“Мы всё изменим. И он вернётся”. Вот надежда, и она не давала сесть на лавку и, беспомощно сложив руки на коленях, горевать о несбывшихся мечтах.

Мысли прервало громкое бурчание собственного желудка. Странно, она не чувствовала желания есть. Катя поджала губы и опустила глаза. Да, некоторые органы её тела терзались более материальными проблемами. И их волновало лишь то, что еда принималась последний раз утром в своем мире. Когда она собиралась в университет. И Эл тогда ещё был жив. Черт. Ну вот опять.

- Маруся, у тебя ещё есть та конфета? – спросила Катя. – Если не будешь есть, то я не откажусь. – Ну а что? Неплохой способ отвлечься. Сейчас она в лучших традициях Маруси будет не спеша и вдумчиво её грызть где-то пятнадцать часов... Как раз у них впереди ещё куча времени, будет чем заняться.

Марина не ответила. Она внезапно вскочила с лавки и замерла, уставившись куда-то вперед.

- Смотри, – пропищала она. – Лайт! Вон он! О Господи! – Она прикрыла рот руками и втянула голову в плечи, едва не прыгая и дергаясь в конвульсиях от возбуждения.

- Марина, тихо! – тоже вскакивая, прошипела Катя, хватая ту за плечо и сильно его сжимая в надежде успокоить подругу. Не хватало только, чтобы импульсивная Маруся все испортила. Лайт не должен был их заметить. Вообще обратить на них хотя бы толику своего “божественного” внимания. И тем не менее, она сама почувствовала, как гнев и ненависть сжали грудную клетку. Катя старалась не думать об этом, и все же. Это он, Ягами Лайт был виновен в смерти её любимого человека. И пусть он ещё этого не сделал. Но Тетрадь Смерти уже подобрал и осознанный выбор в сторону становления Кирой сделал.

Катя зажмурилась и с силой отвела взгляд, снова присаживаясь на лавку. В поле её зрения попал по-прежнему подпирающий дерево Мак, с безразличным видом рассматривающий свои кроссовки. Однако то, что он уже успел внимательно и притом незаметно рассмотреть Лайта, Катя не сомневалась. Она покосилась на Марусю и тут же с раздражением бросила:

- Марина, бл*ть, смотри в другую сторону!

Та вздрогнула и поспешно опустилась на лавку, уставившись вниз. Но было видно, сидеть на месте и делать вид, что ничего не происходит, стоило ей огромных усилий. Катя прониклась пониманием – самой жуть как хотелось уеб*ть Лайта по голове чем-то настолько тяжелым, чтобы лучший ученик Японии уже не встал.

Будущий Кира прошел мимо них к входным дверям и, никем не остановленный, спокойно вошел в здание школы.

Их план был прост. Прост сам по себе, но мог оказаться проблематичным в исполнении. Идея просто отобрать сумку у Лайта и сбежать в надежде, что их не успеет поймать ни сам хозяин присвоенной вещи, ни полиция, которую моментально начнут звать, Катя отмела сразу, как ненадежную. И дело тут было не в боязни честного народа и не в сомнении собственных сил быстро перемещаться. Хотя и здесь были свои огрехи: не факт, что Лайт не догонит, не факт, что полиция не окажется рядом, не факт, что кто-нибудь из них потом не влипнет, не успев переселиться. Но самое главное затруднение – не факт, что Тетрадь будет у Лайта с собой. Они попали в первую серию, но в какой момент? Лайт уже наверняка нашел Тетрадь и понял, какими свойствами она обладает. Станет ли он таскать её с собой, как в первый день понес на курсы, после которых и совершил первое убийство, отправив к праотцам парня-байкера. А ныне уже второй, третий или четвертый день. Вполне возможно, он оставил опасную вещь дома. Что тогда? Они вырвут у него сумку, а там – пусто. Как в тупом анекдоте. Лишь раскроют себя. И Лайт поймет, что за ним кто-то охотится.

Поэтому решено было не торопиться. И проверить ещё одно место, где Ягами мог хранить свою драгоценность: его комнату. Проблема лишь заключалась в том, что никто из них троих понятия не имел, где он живет. Да, Катя бывала у него дома, но не знала адреса. Название улицы по-японски она, увы, тогда прочесть не могла. А Лайт уже был студентом, и единственный путь, который она более-менее помнила – это путь от его дома к университету, где “божеству” доведется учиться позже. Но не к школе.

В итоге план был таков: дождаться, когда Лайт будет после школы возвращаться домой, проследить за ним и выяснить, где живет будущий Кира. И ворваться к нему домой. План бредовей некуда, но ничего умнее не придумалось. Не имея опыта слежки, удастся ли не спалиться? Успеют ли спалить Тетрадь в его комнате, пока не нагрянет полиция? Смогут ли потом вовремя переселиться, даже если сделают нужную запись заранее? А если не успеют? Что будет с ними после изменения хода истории в этой чертовой вселенной? Вышвырнет ли их обратно домой или нет? Слишком много риска и одни домыслы. Но что они могут ещё? Без денег, без крова, без знания языка? Прикинуться друзьями Лайта, чтобы его мать открыла им дверь и впустила в дом, пока тот будет в школе? Хороши друзья, не умеющие говорить по-японски. Откуда взялись, спрашивается? Да и не поймет она их. Насколько помнила Катя из прошлой встречи, мать Лайта английского языка не знает.

Голодный желудок, усталость и ожидание лишь усиливал нервозность, в которой она пребывала. Мысль о том, что им ещё предстоит проторчать здесь как минимум полдня, пока Лайт будет сидеть на уроках, доводила до бешенства. Не было возможности хоть как-то убить время, хотя бы просто застрять в каком-нибудь кафе. Есть не хотелось совсем. Абсолютно. Вообще. Но может хотя бы банальная работа челюстей в попытке пережевать что-то хоть как-то помогло времени идти вперед побыстрее. Полдня. Гребанных полдня. Просто ждать, ждать, ждать.

- Марина, дай конфету, – сказала Катя.

Находиться постоянно в пустующем дворе школы и не вызвать недоумения работников школы игнорированием уроков и своей европейской внешностью было бы невозможно. Поэтому они то кружили вокруг школы, то отлучались недалеко, чтобы осмотреть окрестности и в процессе этого убить время. Далеко идти не решались – неизвестно, что может случиться. Вероятность мала, но и Ягами может по какой-либо причине внезапно раньше уйти со школы. Да и часов не было, чтобы элементарно не проворонить даже примерное время окончания уроков. Поэтому один из них оставался рядом с учебным заведением, в то время как двое шлялись где-нибудь недалеко, разглядывая местность и изображая из себя туристов.

“Хотела же ещё в прошлый раз пошататься по Токио и посмотреть на него. Вот пожалуйста, получай, – думала Катя, на ходу складывая фантик от конфеты в маленький квадрат. За последний час-два, постоянно теребя в руках несчастный кусочек желто-фиолетовой глянцевой бумажки, она успела сделать из него и самолетик, и кораблик, и закладку для книги и бог весть ещё что. – Наслаждайся. На окрестности этой поганой школы ты насмотришься до конца своей жизни”.

Вслед за воспоминанием о своем прошлом посещении этого мира и желанием хоть немного побыть простым туристом, а не думать лишь о том, как бы не откинуться от сердечного приступа или не остаться здесь навечно, вспомнилось, как детектив L выбесил её, заперев вместе с Марусей в четырех стенах. При мысли о нем в груди потеплело, а затем стало так тоскливо, что впору удавиться. Мешала только важная цель их повторного прибытия сюда и огромная не ведающая границ любовь к себе. Она скучала по нему, безумно скучала. Так, как не скучала ещё не по кому в своей гребанной жизни.

Катя сидела недалеко от школы, взглядом прожигая главный вход (была её очередь пасти Лайта), когда из уже ставшего её ненавистным здания повалили ученики. И судя по их перемещениям, то была не перемена, а столь долгожданное окончание учебного дня. Катя вскочила на ноги, вглядываясь в толпу. Только бы не проворонить Ягами. Толпа одинаково одетых учеников сновала по двору школы, а она быстро набирая шаг, неслась в их направлении, переводя взгляд от одного к другому. Где же эта тварюга? Не дай черт, упустят.

Сердце дрогнуло и забилось, когда в толпе показался Лайт. В бежевом пиджаке, как и все остальные школьники, но выделяющийся среди них своей привлекательностью, с зажатой подмышкой небольшой сумкой. Кате его красота показалось змеиной.