«Господи, Нина, чем ты занимаешься», — думала она. «Невозможно предугадать, чей это ребёнок и как он здесь оказался».

Однако доводы здравого смысла были слабы перед эмоциями. Нина почувствовала некоторое успокоение, когда вечером услышала звонок в дверь: вернулся Йен.

— Привет, котёнок, — улыбнулся он, проходя в дом и целуя болгарку в губы. — Знаешь, такая тёплый вечер стоит… Может быть, сходим на озеро?

— Йен, думаю, сегодня точно не получится, — рассеянно пробормотала болгарка.

— Что случилось? — насторожился Сомерхолдер, увидев беспокойство Нины и то, как у неё дрожали губы.

— Йен, мне надо тебе кое-что… Точнее, кое-кого показать, — произнесла Нина и, дождавшись, пока Йен снимет верхнюю одежду, провела его в гостиную, где стояла коляска.

Йен не верил собственным глазам. Наклонившись к коляске, он увидел посапывавшую в ней девочку.

— Кто это?.. — ошарашенно спросил брюнет.

— Я не знаю… — проговорила Нина. — Но, возможно, это твоя дочь.

====== Глава 40 ======

Последняя фраза Нины послужила для Йена чем-то наподобие холодного душа и вырвала его из забытья. До этого момента пристально смотревший на малышку, теперь он перевёл взгляд на Добрев и понял, что сама она удивлена не меньше него самого и даже напугана.

— Что? — только и смог вымолвить Йен.

— Я сама ничего не понимаю, — пробормотала Нина, опустив глаза и мотнув головой.

Болгарка взяла с журнального столика записку, которую она нашла пару часов назад, и протянула её Сомерхолдеру. Йен вчитывался в строки, выведенные не слишком аккуратным, но вполне понятным почерком, и не верил своим глазам.

— Это же бред, — проговорил он.

— Не знаю, может быть, — словно в забытьи, сказала Нина. — Только факт остаётся фактом, ребёнка подбросили почему-то именно нам.

Николина взглянула на Йена: он стоял, не шелохнувшись, жадно вглядываясь в листок и стиснув зубы. В душе у Сомерхолдера всё оборвалось. В этот момент в его сознании, словно яркая вспышка в темноте, мелькнуло имя давней знакомой, которую он уже давно не вспоминал: Эмили. Сентябрь 2013 года. Беременна.

«Это невозможно», — твердил голос его подсознания. Если считать 8 декабря 2014 датой рождения девочки, то сроки явно не сходились. Умом Йен это прекрасно понимал, но сердце у него было не на месте. Словно пьяный, он, немного шатаясь и не отводя взгляд от записки, сделал пару шагов в сторону дивана и присел на его край. Йен ничего не говорил, и лицо его выражало чувство сильнейшей тревоги и недоумения. Такая реакция возлюбленного насторожила Нину. Она присела рядом с Йеном.

— Где ты нашла ребёнка? — едва слышно спросил он.

— Я возвращалась с площадки и обнаружила коляску прямо у нашей двери, — отозвалась Добрев. — Думаю, тебе несложно представить, в каком шоковом состоянии я была. В коляске я нашла эту записку. Знаю, в таких случаях нужно обращаться в полицию или в органы опеки, но… Не знаю, Йен, мне стало страшно за ребёнка. В глубине души я почувствовала, что пока, хотя бы до твоего прихода, малышку нужно оставить здесь. Я обошла всех соседей, но никто из них даже не видел, как коляска появилась около нашего дома.

Сомерхолдер озабоченно потёр глаза.

— Этого не может быть, — мотнул головой он. — Не может быть, чтобы это была моя дочь… Это было в 2013 году, ребёнку Эмили сейчас не меньше полутора лет… — шептал он.

— Какой Эмили? О чём ты? — непонимающе спросила Нина.

Йен не хотел вдаваться в подробности, его знакомство с Эмили для него было давно в прошлом, но с Ниной он хотел быть предельно откровенным, поэтому решил рассказать ей обо всём.

— Эмили — моя… Знакомая, — сказал Йен. — Я познакомился с ней два года назад, после того, как мы с тобой расстались. Я тогда был сам не свой — много пил, все вечера напролёт проводил в барах, постоянно находился в поисках досуга, который мог бы помочь мне забыться хотя бы на время. Обычная история: мы понравились друг другу, в ту же ночь переспали. Об отношениях не шло и речи, это даже был не секс по дружбе, это ещё меньшее.

Сомерхолдер потёр руками виски и продолжил.

— Мы просто хорошо друг с другом проводили время. Но вскоре мне это надоело, эта девушка не была интересна мне в силу некоторых особенностей своего характера. Спустя четыре месяца я решил порвать с ней все связи, хотя было видно, что она испытывает ко мне симпатию: очень часто инициатором встреч была она, она часто звонила мне, пыталась всеми возможными способами меня как-то удержать рядом с собой. Мы перестали общаться почти на месяц, но затем она появилась в моей жизни вновь. И сообщила, что беременна.

Нина слушая Йена, почувствовала в глубине души какой-то непонятный укол — возможно, это была ревность, хоть и всё рассказанное Сомерхолдером уже давно осталось в прошлом. Однако Нина понимала, что всё, о чём он рассказал, не было для него нетипичным: Йен никогда не был «пай-мальчиком» и старался брать от жизни всё — и в особенности это касалось отношений с противоположным полом.

— Естественно, такие новости меня насторожили, — продолжил Йен. — Я видел Эмили насквозь и понимал: её единственной целью является только одно — женить меня на себе. Банально прозвучит, но я прекрасно знал, что ко мне этот ребёнок никакого отношения не имеет. И всё же на всякий случай оставлял малую вероятность противоположного. Я поговорил с Эмили вечером того же дня и настоял на проведении ДНК-теста ещё до рождения ребёнка. И с тех пор начался настоящий цирк. Эмили вроде бы согласилась, но с тех пор начала избегать общения со мной. Я обрывал телефоны, писал смс, но всё было бесполезно. У нас были в разгаре съёмки пятого сезона, и я планировал окончательно разобраться со всем этим, когда сезон закончится. Но Эмили улетела в Австралию, видимо, не выдержав, и написав короткое смс с фразой о том, что ребёнок не от меня.

— И ты поверил? — с некоторым недоумением, но осторожно спросила Нина.

— Нина, я не буду вдаваться в подробности этих бессмысленных отношений, скажу лишь одно: в том, что её ребёнок не был моим, я уверен на 100 процентов. Это подтвердила и сама Эмили своим поведением. Если бы она была беременна действительно от меня, она бы меня ни за что так просто не отпустила, — с усмешкой ответил Йен.

— Больше вы общались?

— Нет, — мотнул головой Сомерхолдер.

— Когда это было? — переспросила Нина.

По мере того, как Йен вспоминал подробности этой истории двухлетней давности, он начинал успокаиваться, понимая, что Амели его дочерью быть никак не может.

— Эмили сказала мне, что беременна, в сентябре 2013. Значит, предположительно, родить она должна была в июне 2014. Конечно, услышав про ребёнка, я сразу вспомнил об этом всём… Но этого не может быть при любом раскладе.

— Йен, прости за настойчивость, глупый вопрос, но всё же… Ты больше ни с кем не имел подобных отношений?

— В мае прошлого года я начал встречаться с Никки, — ответил Йен. — И я не изменял ей.

— Какая-то чертовщина, — пробормотала Нина. — Я думала, то, что случилось сегодня, бывает только в кино… Йен, я не знаю, может быть, я дура, наивная, ещё что-то… Но в записке фигурируют именно наши имена. Ну не могли же их написать от балды…

— Посуди сама: в записке указаны оба наших имени, но твоё при этом стоит на первом месте. Я не знаю, может быть, она обращена в первую очередь к тебе?

— Как, по-твоему, это возможно? Я сама родила ребёнка и себе подкинула? — раздражённо усмехнулась Нина.

— Ты же прекрасно понимаешь, что я не это имел в виду.

— Йен, у меня даже нет знакомых и родственников с детьми такого возраста, — сказала болгарка. — И в последний год, насколько я знаю, в моём окружении никто не рожал.

— Думаю, нужно позвонить Джозефу, — сказал Йен, имея в виду своего адвоката. — Помимо всего прочего, существует и юридическая сторона вопроса. Если не разобраться с полицией и органами опеки сейчас, то впоследствии это может обернуться большими неприятностями: из «родственников» ребёнка мы можем превратиться в его похитителей.