— Он прав! — воскликнул Йен. — Прогулки под луной под самые романтичные композиции Джастина Бибера. Это вам не какая-нибудь Делена!

— Правильно, это энд-гейм, — рассмеялся Морган.

— Ребят, — обратился к друзьям Зак, — раз все в таком приподнятом настроении, может, завалимся в какой-нибудь ресторанчик? Уже традиция ведь, — улыбнулся он. — Отметим окончание сезона, время ещё детское.

— Роль бармена влияет на тебя наилучшим образом, друг мой, — сказал Йен, похлопав Рерига по плечу.

Конечно, идею парня поддержали все: в последнее время члены каста не имели возможности выбираться куда-то вместе и, надо сказать, уже порядком соскучились по таким душевным вечерам. В особый восторг от предложения Зака не пришла только Нина, но она понимала, что её отказ отпраздновать окончание сезона ребята могли бы неправильно понять — по крайней мере, сейчас. Кроме того, Нина чувствовала, что ей стоит немного расслабиться и попытаться хотя бы на время забыть о событиях последних дней, и компания Кэндис, Кэт и Торри вкупе с текилой представлялись ей наилучшим вариантом для этого. Поэтому виду Добрев не подала и поддержала идею Рерига вместе со всеми.

— Ребят, только у меня к вам такое предложение: давайте встретимся часа через полтора? У нас за плечами всё-таки целый съёмочный день, думаю. каждому из нас нужно привести себя в порядок — хотя бы принять душ, — сказала Кэндис.

— Да, а потом навешать на себя лучшие цацки и случайно где-то откопать платье от Christian Dior, — хохотнул Пол, за что сразу же получил дружеский подзатыльник от Акколы.

— Серьёзно, Кэндис права, — отозвалась Кэт. — Заодно немного отдохнём.

— Если никто не против, то почему бы и нет, — сказал Зак.

Против идеи Кэндис, конечно, никто не выступал. Ребята договорились встретиться через полтора часа и отправиться в любимый итальянский ресторан Dolce Amaro, в котором они уже три раза отмечали окончание сезонов. Уютная атмосфера и изысканная кухня не смогли оставить равнодушным никого из членов каста.

Нина понимала, что, скорее всего, эти полтора часа Йен потратит на сбор вещей, поэтому, вероятно, они снова могли столкнуться в собственном доме. Добрев молила бога только о том, чтобы всё это выдержать без слёз и истерики, к которой она была так близка. Водитель оказался точен, как часы, и подъехал спустя десять минут. Садясь в машину, Нина увидела неподалёку Йена, стоявшего около своего «Audi» и разговаривавшего с кем-то по телефону. В какой-то момент Йен повернулся в сторону Нины, и их взгляды встретились. Болгарка поспешила отвести взгляд и сесть в машину.

Как выяснилось позднее, таксист в Ковингтоне ориентировался не очень хорошо, а потому, слепо следуя указаниям навигатора, долго петлял по улицам в поисках нужного адреса. Поэтому Нина была нисколько не удивлена, увидев зажжённый свет в окнах дома: Йен вернулся раньше.

Добрев сама изумлялась тому, как она держалась рядом с Йеном: ей почти удалось привести дыхание и пульс в норму, ей уже не хотелось плакать. Приготовления к предстоящему вечеру шли параллельным образом: Йен, нервничая и то и дело поглядывая на часы, собирал чемоданы, Нины делала макияж и подбирала платье. Они старались не обращать друг на друга никакого внимания и при этом оба понимали, как же глупо и по-детски это выглядит…

Закончив наконец приготовления, Нина спустилась вниз и увидела, что там её ждал Сомерхолдер.

— Держи, — тихо сказал он, протягивая ей ключи.

— Не нужно, — ответила Нина. — Ты же знаешь, что двери этого дома всегда будут открыты для тебя.

Йен бесшумно положил ключи на журнальный столик. В этот момент девушка посмотрела брюнету в глаза, и на мгновение ей показалось, что она увидела в них прежнюю теплоту. Йен едва заметно улыбнулся.

— Можно задать один вопрос? — голос Николины звучал на удивление спокойно.

— Конечно, — ответил Сомерхолдер.

— Кто мы теперь друг другу?

Вопрос Нины поставил Йена в тупик.

— Время покажет, — проговорил он, на секунду замолчал, а затем пять продолжил. — Вряд ли мы останемся сегодня наедине ещё раз… Поэтому хорошего лета, Нина.

Добрев была бы рада услышать эту фразу, если бы в ней не было столько железа и холодного безразличия, которые резали слух сильнее любого крика.

Сказать, что Йен в данный момент относился к Нине положительно, было бы лукавством. Но он хотел расстаться как можно мягче для них обоих. Что-то внутри всё равно не давало ему назвать эту девушку последней тварью и бездушной сукой, хотя он так много раз хотел это сделать.

Йен снова взглянул на Николину.

— Тебе тоже, — ответила она, и её голос впервые за этот вечер дрогнул.

Сомерхолдер кивнул и, взяв чемоданы, направился к выходу. Вскоре после него к месту встречи выехала и Нина. По пути к ребятам Добрев изучала сайты, где можно было онлайн купить авиабилеты. Наконец она нашла подходящий рейс: вылет был назначен на вечер следующего дня. Пункт назначения — Торонто. Да, это именно то, что сейчас было нужно Нине. Хоть ненадолго вновь почувствовать воздух родного города и побыть вдали ото всего того, что отравляло её душу на протяжении этих дней — от своих мыслей, переживаний, от дома, где каждый уголок напоминал о недавнем прошлом. И за эти месяцы попытаться забыть, стереть из жизни, разлюбить того, чьё имя в груди пока отдавалось сильной ноющей болью.

Обними и оставь мне надежду,

Что вернётся когда-нибудь вновь

Твоя любовь…

В последний раз

Ты до дома проводишь меня,

И к руке прикоснётся рука.

Мне покажется нечем дышать.

В последний раз,

Это значит — уже никогда…

Я сегодня целую тебя

В последний раз.

====== Глава 9 ======

О причине своего внезапного отъезда Нина предпочла особенно не распространяться. Для друзей и коллег была придумана одна не отличавшаяся оригинальностью, зато убедительная версия: она очень соскучилась по родителям и брату, так что свободные майские деньки хотела провести именно в Торонто. Как ни странно, о расставании Нины и Йена ребята из каста (за исключением разве что Пола, который, впрочем, не намерен был обсуждать отношения своих лучших друзей с кем бы то ни было) к тому моменту пока так и не узнали: в тот вечер, когда закончились съёмки четвёртого сезона «Дневников», многие перебрали спиртного, и вопросов о том, почему Добрев и Сомерхолдер за несколько часов не обмолвились и словом, а домой уехали на разных машинах, ни у кого не возникло — даже у Кэндис, которая всегда была глазами и ушами коллектива. Нина этому искренне радовалась: выговорившись Полу, обсуждать всё произошедшее она уже не хотела ни с кем, даже с лучшей подругой, хоть и понимала, что скоро всё тайное может стать явным.

Впрочем, уезжала Нина ненадолго: в распоряжении у неё было всего две недели, потому что уже в середине мая должна была состояться их с Йеном фотосессия для Penshoppe. Нине очень хотелось позвонить своему агенту и отказаться от участия в ней, но чувство ответственности и нежелание подводить сразу нескольких людей, в числе которых был и Сомерхолдер, не дали ей этого сделать. Кроме того, Добрев понимала, что вечно бегать от совместного времяпрепровождения с Йеном она не сможет: в конце июля каст «Дневников» отправлялся на всем известный Comic-Сon, и это означало, что впереди Николину ждёт не одна фотосессия и панель. А уже в августе команда сериала была приглашена на церемонию вручения премии Teen Choice Awards — и снова фото, интервью, позирование для журналистов, а в случае победы в какой-либо из номинаций — ещё и совместная речь. Наконец, съёмки пятого сезона, где у Елены и Деймона как у пары всё только начиналось, тоже никто не отменял. Поэтому Нине ничего не оставалось, кроме как собрать волю в кулак для того, чтобы пройти через всё то, что ещё совсем недавно доставляло ей огромное удовольствие.

Регистрация на рейс, посадка на борт самолёта, обращение капитана воздушного судна, которое Нина, кажется, уже помнила наизусть, так как перелёты стали неотъемлемой частью её жизни, плавный взлёт, воздушные белоснежные облака, которые были видны в иллюминаторе… Всё было, как обычно. Нина старалась гнать от себя мысли о Йене, но практически любые, даже бытовые мелочи напоминали ей о нём. Огромный чемодан с ленты выдачи багажа пришлось вытаскивать самой. Впервые за три года её музыкальный плеер разрядился почти полностью: то время полёта, которое обычно занимали разговоры с Сомерхолдером обо всём на свете, заполнила музыка. И впервые отчего-то так страшно было смотреть в иллюминатор, когда самолёт взлетал и наклонялся набок — наверное, оттого, что в этот момент некого было взять за руку и, ощутив тепло, успокоиться.