— Можно и так сказать, — поморщился Виктор. — Отец, когда узнал, что Шон принимает, весьма однозначно пообещал, что упечет его в больницу. Брат не мешал бизнесу, — помянул Хил Кайла, — просто такие принципы. Никаких наркоманов в семье.

Хил снова запрокинул голову, глядя на парня.

— Он был слабее меня, Эш. Он бы не выдержал всего, на что обрекал его отец, понимаешь? Я обязан был ему помочь.

Виктор покачал головой и снова уставился вперед.

— Шон сбежал, но я знал, где его искать. Попросил у отца две недели — он, потрясая тростью, орал, что заявит в полицию, в розыск. Но время дал. Я отыскал брата в первый день. И все две недели ширялся с ним, — Виктор сжал зубы. Вспоминать ему явно было непросто. — От самого себя тошнило, но я… я должен был. Я был сильнее и не был зависим, знал, что ни один приход не зацепит, потому что я считал это мерзким побочным эффектом. Я был уверен; так уверен, что плевал на риски. И настолько боялся, что мне понравится, что…

Вик сглотнул. Он тогда буквально переступал через себя. С теми же чувствами чистоплюи на краю голода могли бы поедать тараканов. Главным было — убедиться, что это настолько же мерзко, насколько и представлялось. Чтобы не потерять себя.

— Мы всегда были как две капли и никогда, при этом, не разыгрывали никого подменой. Потому, когда ухоженный, как я перед уходом, Шон сдал меня, потрепанного и убитого, отцу, тот и не подумал о подвохе. Впрочем, — Хил сглотнул ком и помолчал, — кому бы вообще пришло в голову, что я… мы пойдем на такое? Безумие.

Виктор медленно вдохнул и выдохнул, беря тайм-аут. В общем, все было ясно, но мужчина явно не закончил.

Эштон все это время молча слушал. Пальцами он также продолжал поглаживать кожу его головы, словно успокаивая. Эш мог быть иногда чутким.

История его удивила, но не потрясла. Наркоманы были весьма изобретательны.

— Это был твой план или его? — спросил он.

Впрочем, это было явно неважно. Даже если Виктор считал себя инициатором подобного хода действий, это было совершено не так. Способность внушить все что угодно — тоже было отличительной чертой наркоманов.

Виктор глухо посмеялся.

— Николсона.

Эштон потянул за волосы чуть сильнее невольно.

— Он каким хером взялся в этой истории?

— Мы с ним давно знакомы. Еще до конюшни даже. А Шон вляпался после университета через пару лет. Я уже был разведен.

Вик хмыкнул.

— Мы отличаемся по важному пункту. Я рационален. А Ник логичен. Когда я пришел к нему и рассказал, что Шон пришел обдолбанным и сбежал, и что отец собрался его на принудительное отправить… Мы много вариантов перебрали. Я уже понял, что Шон двинется в больнице, и потому оставалось немного. Я думал, что можно сделать с другими, — с братом, с отцом — а Кир предложил поменяться. Я обдумал и решил, что согласен. Пояснил все Шону. Он трезво оценивал свои силы, у нас это семейное, и не противился принятому варианту.

Это Кир познакомил меня с Рональдом, Ник умеет рассказывать и убеждать, Престон согласился помочь за дополнительную плату. Мы помогли отцу “выбрать” клинику, где был Рональд. И он сдал “Шона” туда. А “Виктор” через несколько дней “уехал” на стажировку. Николсон даже сертификат об ее окончании вылепил.

Я провел там полгода, Эш. Я не нуждался в наркотике тут, — мужчина постучал пальцем по виску, — но у меня была натуральная ломка. Это было постепенно, но все же больно. Меня водили на сборища в кабинетах и личные разговоры. Общаться с ними — сложнее всего. А я постигал азы самоконтроля, коротая вечные часы в одиночестве. До сих пор расслабляюсь таким образом. Но ты вряд ли видел.

Виктор хмыкнул. В его словах одиночество было простой констатацией и никак не жалобой. Во всем рассказе не было и намека на “поплакаться”. Вик делился историей, только и всего.

Про выход свой он ничего не сказал — переключился на другую тему.

— Я никому не желаю пройти через такое, — поделился он, — проще отвыкнуть, не имея физической потребности. И как сейчас. Но если бы Кайл тебя сдал… Там и без ломки хуево. Можешь поверить. Боюсь, года и стоимость ничего не меняют.

Эштон снова долго молчал. Он прекратил гладить Виктора по голове, осмысливая все сказанное им.

Да уж, нужно быть полным психом, чтобы добровольно вместо кого-то лечь в больницу. Но зато сейчас можно было окончательно понять, на что Виктор способен ради близких людей. И насколько Эштон ведет себя по-детски эгоистично со своими истериками по каждому поводу. Парень наклонился вперед, съезжая по дивану, и обнял Виктора за шею. Это не было жестом сочувствия или жалости, Эштон просто показывал, что _сейчас_ он рядом. Конкретно сейчас. Конкретно здесь.

Виктор благодарно внимал жестам любовника. Мог же ведь, когда хотел. Осталось дело за малым — приучить к такому на постоянной основе.

Мужчина извернулся, касаясь губами подбородка Эштона.

— Я не хотел ни пугать, ни читать нравоучительные истории, — сообщил он, укладывая ладони на руки парня. — Это не мораль, это просто кусок жизни. Страшный кусок, в котором я ни о чем не жалею.

Вик повертел в руках бумажник.

— Я на многое готов для тебя, Эш. Но в данной ситуации эти три месяца — лучший выход, и я могу лишь быть рядом и развлекать тебя, чтобы тебе не было тут одиноко.

Хотелось, чтобы Эш правильно уловил контекст. Виктор отчасти потому молчал, что не хотел ставить парня в неловкое положение “я вон что вынес, чего ты, три месяца не переживешь?”, которое парня бы спровоцировало только на брыкание. Вик никогда не считал произошедшее примером для подражания или предметом гордости, и такого восприятия — на сравнении — не хотел.

— Не нарывайся на отцовское решение, родной. Тут лучше, чем там.

Эштон вздохнул. Он понимал. Но лучше было бы дома. Клиника, даже в которой надо просто жить, не внушала ему доверия.

— Я постараюсь не хотеть сбежать отсюда при первой возможности, — сказал он, не меняя своего положения. — Но не могу ничего тебе обещать. Ты же знаешь — мне как стукнет что-то в голову, так я и начну делать то, что захочется.

Виктор откинул голову Эштону на плечо и зарылся пальцами ему в волосы.

— То есть теперь можно рассказать, как все было _на_самом_деле? — начал было с энтузиазмом Вик, но сразу издал смешок и хмыкнул. — Шучу, шучу. Пообещать могу я. Сделаю все, что в моих силах.

Мужчина забрался ладонью на макушку.

— А ты мне ничего не расскажешь? — спросил он и добавил:

— Я приму и отрицательный ответ.

— По поводу чего? — Эштон нахмурился. Сейчас он не понял, о чем речь.

— Очередной скелет из коллекции, — отозвался Виктор. — Откровенность на откровенность. Чего еще я не знаю?

— Я не знаю. Все мои скелеты ты сам уже вытащил, — поморщился Эштон. Может, было и не так, но парень до того привык все скрывать, что даже не задумывался о том, что на самом деле что-то оставляет в тайне.

— Как скажешь, — не стал допытываться Виктор. — А доверие восстановлено?

Эштон помолчал.

— Да, пока все в порядке, — сказал он. Никто не мог ручаться за то, что через пять минут кто-то из них не взорвется.

Мужчина в полумраке покосился на часы.

— Ты поел? — спросил Виктор, продолжая копаться в волосах Эша.

— Я пытался, но мой организм против, — Эштон скривился. У него было такое, но из-за кокаина. Сейчас, видимо, из-за того, что он его не принимал.

— Понятно. Тогда давай пока в душ, а то грязный весь, — Вик помахал перед глазами любовника блестящей ладонью, которой рылся в волосах, — а я что-нибудь легкое приготовлю. Совсем голодать тоже нельзя.

Мужчина за затылок склонил голову парня, чтобы добраться до губ.

— Тогда не стоит меня целовать, пока я грязный, — усмехнулся ему в рот Эштон, вставая со своего места и идя в душ.

— Тогда зубы почистить не забудь, — вдогонку хмыкнул Виктор. Рассиживаться долго не стал, помня о скорости помывки любовника. Кормить решил свежим салатом и какой-нибудь жидкой кашей, чем-то, что легко есть и переваривать. Среди круп нашлась манка, овощей разных Виктор заказал Рональду достаточно, заодно решил еще яйца сварить.