Она слизнула выступившую на пальце капельку крови и, зажмурившись, протерла усталые глаза. Открыв их, Василика поняла, что не одна.

В первое мгновение девице показалось, что пришел слуга; но нет, никто не входил к ней, никто не тревожил ее снаружи. Тревога явилась изнутри. Василика почувствовала, что над ней кто-то стоит.

Она поняла, что это женский дух, по жаркой злобе, волнами окутывавшей ее, по радости, которую этот дух испытывал при виде крови.

- Ты кто? – шепнула Василика, не смея повернуть головы.

Длиннопалая жаркая ладонь легла ей на плечо.

- Бедное дитя!

Вот ее наконец и пожалели, в первый раз после спасенья из Тырговиште, - но Василика готова была убежать на край света от такой жалости.

- Ты дух из ада? – прошептала она. Гостья засмеялась.

- Нет никакого ада, глупенькая!

Василика отважилась повернуть голову – и встретилась взглядом с высокой смуглой женщиной, в длинных серьгах, запястьях, подобно змеям, обвивавших ее руки, в длиннейшем белом платье, клубящемся у ног. Черные глаза и черные волосы духа блестели, как намасленные. Блестели долгие клыки в алчно приоткрытом рту.

- Рая тоже нет, - шепнула гостья.

Она помолчала, внимательно глядя на девицу, и прибавила, очень серьезно и печально:

- Вы напрасно думаете, что когда-нибудь сможете освободиться.

- Я не понимаю тебя, - боязливо прошептала Василика.

Пришелица улыбнулась.

- Ну конечно же, не понимаешь, - сказала она.

Черный дух отдалился, скрестив руки на груди.

- Разве ты не знаешь, что вампир приходит, только если его позвать? – спросила жуткая гостья.

- Как же я тебя звала? Я тебя даже не знаю, - прошептала девушка. В этих резких чертах, лишенных женской красоты, было что-то знакомое, что она страшилась узнать.

- Ты меня знаешь. Я знавала твою княгиню, и мы с ней очень давно дружны, - ответила черная женщина.

- И теперь дружны? – прошептала Василика.

Марина покачала головой.

- Теперь? Теперь княгиня потеряна и для вас, и для нас, - сказала она с тяжким вздохом. – Моя несчастная святая сестра!

Василика начала понемногу понимать – и чем больше она понимала, тем больше ужасалась.

- Княгиня попросила, чтобы ее убили… потому что не хотела стать самоубийцей и проклятой!* – воскликнула она.

Марина усмехнулась.

- Ну, княгиня все едино стала самоубийцей, кого бы об этом ни попросила, - сказала нежить.

- И она потеряна для вас, потому что ей пронзили сердце и отсекли голову, - произнесла Василика дрожащим голосом. – Да?

Марина вскинула плечи и руки, зазвенев запястьями.

- Это сказки для детей – для вас, людей! – воскликнула она. – Нет, милая, так вампира не уничтожишь!

- Как же можно уничтожить вампира? – спросила Василика.

Она была во сне – страшном, необоримом и почему-то сладостном.

Марина оказалась совсем рядом – как она сделала это, Василика не поняла. Ей было томно, страшно и сладко сразу.

- Чтобы уничтожить нас, перестаньте нас кормить, - ласково положив руки девушке на плечи, шепнула нежить ей в лицо. Она засмеялась. – Но вы никогда не перестанете нас кормить!

Василика закрыла глаза: голова шла кругом. Нежные руки погладили ее по волосам, потом легли на шею и сомкнулись на ней.

- Какое сладкое дитя, - прошептала Марина. – Бедненькая! И я ничем не могу тебе помочь!

- Но почему? – шепнула Василика. – Разве ты не знаешь, что замыслил Абдулмунсиф, как прочла мои мысли?

- Умное дитятко, - проворковала Марина, улыбаясь. Руки отпустили девичью шею. – Ты понимаешь, что я тебе не враг! Но, увы, твой прекрасный турок находится не в моем, а в другом аду! Его мысли для меня недоступны!

Василика понимала все меньше и меньше. Но ее и не просили думать – только покориться. “Эта тварь лжет, лжет”, - колотилась в голове мысль, не желавшая уходить.

- Ты говоришь правду? – спросила она.

Боярская дочь усмехнулась.

- Ты разве не знаешь, что женщина лжет даже тогда, когда говорит правду? – отозвалась Марина.

Потом некрасивое лицо ее еще больше исказилось.

- Они не слышат и не видят меня! Князь не слышит и не видит меня, оба эти господина не слышат и не видят меня… только ты, чернавка! А теперь и княгиня, моя сестра, потеряна для меня!

Девушка беспомощно посмотрела на терзавшего ее духа.

- Но ведь княгиня Иоана умерла? – спросила она: как будто не похоронила ее своими руками. Смех Марины зазвучал в ее ушах.

- На самом деле безразлично, жив ты или мертв, - горько сказала нежить.

Василика зажмурила глаза и зажала уши. Ей показалось, что тьма сгустилась вокруг нее, оборачивая ее, как нагретое полотно после турецкой бани; как неверные заворачивали своих женщин, в одно покрывало за другим. Потом девушка отняла руки от ушей – это получилось с трудом, как будто руки приклеились; глаза разлепить тоже оказалось нелегко.

Она увидела, что одна. Потом Василика посмотрела на вход в шатер - и распахнула глаза в изумлении и ужасе: свет за дверью окрасился кроваво-красным. Но ведь только что было обеденное время! Она же не спала?..

Потом валашка почувствовала голод, впившийся в желудок. Она даже застонала, схватившись за живот. Почему к ней никто не пришел – забыли?..

Василика поднялась на затекшие ноги; но вместо того, чтобы выйти из шатра, подошла к своей постели и легла, обхватив голову руками. Ей казалось, что она, еще не умерев, попала в ад. Василика попыталась молиться, но ничего не вышло.

Потом колыхнулись полотнища у входа, и девушка быстро села. Это оказался валах Александру: Василика так обрадовалась живому человеку, что чуть не схватила его в объятия. Бедняга, должно быть, умер бы со страху, вздумай она так поступить. Смиренный валах поставил перед ней поднос с горячим супом, кебабом* и лепешками.

Василика стала есть – с жадностью, с наслаждением. Ей казалось, что она не ела добрую сотню лет.

Наевшись, она откинулась на подушки и заснула как убитая.

Проснувшись, Василика увидела за полотняной занавесью черный силуэт своего господина, освещенный лампой, – кудри, ниспадающие на гордо развернутые плечи, высокий лоб и нос с горбинкой. Штефан что-то читал.

“Вот бы и мне выучиться читать и понимать все эти премудрые господские вещи!” - с тоской подумала валашка.

Но пока Василика могла только встать и окликнуть этого турка, назвав господином. Он распрямился.

- Что?

Василика приблизилась к нему: сердце так и замирало. Она отвернула край полотна и склонилась, заглядывая в щель, чтобы посмотреть Штефану в лицо.

- Я хотела тебя спросить, господин, - прошептала девица. – Ты очень похож на князя, а тот – венгр…

Василика замолчала, закусив губу. Она не знала, как продолжить. Абдулмунсиф улыбнулся, став сразу и краше, и страшней.

- Наш князь венгр только по матери, - сказал турок. – Его отец родом из Царьграда. Мой – тоже.

Штефан помедлил и прибавил:

- Завтра мы уходим… снимаемся с лагеря. Приготовься.

Он опять вернулся к книге, дав понять, что все сказал. Василика выпрямилась и выпустила занавесь из рук. У нее не осталось ни слов, ни мыслей.

* Румынская и молдавская лирическая народная песня.

* По румынским поверьям (и поверьям многих близких к румынам южнославянских народов), вампиром может стать самоубийца, как богоотступник. Кстати говоря: одна из румынских разновидностей вампиров – стригои – имеет рыжие волосы, голубые глаза и два сердца.

* Шашлык: мясо с овощами, изжаренное на вертеле.

========== Глава 70 ==========

Они уходили ввечеру – Василика едва успела закончить со своими шароварами, работая как проклятая: меньше всего ей хотелось бы предстать этой армии чужих мужчин полуодетой или одетой как женщина. Должно быть, памятуя о том же самом, Штефан по первой ее просьбе подарил Василике ремень и высокие крепкие сапоги. В первый раз она могла отойти по снегу далеко… если бы ей дали на это время.