— Одним разом не отделаешься, — оповестил он, с явным усилием отрываясь от любовника, — так что можешь захватить презервативы, чтобы потом не сильно белье постельное пачкать. Нам на нем еще спать сегодня.

Тут Виктор немного недоговаривал. Блок двухместный, рассчитанный на двоих. Второй комплект белья — для раскладывающегося дивана — был замечен в шкафу под пледом. Вот только заниматься этим потом будет лень, скорее всего, потому не сильно-то мужчина и слукавил.

— Где я найду тебе презервативы? — Эштон приподнялся на локтях, глядя на любовника, едва хмурясь. Обещание ему и нравилось, и не нравилось одновременно. — У меня нет привычки таскать их с собой с тех пор, как я начал спать с тобой. Да и какой идиот носит с собой презервативы в наркоклинику? Кстати, минет обещал тебе я, — закончил он.

Вообще, Эштона немного напрягало это все. Секс в больнице… Конечно, лучше секса в клубном туалете, но слишком уж не в тему. Потому и возбуждение было пока только эмоциональное.

— В правом кармане моей сумки, — сдержанно ухмыльнулся Виктор, признавая себя тем идиотом, который их в наркоклинику все-таки берет. В конце концов, секс он в планы ставил, а через день пачкать белье спермой тут было не очень рационально.

— И в программе у нас не только минет, правильно? Ладно, — Вик поднялся, снова привлекая Эштона, широко целуя шею и проходясь пальцами между ягодиц, оглаживая подушечками сфинктер. Не того окраса был треп парня, Хил не мог точно определить, что там было не так, но не сомневался: место давит. Для самого Хила квартира была гостиничным номером, в сравнении-то с больничной одиночкой.

— Расслабься, — потому попросил он, выходя к двери и влазя в сумку. Лента презервативов улеглась на тумбочку по возвращению.

— О, да ты настроен на бурную сексуальную жизнь, — Эштон сразу заметил количество презервативов, хмыкая — совсем не сдержанно. — Интересно только, с кем? — это уже было явной издевкой. Других кандидатов помимо себя парень не видел, но выпендриться стоило.

Он сел на кровати и поманил к себе Виктора, смотря на него с легким прищуром.

— Ну, иди сюда, мачо.

— Давай-ка лучше сначала я, — хмыкнул мужчина, вцепляясь Эштону в плечи и силой опрокидывая того на кровать спиной. Сначала нужно было выбить из любовника левые мысли, а для этого еще как-то перебить сопротивление, к которому тот наверняка прибегнет.

Не теряя потому времени, Виктор одновременно с опрокидыванием сомкнул пальцы на члене Эштона, начиная активно его стимулировать. Предплечьем второй руки надавил на грудь парня и навалился весом, чтобы не дать нормально брыкаться.

— Полегче, ковбой, — Эштон на несколько мгновений замер, но потом все же взбрыкнул, протягивая руки вниз и пытаясь стряхнуть ладонь Виктора со своего члена. — Я хочу в этот раз быть первым, кто доставит удовольствие.

Потому что потом у него будет время помучить Виктора до тех пор, пока тот будет в состоянии “только что кончил”.

— Я не буду доводить до конца, — пошел навстречу Хил, упрямо продолжая дрочить Эштону и пытаясь делать это наиболее чувствительно. Языком было бы эффективнее, но удержать любовника для этого пока было проблематично. — Просто расслабься.

Языку Вик нашел иное применение — попытался отвлечь Эштона, пропихнувшись им парню в рот.

Эштон попытался говорить и с чужим языком во рту. Получалось не слишком эффективно, и он сдался. В этот раз активно побрыкаться не вышло. Расслабиться окончательно, впрочем, тоже. Пусть член и твердел, а возбуждение медленно наполняло все тело — Эш сейчас не мог отдать всего себя сексу. Не тот случай, когда можно было расслабиться совсем, до конца.

Парень положил руки на плечи Виктора, сжимая их пальцами, дыша ему в рот более часто, чем до этого, но в остальном лежал достаточно смирно, пытаясь отвлечься от обстановки.

Не будь Вик занят поцелуем — похвалил бы любовника. Хорошо, что все же был занят.

Через некоторое время он все же прервал поцелуй и убрал руку с груди, чтобы сместиться ниже. Вцепившись в Эштона, Хил потянул его по кровати и развернул, чтобы тот лежал вдоль, а не поперек, и можно было спокойно расположиться над членом, не извращаясь и не отдавливая колени об пол.

Виктор склонился над уже возбудившейся плотью, прихватил губами головку, прошелся языком по всей длине и вобрал член полностью.

Эштон коротко выдохнул, закусил губу и вцепился в волосы любовника.

— Кажется, презервативы понадобятся мне, — сказал он. Сопротивляться он совсем перестал, да и смысла уже не было.

Пока что презервативы не были никому нужны — Виктор не считал глотание чем-то сверхъестественным или зазорным. Зато воспринял фразу как призыв все же начатое закончить, и потому продолжил минет немного активнее и помогая себе руками.

Эштон сплел пальцы в его волосы сильнее, выгибаясь на постели со стоном.

— Ты потом не боишься, что придется иметь бездыханное тело, впавшее в спячку? — спросил он, двигая бедрами в такт движениям рта любовника.

Это было уже лучше, много лучше. Виктор выпустил член, снова лаская лишь головку, а потом передавил, на всякий случай, основание, отрываясь от плоти.

— Без дыхания не останешься, — Хил продолжал массировать член пальцами, проходясь по отверстию. Снова припав к органу, Виктор чувствительно, с посасыванием, принял его полностью и почти сразу выпустил. — Но я могу и прерваться, — хмыкнул он.

Просто так дать кончить парню он не планировал. Без колец в этом плане не очень удобно, но можно. Хотя и уступить инициативу мог бы, если Эш попросит. Извести его можно будет и во время продолжения.

Эштон вновь немного выгнулся, двинув бедрами так, чтобы глубже протолкнуться в рот Виктора — инстинкты, с ними ничего не поделаешь.

— Так ты даже душить меня не будешь в процессе? Теряешь сноровку? — выдохнул он, сжимая волосы Виктора в кулак — тоже в инстинктивном движении. Поняв, что еще чуть-чуть и он кончит, Эштон снова сел, отстраняя от себя любовника, потягивая за волосы назад.

— Не в сноровке дело, — хмыкнул Виктор, отстраняясь, перебираясь губами на живот, потом на грудь и выше — к губам. Хил любил отдававшееся ему тело — эта любовь была атрибутом большинства актов, извращенным, порою, до бондажа разных степеней “запущенности” атрибутом, но не в этот раз.

— Даже связывать не стану, — поведал он, проходясь ладонями по изгибу боков, а затем отлип от тела любовника и откинулся на кровати, давая доступ к своему члену.

— О, да я должен быть благодарен, что теперь не буду ограничен в действиях, — улыбнулся Эштон, склоняясь сразу к паху любовнику и широко проводя языком по его члену, прихватив яйца губами. — Откуда такая щедрость? Неужели действительно соскучился?

Виктор глубоко вдохнул, стараясь выровнять сбитое дыхание и не кончить совсем уж скоро. Пальцы вплелись в волосы, второй рукой Хил гладил плечи и шею.

— Трудно в подобное поверить? — хмыкнул он на выдохе, тут же чуть прогибаясь под губами любовника.

— Очень, — Эштон пропустил на мгновение член до основания в горло, расслабив его, и тут же выпустил. — Я обведу красным этот день в календаре.

Обведя головку языком по кругу, парень дразняще спустился до мошонки, а потом все же снова вобрал член полностью, начиная медленные движения.

— Не перестарайся, — фыркнул Виктор, мерно выпуская воздух сквозь зубы и чуть продавливая затылок любовника. — А то допрыгаешься. До мягких игрушек. В годовщину события.

— В какую годовщину? — Эштон отвлекся и поднял голову, рефлекторно облизывая губы.

— Обведенную красным, — пояснил Вик, притягивая Эштона обратно к паху. — Такое событие не грех отмечать ежегодно, — мужчина хмыкнул.

— А в остальное время ты будешь меня связывать и давать мне волю только в этот день? — успел сказать Эштон перед тем, как снова вернуться к ласкам члена. В этот раз он не дразнил сильно, но заглатывал член до упора, явно желая, чтобы Виктор сдерживал сам себя от оргазма.

Виктор и сдерживал, получая удовольствие от умелых движений. Пальцами поглаживал голову, корректируя темп любовника, сокращая мышцы живота и стараясь не очень активно подаваться навстречу, оттягивая разрядку.