— Это же лечится? — срывающимся голосом спросила Никки, совершенно не разбираясь в медицинских терминах.

— Сейчас все наши действия направлены на устранение последствий инфаркта, которые могут быть разрушительны, — ответил врач. — Но основное заболевание прогрессирует очень быстро. В данной ситуации существует только один выход: заменить оба поражённых клапана на искусственные. Это хирургическое лечение, операция достаточно сложная, для этого сердце нужно останавливать. Пациент сейчас крайне ослаблен, мы не знаем, как отреагирует его организм на хирургическое вмешательство, — тихо сказал Клэмптон и на мгновение опустил глаза.

— Нет… — пробормотала Никки и почувствовала, как по её щеке потекла слеза.

— Заболевание уже в запущенной стадии, — сказал кардиолог, — поэтому счёт идёт на дни. Мы постараемся стабилизировать его состояние в течение недели, но операция для него — это огромный риск.

— Этого не может быть… — проговорила Никки. — Доктор, Йен что… Может умереть?

— Учитывая состояние организма после перенесённого инфаркта… Я даю примерно двадцать пять процентов вероятности, что пациент перенесёт операцию, — ответил врач.

«Двадцать пять процентов… Всего двадцать пять процентов!» — эти слова отдавались эхом в душе Никки, и она не верила своим ушам.

— Это же так мало…

— Поймите, — сказал Клэмптон, — организм полностью истощён. Он израсходует последние ресурсы на обеспечение жизнедеятельности. Сколько он ещё продержится — неделю, две, три — никто сказать не может. Хирургическое вмешательство подорвёт его ещё больше. Но работа сердца с двумя клапанами невозможна. В какой-то момент оно может просто не вынести нагрузки.

— Нет… Нет… Нет! — воскликнула Никки, посмотрев на врача. — Этого не может быть. Доктор, он никогда даже гриппом не болел. Он занимается спортом, он…

— Поймите, болезни сердца могут возникнуть на, казалось бы, абсолютно ровном месте. В наши дни это, к сожалению, не редкость. Приобретённые пороки сердца могут возникнуть из-за заболеваний, перенесённых в детстве, о которых пациент может даже не помнить. Способствовать развитию патологий могут и стрессы.

Никки закрыла лицо руками и заплакала. В эти секунду ей казалось, что весь выстроенный ею по кирпичику мир рушился.

— Мы сделаем всё, что в наших силах, — тихо, но твёрдо сказал врач. — Сейчас многое зависит от него самого.

— Может быть, нужны какие-то лекарства? — тихо спросила девушка.

— Ничего не нужно, госпиталь располагает всеми необходимыми препаратами, — заверил Клэмптон. — Просто… Будьте сейчас рядом с ним. Поддерживайте. Разговаривайте. Держите за руку. Ему сейчас это очень нужно.

— Он… Знает о диагнозе? — несмело спросила Никки.

— Нет. Я мог бы ему рассказать, но думаю, что Вы сможете лучше подобрать такие слова, которые не вселят в него панику, — ответил врач. — Лишние переживания господину Сомерхолдеру сейчас ни к чему.

— Доктор… Можно к нему? — робко спросила Никки.

— Сейчас он находится в палате интенсивной терапии, вход родственникам туда не запрещён, — отозвался врач. — Пройдёмте, я проведу Вас туда.

С этими словами Клэмптон махнул рукой в сторону двери и провёл Никки через несколько этажей к отделению интенсивной терапии.

Когда Никки зашла в палату, она ощутила сильное чувство страха и тревоги за любимого человека. Она почувствовала, как руки похолодели.

Йен находился в палате один. Он лежал, раздетый по пояс, на специальной массивной больничной койке. К его груди были прикреплены электроды, с помощью которых специальные аппараты отслеживали его слабое сердцебиение. В руках было несколько игл от капельниц, из которых поступали различные препараты. В носу — трубки от носового ингалятора. Сам Йен был ужасно бледен, дышал неровно и прерывисто. Его губы приобрели синеватый оттенок. Никки захотелось плакать: от того здорового, крепкого мужчины, который был с ней ещё несколько дней назад, не осталось и следа.

Йен лежал не шелохнувшись, и глаза его были закрыты, но когда Никки зашла в палату, он резко открыл их.

— Привет, — прошептала Рид, сев около Йена и взяв его за руку.

— Ты совсем сонная, — слабо сказал он. — Тебе бы поспать…

— Совсем нет, — ответила Никки. — Я не хочу спать, честно.

— Твои глаза говорят об обратном.

— Глаза могут врать.

Йен слабо рассмеялся.

— Но не твои.

Никки едва улыбнулась.

— Как ты?

— Догадываюсь, — усмехнулся Сомерхолдер.

— В смысле? — непонимающе спросила Никки.

— Сколько мне там осталось? — слабо спросил Йен. — Неделя? Две?

— Что ты такое говоришь, — пролепетала Рид, сильнее сжав его руку. — Кто сказал тебе такую чушь?

— По взглядам медсестёр и врачей всё ясно, — с усмешкой слабо ответил Йен. — На меня с такой жалостью ещё никто не смотрел. Да и инфаркт миокарда в тридцать шесть лет вряд ли сулит что-то хорошее. Кроме того, я слышал разговоры врачей. В этом госпитале я стал звездой — с таким сердцем, говорят, не живут.

— Выкинь все эти мысли из головы, — требовательным тоном сказала Никки.

— Я слышал о какой-то операции…

— Врачи возьмутся за неё, — ответила девушка. — Всё будет хорошо, слышишь?

— Всё равно невозможно знать, когда сердце остановится, — прошептал Йен. — Теперь уже от меня ничего не зависит.

— Наоборот! — воскликнула Рид. — Доктора сказали, что тебе необходим позитивный настрой. От этого зависит удачный исход операции. Йен, мысли — материальны. Ты в состоянии «запрограммировать» себя на выздоровление. Ты же хочешь этого, правда? Просто поверь… — прошептала Рид. — Я рядом…

— Я люблю тебя. — тихо сказал Йен. — Пожалуйста, не оставляй меня. Мне… Мне действительно страшно.

— Я здесь.

Никки наклонилась к Йену и легонько коснулась губами его лба. Она пыталась подбодрить Йена и вселить в него надежду на лучшее, но в душе чувствовала невероятный страх за него. Сейчас она готова была молиться любым богам, чтобы врачам удалось стабилизировать состояние Йена и подготовить его к операции. О том, что однажды этого человека может не стать в её жизни, она не хотела даже думать.

О том, что Йен попал в больницу с таким серьёзным диагнозом, почти сразу же узнали Кэндис и Джо и уже вечером того же дня приехали к нему. Сомерхолдер почти ничего не ел — питание осуществлялось внутривенно, препараты были не нужны, а потому ничего привезти ему ребята не смогли — теперь в их власти было только помочь ему своим присутствием и постараться вселить в друга веру в лучшее.

Так как Джо и Кэндис приехали ближе к вечеру, то долго пробыть у Йена они не смогли — врачи требовали, чтобы родственники покинули палаты до семи часов. У Джо начал звонить мобильник, и он вышел в коридор, на всякий случай заранее попрощавшись с Сомерхолдером и оставив их с Кэндис наедине.

— Тебе идёт, — улыбнулся Йен, увидев округлившийся живот подруги.

— Да этим джинсам уже сто лет, — отмахнулась Аккола, явно не поняв, что имеет в виду друг.

— Я не об этом, — слабо рассмеялся Йен. — Тебе идёт беременность. Я уверен, ты будешь замечательной мамой.

— Господи, я с этой суетой иногда попросту забываю о том, что беременна, — хохотнула Кэндис. — Уже так сильно заметно?

— Есть немного.

— Я такая толстая?!

Йен закатил глаза и улыбнулся.

— Бедный Кинг!

КэндиКола рассмеялась.

— Да уж, ему мучиться ещё четыре месяца…

— Время быстро пролетит, — отмахнулся Йен.

— Не забудь, что вы с Ниной — крёстные, — улыбнулась Аккола.

— Теперь у меня есть стимул справиться со всем этим дерьмом, — сказал Сомерхолдер.

— И не один, — кивнула головой Кэндис.

— Слушай, Кэн… — Йен вдруг перестал улыбаться. — У меня к тебе есть одна просьба.

— Какая? — с энтузиазмом спросила блондинка.

— Нина ведь вернулась из отпуска?

— Да, они сегодня с Остином прилетели.

— Можно, я позвоню ей с твоего телефона? Мне нужно кое-что сказать… — пробормотал Сомерхолдер.