Йена угнетала тишина в автомобиле, поэтому он включил радио, на котором начинался выпуск новостей часа. В какой-то момент его сердце дрогнуло.

«Масштабный теракт произошёл в торговом «Eaton Centre» в Торонто». На первом этаже здания террористической группировкой оказалось заложено три самодельных взрывных устройства. Несколько взрывов один за другим прогремели в промежутке между 14:50 и 15:00 по канадскому времени», — сообщалось в репортаже. «Перекрытия не выдержали, и посетители, находившиеся в этот момент на первом этаже, в один миг оказались под завалами здания. По словам очевидцев, оно было окутано чёрным дымом, который сохраняется до сих пор и препятствует проведению спасательных работ. По предварительным данным, в торговом центре в момент теракта находилось больше двухсот пятидесяти человек. Найдены тела пятидесяти четырёх погибших, ещё около девяноста человек пострадали и уже транспортированы в ближайшие госпитали. Мы продолжаем следить за развитием событий».

Услышав о происшествии в родном городе Нины, Сомерхолдер почувствовал, как у него начинают дрожать руки. Он постарался быстро отогнать от себя негативные мысли, но в его душе поселился страх. Как назло, телефон был полностью разряжен, и позвонить Сандро или родителям Нины, чтобы убедиться, что всё в порядке, он мог только после того, как вернется домой. Сомерхолдер прибавил газа: сердце было не на месте.

Зайдя в дом, Йен услышал громкие всхлипы.

— Нина! — с тревогой позвал он, но ответа не последовало. — Нина! — крикнул Йен громче, даже не раздеваясь, пройдя в глубь дома.

На кухне он обнаружил Добрев. С ней была настоящая истерика: она стояла, прижавшись к столешнице, каждую секунду вздрагивая, и одной рукой держалась за голову, а другой — за телефон. Лицо было красным, дыхание сбивалось, а по щекам текли слёзы.

— Что произошло? — дрожащим голосом спросил Сомерхолдер.

В этот момент он совершенно забыл о том, что между ними было утром.

Нина смотрела на него, но не могла сказать и слова, будто бы находясь в какой-то прострации, и лишь жадно хватала ртом воздух.

— Нина, ответь! — прорычал Йен, взяв девушку за плечи.

— В Торонто теракт… — наконец, заикаясь, тихо проговорила она. — Мама и папа… Они были там.

В следующее мгновение Нина повторила свою фразу, но это был уже крик, полный боли и отчаяния.

— Йен, они были там!..

Комментарий к Глава 52 *Утр – как бы коряво ни звучало это слово, но оно есть! И слово “утро” во множественном числе действительно склоняется по падежам. Мне этот вопрос не давал покоя трое суток:D

**ШРУС – шарнир равных угловых скоростей. Обеспечивает передачу крутящего момента при углах поворота до 70 градусов относительно оси.

***”Королла” – автомобиль марки “Toyota Corolla”.

====== Глава 53 ======

Нина и Йен многое отдали бы, чтобы забыть всё то, что происходило в течение следующих нескольких часов. Тревожное ожидание, каждая минута которого словно бы начинала медленно течь по венам ледяной водой вместо крови, не оставляя шанса спастись от самых страшных мыслей, будто ветви ядовитого растения, обволакивавшая и отравлявшая сознание, вытеснявшая из сердца самое дорогое, что у них было сейчас, — надежду. Несмелый голос Сандро в телефонной трубке: «Пока ничего неизвестно». Слёзы отчаяния и обессиленный шёпот в тишину: «Пожалуйста, пусть всё это окажется страшным сном…» И, наконец, звонок из Торонто, который, кажется, вырвал из груди частичку сердца. В тот вечер Нина впервые за долгие годы услышала, как плачет её старший брат. А Йен впервые увидел, как в глазах этой бойкой девушки, которая шла по жизни, смеясь, погас огонёк.

— Нет, пожалуйста, нет!!!

Добрев почувствовала, как начинают дрожать руки, в глазах в один момент потемнело. Ей хотелось закричать, но в грудной клетке уже не хватало воздуха.

— Нина, пожалуйста… — несмело, безуспешно стараясь справиться со слезами, бормочет Сандро, но сестра его уже не слушает и не слышит.

На негнущихся ногах, шатаясь, она прошла к дивану и неловко плюхнулась на него, едва не упав. Сомерхолдер не слышал её разговора с Александром, но всё понял. Он тотчас же метнулся к девушке.

Кажется, ни Нина, ни Йен уже не помнили ни о чём из того, что между ними произошло утром: сейчас он был очень нужен ей, вопреки всем обидам, и он готов быть рядом — как и всегда. Йен не говорил ни слова, не целовал её, как делал это раньше, пытаясь успокоить, не гладил по волосам — лишь прижимал её к себе всё крепче, словно бы стараясь забрать часть её боли. Нина не сопротивлялась: она, может быть, и сама до конца не осознавала, насколько крепкой была та незримая нить, которая связывала их все эти годы и над которой оказались не властны расставания, конфликты, непонимание, и насколько родным для неё стал этот мужчина, который сказал ей когда-то очень правдивые слова: «Мы уже никогда не станем друг другу чужими». Болгарка только прижималась мокрой от слёз щекой к его груди, вздрагивала и повторяла:

— Мама… Папа…

Болгарка смотрела куда-то вдаль, но казалось, что она ничего не видела. Её взгляд не выражал ничего, кроме потерянности, которая сейчас была равна отчаянию.

Так они сидели около пяти минут — вне времени и пространства. Из этой необъятной страшной пустоты, поглотившей их обоих в одно мгновение, как водоворот, Нину и Йена вырвал повторный звонок Александра. В этот раз трубку снял Сомерхолдер. Они разговаривали недолго: Йен принёс свои соболезнования и старался поддержать Сандро, но подбирать слова ему было невероятно трудно. Да и какие слова могли бы помочь сейчас? Нужны ли они в моменты, когда хочется вырвать своё сердце из груди, стереть память, уснуть и забыться — лишь бы не было так больно? Алекс просил Йена только об одном: привести Нину в чувства.

— Йен, пожалуйста, купи мне билет в Торонто, — дрожащим голосом, заикаясь, попросила она после того, как сама поговорила с братом.

Отпустить её в другую страну беременную, в таком состоянии и совершенно одну (Йен не знал, удастся ли ему уладить все вопросы с руководством, если он в разгар съёмочного процесса уедет минимум на несколько дней), было для него просто немыслимым, но он понимал: поступить в этой ситуации иначе невозможно. Нина должна быть сейчас в родном городе. Ей нужно это.

— Я обещаю, что куплю билет на первый же рейс, — сглотнув, тихо ответил Сомерхолдер. — Но только при одном условии: если я убежусь, что ты в состоянии лететь и с тобой ничего не случится.

Добрев провела ладонями по лицу и глубоко вздохнула, почувствовав, как слёзы снова подступают к горлу, но спорить с ним не стала: сейчас она полностью доверялась ему, так как понимала, что самой ей с нахлынувшими эмоциями не справиться, и боялась, что её состояние может негативно отразиться на ребёнке.

Йен сдержал своё обещание: он сразу позвонил в аэропорт и узнал, когда будет ближайший рейс на Торонто: вылет был назначен на 2:30. За время, остававшееся до отлёта, он, как мог, старался успокоить Нину: отпаивал её горячим чаем, консультируясь с семейным врачом, подбирал в домашней аптечке препараты, которые помогли бы ей хотя бы немного отойти от потрясения, а главное — ни на минуту не оставлял её, позволяя ей понять важную вещь: в эти страшные для неё минуты она не одинока. Удивительно, но все эти несколько часов они почти не разговаривали: что чувствует Нина, Йен видел в её глазах, а то, как ей хочет помочь он, она видела в его действиях.

Конечно, отпускать Нину одну Сомерхолдеру было страшно, но для себя он решил, что сделает всё возможное, чтобы прилететь в Торонто как можно быстрее, и не только потому, что боялся оставлять девушку: её семья стала родной для него самого, и горе, произошедшее в ней, становилось для него собственной болью.

— Позвони, когда прилетишь, хорошо? — попросил Йен, когда они уже находились в аэропорту.

Добрев едва заметно кивнула, перебирая складки лёгкого платья.

— Сандро встретит тебя? — спросил Сомерхолдер.