Она осознала, кому принадлежат эти шаги, раньше, чем увидела.
Мимо нее прошел бритоголовый смуглый мужчина в длинных черных одеждах. С ним был Алекс О’Коннелл, которого этот мужчина вел, придерживая за плечо: он шагал плавно, но стремительно. Так не умел двигаться никто из современных людей, на западе или на востоке.
- Имхотеп, - прошептала Роза, проводив их взглядом.
Она испытывала огромное облегчение, что не попалась этому существу на глаза. Хотя могла признать, что госпожа Меила, скорее всего, оказалась права: ее возлюбленный был красивым и статным мужчиной - при своей человеческой жизни.
Сидя на корточках, Роза отдула с лица прилипшую прядь. Что теперь делать?.. Что-то подсказывало девушке, что ее еще долго не хватятся, если она останется где есть.
Но нельзя возбуждать никаких подозрений. И Аббас должен прийти, ведь так?
Роза медленно встала и, опустив курок, убрала оружие. Девушка вернулась в вагон, отведенный ее госпоже. Меила там по-прежнему не появлялась.
Роза внезапно поймала себя на жутковатой мысли, что перестает думать о Меиле как о близком существе, о хозяйке, которой нужна ее преданность. За то время, что прошло с воскрешения Имхотепа, ее молодая госпожа необратимо и, пожалуй, страшно переменилась: хотя ее наружность и манеры остались почти прежними.
“Бедная мисс Меила”, - подумала служанка.
Тут послышался топот сапог, и вошел Аббас. Роза вскочила с кресла, в которое только что села.
- Наконец-то!..
- Мальчик пытался сбежать, - сообщил египтянин то, что Роза и так уже знала.
Англичанка кивнула.
- Да, я видела, - сказала она. - Имхотеп его поймал.
Аббас подошел к ней и решительно взял за руку: как будто уже имел на это полное право.
- Наши вышли из поезда, они отдыхают, - сказал молодой египтянин. - Пойдем наружу, чтобы нас не заметили тут вместе.
Они снова пробрались к выходу. Аббас спрыгнул с подножки и осмотрелся; и только тогда помог ей сойти.
- Вон туда, - Аббас показал в сторону развалин, откуда Роза только что вернулась. Однако она не успела углубиться в храм: а сейчас молодой жрец Хафеза уверенно вел ее вперед. Он шел первым, и Роза с трудом поспевала за ним, прокладывая путь между колоннами и остатками стен из песчаника, сливавшимися с местностью.
- Вон там священное озеро, - Аббас вытянул руку вперед. - Но мы туда не пойдем. Садись.
Роза села в тени одной из стен, в квадратном дверном проеме. Здесь было довольно прохладно. Удивительно, как она привыкла к египетскому климату…
Аббас сел напротив, поджав ноги.
- Тебя не будут искать? - спросила Роза, опасливо осмотревшись.
Безмолвие вокруг угнетало. Казалось, кроме них двоих, тут сейчас никого нет.
Ее жених улыбнулся.
- Будут, но долго не найдут. Ничего, - беспечно сказал он. - Я хочу предложить тебе остаться здесь и не ехать дальше.
Роза уставилась на него.
- Как?..
- Карнак - последняя остановка, откуда можно уехать, - ответил Аббас серьезно. - Вернись к реке, я покажу дорогу. Там ходят пароходы с англичанами.
Он помолчал.
- Дальше будет совсем пустыня, дикие места.
Роза молчала. Она чувствовала себя как солдат на чужой земле, брошенный всеми товарищами.
- Как я могу вернуться? Что скажет мисс Меила?..
Аббас всплеснул руками.
- Здесь уже нет мисс Меилы! Сегодня вечером не будет, - ответил он. - Я ведь не лгал!
Молодой жрец помолчал.
- У тебя есть деньги на билет? Если нет, я дам.
Роза медленно подняла голову и посмотрела на него. Это все было как непрекращающийся сон - один переходящий в другой, хуже прежнего…
- И куда же я пойду?
- Домой. К госпоже, - ответил Аббас. - Скажешь, что тебя послали назад.
Это было, конечно, правдоподобно - для тех, кто не знал правды…
- А когда госпожа вернется?..
- Ты думаешь, она вернется? - серьезно спросил Аббас.
Роза вскочила.
- Что ты имеешь в виду?..
- Я не знаю! - ответил египтянин.
Он тоже встал и схватил ее за руки. Они держались друг за друга как утопающие.
- Уезжай, пожалуйста, - умоляюще сказал Аббас. Он коснулся ее щеки. - Я очень постараюсь вернуться к тебе.
Роза несколько мгновений молчала, а потом сказала:
- Хорошо.
Сама не ожидая от себя такой смелости, она обхватила Аббаса за плечи и подняла к нему лицо. Египтянин быстро нагнулся к ней, и их губы встретились. Поцелуй получился неловким и коротким: но эта близость пронзила их до мозга костей.
Потом Роза побежала назад: собрать свои пожитки. Она уже сама находила дорогу.
Не только они сейчас уединились в Карнаке. Имхотеп, сойдя с поезда, увел за собой свою возлюбленную: чтобы, укрывшись от чужих глаз, наконец сделать ее своей женой.
- В храме Амона соединяли браком только царей и цариц, - сказал верховный жрец Осириса, ведя за руку Меилу. - Но мы с тобой выше их и выше древних законов.
Меила не могла противиться ему. Только с Имхотепом ей казалось, что она живет: что только так и возможно жить.
У священного озера они разоблачились и, оставив свои черные одежды на песке, нагими вошли в воду. Она была прохладной и очень чистой, прозрачной до самого дна. Меила, став на колени в воде, пригоршнями брала со дна песок и натирала свое тело. Она знала, что сейчас произойдет…
Египтянка смеялась от радости, подняв лицо к горячему небу.
Выйдя из воды, Меила увидела Имхотепа. Он был уже на берегу и манил ее… меднозагорелый, такой, каким его сотворили боги. Египтянка вначале смутилась, но потом смело посмотрела в его черные глаза.
- Иди сюда, - сказал Имхотеп.
Его глаза пленили ее и уже не отпускали.
Он расстелил на песке свое одеяние, и Меила ступила на него, как на покрывало ночи. Песок облепил ее босые ноги, но сейчас она не обращала на это внимания.
- Анк-су-намун, - прошептал ее древний любовник, опускаясь рядом и обнимая ее за обнаженные плечи. Он опять заставил ее посмотреть на себя, приподняв лицо Меилы за подбородок. - Мой желанный плод, мое дыхание. Иди ко мне.
Он приник к ее губам, и Меила поняла, что память о былом - всего лишь память. Они целовались бесстыдно, глубоко и жарко, точно оказавшись в вечносущем раю, предназначенном только для них двоих. Меила ощутила, как ей передается страсть любовника. Она застонала как от боли, почти неотличимой от блаженства.
Имхотеп ласкал ее там, где до сих пор ее не касался ни один мужчина. Только она сама. Но хотя Меила научилась сама удовлетворять свою созревшую плоть, соединение с любимым было несопоставимо с этим.
Имхотеп был теперь много больше, чем смертный мужчина, и его наслаждение стало другим: качественно другим. Теперь он воспринимал все, что чувствовала его возлюбленная под его руками и устами, - и заставлял ее переживать испытанное им: и их страсть все умножалась. Он был терпелив, и Меила, забыв о всякой робости, стала каждым сорванным с губ стоном, всем телом умолять его взять ее.
И когда Имхотеп по-настоящему овладел ею, она поняла, что назад пути нет. Меила Наис умрет сегодня… Анк-су-намун вернется к жизни. Она станет тою, кем должна быть для него!
Они еще некоторое время лежали, прильнув друг к другу.
Затем Имхотеп помог своей подруге подняться, обняв за талию. Ее влажное тело озябло: жара шла на убыль. Они снова подошли к озеру, расцвеченному розовыми закатными красками, и погрузились в воду.
Меила с жадностью напилась из горсти.
- Близится ночь, - пробормотала она.
Имхотеп подошел к ней в воде и, прижав к своей широкой груди, поцеловал в лоб.
- Тебе больно?
- Нет, - прошептала египтянка, закрыв глаза.
И правда: ей было почти уже не больно. Ее тренированное тело почти не жаловалось, только приятно ныли мышцы.
- Во время обряда тоже не бойся боли. Все будет так, как должно быть.
Меила кивнула, улыбаясь с нежностью. Она сейчас не видела никого, кроме него, и внимала только ему.
