Виктор хмыкнул.

— Копаться в куче дерьма, выискивая нечто годное, для меня оказалось сложновато. Может, это мне так не везло с контингентом. Но мой контроль либо не терпят вообще, либо считают недостаточным, заставляя меня лезть слишком глубоко даже для меня. Либо меня не устраивает что-то. Проще искать латентных фриков в толпе. Ну, утрированно фриков. Легкий мазохизм и ошейники, — мужчина издал смешок, — мелочи, на самом деле.

— Так вот кем я являлся на первый взгляд для тебя, — хмыкнул Эштон. — Латентный фрик. Забавно. А что насчет вообще первого мнения обо мне? Что ты подумал, когда я к тебе подкатил?

Говорить о том, что Эш тогда, в самый первый раз, сделал это на спор, не стал. Они тогда с Мартином приметили крайне хмурого типа и Мартин сказал, что Эш не сможет его разговорить и зацепить. Эштон был азартен и готов на многое, чтобы выиграть.

— Стервозная сука, — ухмыльнулся Виктор, рассматривая Эштона с легкой флиртующей пошловатой улыбкой. — Потом поднялся до просто суки, и я повелся ради интереса. В итоге ты оказался сучонком, и я доволен.

— О, ну при знакомстве я вел себя гораздо более мило и вежливо, — хмыкнул Эш. — Мне же нужно было тебя заинтересовать, а не получать в зубы. И странные у тебя критерии — стервозная сука хуже обычной суки… — он затушил сигарету в пепельнице. — А мне ты показался невозмутимым мужиком, которому все нипочем. Потому и стало интересно.

— Стервозные суки слишком доебчивы и не упускают возможности по-бабски нагадить. Так что много хуже, потом не отъебешься от таких, — пояснил Виктор и поинтересовался:

— Сильно я разочаровал тебя своими срывами?

— Я бы сказал, что удивил, — задумчиво проговорил Эштон. — Я не ожидал от тебя подобного. Плюс, когда ты стал предлагать вещи, которые обычно в первый секс мне не предлагали… Вот это меня удивило, — он хмыкнул, глядя на любовника. — Да и теперь некоторые подробности твоей жизни меня шокируют.

— Я заметил, — Виктор не сдержал слегка польщенной улыбки. Прошлым он не кичился никогда, и улыбку вызвала не реакция Эштона на это прошлое, а просто его реакция. Парень выглядел слегка сбитым с толку, с него сваливался идеально выточенный образ, обнажая некую истинность. Хила это забавляло. Стоило подумать, хочет ли он отучить Эша от этого; в конце концов, если парень умудрится выпустить из своих рук свою сучесть, будет ли он сильно отличаться от сопливого сброда уже забракованных Виктором любовников?

Впрочем, Хил был уверен, Эштон не расстанется с любимым стилем так просто. У Виктора будет возможность оценить парня “голым”, при этом ничем не рискуя. Как недавно во время просмотра фотографий.

— По-моему, это не плохо, — пожал он плечами. — А ошейник… Я делал ставку, что и без него, если что, нормально, потому что шея красивая. Но это не значит, что я отступился, — предупредил Хил.

— Я никогда не буду носить твой ошейник, — сказал Эштон. — Даже ради прикола. Я уже просто иду на принцип, ты должен это понимать.

Ему все равно до сих пор казалось, что все закончится с тем, когда Эш разрешит надеть на себя ошейник. Закончится, потому что Виктор достигнет цели — одной из главных целей в их отношениях, — и тогда ему попросту станет неинтересно. Он сам только что сказал, что терпеть не может виктимных сопливых юнцов. Если Эш наденет этот ошейник, то автоматически станет таким же — со своими минусами, но таким же.

— Дело твое, — не стал спорить Виктор, — вероятно, я где-то ошибся. Но принуждать не стану. Если не нарвешься, — предупредил он, помня, с каким остервенением затягивал ремень “строгого”. Эштон сам виноват был, сильно виноват. В принципе, проблемы в отказе для Хила не было, хотя было очень досадно, что импульсивность мужчины могла настолько негативно сказаться на происходящем. Тем более, что многие более-менее постоянные партнеры, носившие ошейники — взять того же Лео — но рано или поздно либо отказывались от отношений, либо сваливали по-английски, как азартный самоубийца. Возможно, все было и к лучшему, но Виктор в первопричинах не копался, параллели проводил редко, не находя явных взаимосвязей с ошейниками, зато видел красивую шею, просившую на себя кожаную полоску.

— Если не нарвешься, — повторил он задумчиво и цокнул языком.

— Тебе так хочется, чтобы нарвался? — усмехнулся парень. — Главное, чтобы желание видеть на мне ошейник не превратилось для тебя в идею фикс.

Парень потер шею, словно там уже был ошейник, и тут же убрал руку. Лишний раз провоцировать не стоило.

— Ладно, закроем эту тему. Расскажи лучше про свою самую извращенную фантазию, — он вытянул руку перед собой на стол и лег на них, глядя с очередной пошлой улыбкой на Виктора. — Может, я вдохновлюсь и даже решу ее исполнить.

— Надень ошейник, — растянулся в хищной улыбке Виктор, наблюдая за реакцией любовника. На самую извращенную фантазию не тянуло, но попробовать стоило.

— Хорошо, что я сказал “может”, — фыркнул Эштон, но пошлости во взгляде не поубивалось. — За исключением ошейника, чего бы тебе еще хотелось?

— Оказаться контролируемым, — просто и честно ответил Виктор, пожимая плечами. — Но с тобой не получится — ни с кем не получалось. В остальном я особой извращенностью фантазий не отличаюсь. Но послушал бы, что можешь предложить ты, — приподнял он брови, подпирая подбородок кулаками.

— Почему не получится? Думаешь, я тоже сопля и не смогу тебя контролировать? — в Эштоне вновь взыграл азарт. Он выпрямился и с долей упрямства посмотрел на любовника. — Почему бы не попробовать?

— Вот потому и “нет”, что ты так на меня смотришь, — фыркнул мужчина.

— Для такого финта тебе придется сначала полностью довериться мне, чтобы я мог отдаться в твои руки. Уверенный во всем, в чем можно, — с каплей снисходительности пояснил Виктор. В его случае давление не решало ничего, так как ни прогибаться, ни уступать первенство Хил не планировал, нужно было психологическое взаимопонимание. Лео однажды удалось Хилу руки связать за спиной на десяток минут; дальше они не продвинулись, но озвучивать что-либо с этим связанное Виктор все равно не стал.

— На это как минимум время нужно, даже если ты решишь, что справишься, — Вик улыбнулся с усмешкой. — А стойка новичка-тореодора тебе не поможет ничем.

Эштон закатил глаза. Опять вопрос доверия. Сколько можно? Он не умел доверять, с него тут спрос небольшой, если вообще невозможный!

— Я тебя понял, — фыркнул он. — Не будем больше о фантазиях, какими бы они ни были.

Он снова принял крайне насупленный вид, встал и прошел к дивану, на который упал. В руках вновь оказался телефон и он принялся вновь играть в очередную игру.

— Вообще, это не честно, — хмыкнул Виктор, которого суть честности в данной ситуации мало волновала. Вопрос был немного в ином, а именно — в ленивом любопытстве, смешанном с любопытством обычным. Хил сел рядом и качнул Эштона, привлекая внимание.

— Я спрашивал о тебе, но ты не ответил.

Спрашивал он не совсем так, как сейчас говорил, но вопрос все же прозвучал, а Эш его проигнорировал.

— Поделись? — попросил Виктор.

— Мечтаю, чтобы меня трахнули во все дыры одновременно сразу несколько негров на твоих глазах, — дернул тот плечом. В голосе была изрядная доля яда, способная убить парочку таких как Виктор. Распространяться о себе он, как обычно, не спешил — более того, даже не хотел.

— Могу устроить, — с вызовом дернул бровью Виктор, мгновенно образуя между ними пространство, в которое могла бы втиснуться еще половина парня. Взгляд был почти настолько же тяжелым, как и на недавнем фото, и в общем, Вик выглядел весьма решительно. С обещанием последствий, прилагаемых к выбранному варианту.

Эштон громко фыркнул.

— Давай, хотелось бы посмотреть на это, — в этот раз он ни слову не поверил. Взгляда он не видел, но чувствовал, что Виктор напрягся. Правда, Эш уже вошел в раж и остановиться не мог. Он повернулся к любовнику и растянул губы в усмешке, но взгляд оставался холодным. — Точнее, почувствовать.