдала, так рыдала, что ее начало рвать. Потом немного успокоилась… и снова зарыдала.

Стражник внизу морщился, потом зажал уши и ушел как можно дальше, но все равно слышал эти звуки. Ему было очень жалко Тамит, так жалко, что он боялся уронить себя.

Чем, в самом деле, так провинилась эта женщина, что ее настолько строго содержат? Разве недостаточно, что замучен ее муж и отец этого ребенка?

Хотя это не его дело – он должен исполнять то, что ему велят. А приказ был очень строгий – следить за этой женщиной в оба глаза, никогда не оставлять ее одну… слушать, что она говорит…

Нет, у него есть стыд и он не соглядатай. Пусть себе поплачет по мужу одна. Что она может сделать?

Наплакавшись, Тамит пришла к сыну и, обняв его, стала шептать на ухо про злых людей, которые разлучили их с отцом. Пока он почти ничего не понимал. Но скоро он поймет – это умный мальчик, у него отцовская сообразительность.

Или материнская?

***

Смеющаяся Ка-Нейт бегала за маленькой Меритамон по комнате, пытаясь поймать ее, чтобы заплести волосы. Девочка не давалась и заливисто хохотала, принимая это за игру.

Вдруг госпожа пошатнулась, глаза ее закатились и она так резко упала, что оказавшаяся рядом служанка едва успела подхватить ее под плечи, уберегая голову. Ка-Нейт была в обмороке.

- Госпожа Мерит-Хатхор! – закричала перепуганная То. – Госпожа!..

Малышка Меритамон заплакала, глядя на мать.

Мерит-Хатхор прибежала и отняла у служанки любимую госпожу.

- Очнись, - шептала она, осторожно нажимая Ка-Нейт на виски. Госпоже было двадцать пять лет, возраст полного расцвета… но она никогда не отличалась силой, а материнство, большое хозяйство, заботы о бедных и просителях, приемы, которые приходилось постоянно устраивать для важных гостей, очень ее утомляли…

Ка-Нейт открыла глаза.

- Отчего я упала?..

- Пойдем, - Мерит-Хатхор осторожно подняла хозяйку на ноги и отвела в постель. Она унесла бы ее на руках, но та не допустила бы.

Мерит-Хатхор догадывалась, что с госпожой – должно быть, она снова беременна. Хотя госпожа не беременела после того, как родила Меритамон. А ведь это было три года назад.

Великий ясновидец рад был бы иметь большую семью – но не все в воле людей. Мерит-Хатхор помнила, что госпожа Нофрет родила только одного живого ребенка – еще одного она скинула, а третий родился мертвым.

Ка-Нейт не от кого было унаследовать крепкое здоровье и плодовитость. Конечно, великий ясновидец ничего не должен был об этом знать.