- Не убивайте его! - продолжал кричать я. - Прошу вас, не убивайте! Мы не собираемся причинять вам проблем! Он просто перегрелся на солнце!

- Успокойтесь, - послышался мягкий голос полноватого мужчины в темно-синей одежде, державшего брыкающегося Дубину на земле, - я пока еще не собираюсь никого убивать! Мы тут цивилизованные люди. Вот только объясните мне, какого черта он несется на нас сломя голову? Водички, что ли, так сильно хочет?

- Не убивайте его, - почему-то продолжал умолять я, подбегая к охраннику, - он просто немного неуравновешенный. Он не собирался никому вредить. Скорее всего вода, действительно, таким вот образом на него повлияла.

- Все в порядке, - последовал ответ, - у нас здесь не принято убивать безоружных людей до того, как зададим им пару вопросов. Вы только успокойте его, иначе я сочту его действия угрожающими безопасности нашего поселения! Мне еле достает сил держать этого громилу на земле. Ты как, здоровяк, в порядке? Может успокоишься?

Дубина продолжал брыкаться и пытаться вырваться из захвата, чуть ли не рыча от злости и безысходности. И, кажется, он был не в настроении общаться с человеком, который только что повалил его на землю и теперь не давал с нее подняться. А еще, кажется, он не осознавал, что к его затылку был приставлен пистолет.

Добродушный мягкий голос охранника и слова, сказанные им, успокоили меня. Напряжение и тревога, которую я испытал за своего узколобого друга, ушли довольно быстро, и когда я снова смог здраво воспринимать происходящее, я ощутил, как мои ноги дико трясутся, а сердце вырывается из груди. Дубина и вправду заставил меня хорошенько понервничать. Благо охранник оказался не таким неуравновешенным, как Дубина, иначе наше знакомство с поселением могло обернуться значительно печальнее.

Поваленный на землю здоровяк тоже начинал успокаиваться. Около минуты он еще брыкался и рычал, как дикий зверь, но, наконец, осознав свое плачевное положение, а может и совершенную глупость, окончательно остыл и охранник, проявляя максимальную осторожность, отпустил его. Дубина быстро поднялся на ноги и уставился на охранника так, словно собирался убить, но я схватил его за рубаху и подтянул к себе. Мой намек он понял сразу.

- Что за черт?! - вдруг злобно прорычал Дубина. - Какого черта вы выливаете воду? Вы что тут, совсем все двинутые?

- Успокойся, верзила, - сказал охранник, - это не питьевая вода.

- Да я все что угодно пить буду, лишь бы не сдохнуть!

- Что же это тогда такое? - спросил я и присмотрелся к брызжущей из шланга воде: она действительно выглядела как-то неправильно, слишком уж мутно.

- Это специальный раствор, которым мы смываем кислоту червей с дорог, - последовал ответ от охранника. - Да, когда-то это была обыкновенная питьевая вода, но мы сделали из нее антикислотный раствор и превратить ее обратно в питьевую уже, увы, не удастся. Так что не спишите так набрасываться на нее.

К этому времени Молчун помог Ягодке подняться по холму к тому месту, где мы стояли, и теперь мы были здесь все вчетвером. Ягодка уже не издавал никаких звуков, а лишь внимательно смотрел, как два человека в серой мешковатой одежде обмывали мощеную камнем дорожку, ведущую дальше, через настежь распахнутые ворота, в поселение. Те двое тоже внимательно смотрели на нас, продолжая обмывать дорожку, и создавалось такое чувство, будто они совсем забыли о той работе, которую должны выполнять и просто держали брызжущие шланги в руках. Закончив рассматривать странную мутную воду, медленно стекавшую по грубой земле вниз по холму, я заглянул через плечо стоявшего передо мной охранника, за раскрытые ворота. Широкая дорога заворачивала крюком влево, поднимаясь дальше к верхушке холма. Она терялась среди высоких зарослей кустарников, над которыми возвышались невероятные вздутые деревья, и отсюда, пока еще, не было видно ни одного дома.

- Так а вы, собственно, как сюда забрели? - спросил охранник, свесив руки на поясе.

- Не забрели, а добрались, - вежливо поправил я. - Видите ли, нам об этом месте рассказали одни любезные странники, они поведали нам, что тут есть поселение, надежное укрытие от солнца и вода. - Об исполнявшем желания источнике я пока решил не упоминать, ибо хотел, чтобы охранник знал, что в первую очередь нас интересует приют, а не корысть. Скажем так, это был мой способ произвести более положительное впечатление на этого человека. - Мы пришли сюда в надежде, что сможем найти новый дом.

- Что ж, вы, кажется, люди нормальные, ну, кроме этого верзилы, конечно, так что не вижу ничего плохого в том, чтобы впустить вас. Однако такие вопросы решаю не я, а наш мэр, но я могу проводить вас к нему, и там уже со всем разберетесь. Вы, главное, в этот раз следите за тем, чтоб ваш здоровяк снова с цепи не сорвался. Предупреждаю сразу: на территории поселения за такие выходки наказание будет пожестче, чем болевой захват руки. Я понятно выразился?

- Более чем.

- Прекрасно, тогда проходите дальше, сквозь ворота, и поднимайтесь к поселению. Я буду идти сзади и следить за тем, чтобы вы не вытворили ничего такого, за что потом мне придется получать от начальства.

- Это тебя в первую очередь касается, Дубина, - сказал я с упреком, глядя ему в глаза, - и остальных тоже попрошу держать себя в руках. Ведите себя как цивилизованные люди... не подведите меня.

Охранник отступил в сторону и жестом руки указал нам подниматься по мощеной светлым камнем широкой дороге в поселение. Там, за воротами, она продолжала изгибаться долгой дугой к вершине холма, пропадая из виду за непроглядными высокими и плотными живыми стенами растительности. Джунгли переплетались столь тесно, что казалось, будто эта дорога была единственным местом, по которому можно добраться до поселения. Мы поднимались к первым домам поселения не больше десяти минут, и все это время шагали, наверное, ни разу не глянув себе под ноги - настолько нас очаровал вид буйных зарослей, растущих вопреки испепеляющему солнцу и без единой капли дождя, монотонный шум и холодное прикосновение которого я уже успел позабыть с тех самых пор, когда он в последний раз прошел многие годы назад. Диковинная, необыкновенная красота, что нас окружала, поражала не только своим разнообразием и эксцентричностью, но и самим фактом того, что природа все еще могла бороться с губительным солнцем и расти столь живо в таких суровых условиях, в которых не смогло выжить высокоразвитое человеческое общество. Все эти переплетенные лозы и искривленные стволы, здоровенные пухлые деревья с их чудными круглыми кронами, какие-то огромные розовые цветки, видневшиеся в темно-зеленых зарослях, вызывали в нас бесконечное восхищение, захватывали дух, одним только видом наполняли наши изведенные жарой и дорогой тела энергией, а наши очерствевшие сердца радостью. Мы не могли оторвать взора от этой неописуемой красоты живой природы, напоминавшей о временах, когда растущие повсюду растения были самым что ни на есть обыкновенным явлением.

Мне трудно описать тот уровень восхищения, который я и, уверен, мои друзья испытывали, когда мы шли по ровной, тщательно отмытой от кислоты червей дороге сквозь живописные дикие джунгли. Но то, что я ощутил в момент, когда дорога привела нас на территорию поселения, я не смогу описать даже приблизительно. Там, где коридор из джунглей заканчивался, начиналась широкая поляна, где трава была аккуратненько подстрижена, где были протоптаны тоненькие тропинки, витавшие между красивых декоративных кустарников, где по-над этими тропинками стояли покрашенные лавочки, на которых тихо и мирно сидели опрятные, улыбающиеся люди, о чем-то разговаривая. Там, вокруг поляны, были выстроены высокие двух и трехэтажные дома, и выглядели они так, словно были возведены рукой великого мастера, и ухожены настолько идеально, что даже во времена нормальной жизни мне такого видеть не приходилось. Открывшийся нашему взору вид буквально шокировал. Я остановился, как громом пораженный, и, разинув рот, таращился разбегающимися во все стороны глазами, пытаясь разглядеть все и сразу. А еще слышал, как за моей спиной тихо всхлипывает ягодка и нетерпеливо суетится Дубина.