Эштон на этот раз промолчал.

Вот это поворот, однако. Значит, родители в курсе увлечений Эштона, и не особо их одобряют. Интересно, а к незнанию Маргарет они просто с пониманием относились или не так-то часто ее навещали?

Виктор молча сидел на койке, наблюдая за развитием разговора. Влазить пока смысла не было.

— Тебе стоит чуть серьезнее относится ко всему, что ты творишь. Я говорил с Чарльзом, ты не появлялся на работе, провалил сделку. Потом попал в больницу из-за того, что накачался какой-то дрянью. Мы были в шоке, когда Шульц позвонил мне и сказал, что откачивал моего сына от передозировки.

— И ты, смотрю, очень спешил, — не выдержал Эштон.

— Я был на другом конце страны, Эштон. Я сорвался с крупной встречи с партнерами для того, чтобы посмотреть на то, как ты будешь снова ерничать.

Шульц.

Виктор неслышно хмыкнул. А он дежурной выдал купюру, чтобы никуда не сообщали. Та заверила, что проверять не станут. Но Шульц, видимо, буквально чуял, где кто косячит и отлынивает.

Но он все ж понимающий, и в целом, мужчина зла ни на кого не держал.

С отцом Эштона Виктор пока был солидарен. С другого конца страны, правда, добраться можно было и быстрее, чем за двое суток, но тут Виктор судить не брался.

— Мог вообще не приезжать, — фыркнул Эштон.

Кайл тяжело вздохнул, потом взглянул на Виктора мельком и вновь перевел взгляд на сына.

— Я переведу тебя в клинику. Мне не нужно, чтобы мой сын прославился наркоманом. Как ты представляешь мои отношения с партнерами? Я даже собственного сына не могу удержать от самоубийства и наркотиков, как я могу содержать фирму?

Эштон поджал губы и отвернулся.

— Я зарабатываю деньги, которые ты успешно тратишь. Или скажешь, ты ни цента не снял со своего счета в банке, куда я перевожу тебе деньги? Эштон, — Кайл сел на кровать и посмотрел на сына еще более внимательно. — Ты уже не маленький мальчик, ты должен сначала думать, а потом делать.

— Не поверишь, примерно так я и живу, — огрызнулся Эштон.

— Нет, ты живешь по принципу “обратите на меня внимание”…

— Я не пытался передозировкой обратить на себя внимание! — не выдержал Эштон. — Это вышло случайно!

— Случайно начал принимать наркотики? — голос Кайла оставался все таким же холодным. — Неважно, впрочем. Так или иначе завтра тебя перевозят в клинику. Курс реабилитации три месяца. И только попробуй выкинуть какой-то из своих фокусов и сбежать.

Эштон шумно задышал, явно теряя все слова от возмущения.

— Перевод уже назначен, — вмешался Виктор, холодно подав голос со своего места. Он уперся взглядом в отца Эштона — без какого-то вызова, ровно и спокойно констатируя факт.

— Клиника Майера Рафшмана, — выдал конкретику Вик о достаточно авторитетной клинике, которую, с приличной долей вероятности, мог бы выбрать и сам отец парня, если, конечно, сопоставлял цену-качество, а Хил прикинул, что отец любовника не из тех, кто любит кичиться своим положением, — курс реабилитации три месяца, индивидуальный, в обход медкарт — о прохождении лечения не будет указано нигде, в том числе — в документации самой клиники. Договоренности уже больше недели, Эштон на лечение согласился добровольно и до передозировки. О процессе и результатах могу докладывать вам, если необходимо.

Виктор надеялся на рациональность мужчины и его заточенный на бизнес разум, мгновенно подсчитавший стоимость уже сделанного и хлопоты, необходимые на устройство, в общем-то, того же самого. Все же мужчина занимался делами, требующими иногда уступок, направленных на выгоду. По его речи Хил оценил, что тот достаточно рационален и не так уперт, как сынок.

Виктор поднялся и подошел ближе.

— А сама передозировка вызвана была потрясением от смерти Маргарет Бонне, к которой Эштон был сильно привязан. Не уследил я, и вина тут целиком моя — об этой привязанности я не знал, хотя имел подобную возможность.

О том, что предшествовали передозу несколько дней в Руно, Виктор умолчал. И надеялся, что у Эштона тоже хватит мозгов промолчать, если что-то в объяснении любовника ему не понравится.

— Виктор Хил, — протянул руку мужчина. — И только сексом, как заявил Эштон, мое отношение к нему не ограничивается.

Мужчина смерил говорившего оценивающим взглядом, в котором читалось откровенное колебание — Кайл не понимал увлечения своего сына другими парнями. Ему всегда казалось, что он делал это назло ему с Элен. Эштон всегда все делал им назло. Но потом решил, что вежливость все же проявить нужно. Шульц сказал, что этот Виктор протрясся тут двое суток. В конце концов, если бы не он, то вполне возможно, что им пришлось бы сейчас организовывать новые похороны.

— Кайл Нейтон, как вы поняли уже, наверняка, отец Эштона, — мужчина пожал руку Виктору. Рукопожатие вышло крепким, но мало походящим на дружелюбное. — Благодарю вас, что позаботились о нем. Эштон всегда отличался слишком строптивой натурой…

— Еще выпейте вместе и расскажите друг другу, какой я плохой, — закатил глаза Эштон, которому совсем все это не нравилось. Ни клиника, ни то, что он якобы дал согласие. Он этого не помнил. Вообще-то он сказал, что сможет бросить и без всяких клиник.

— Выпить я бы не отказался, — подхватил Виктор, глядя на Кайла. Но отметил настрой любовника. Пока тот не выложил из упрямства и злости все, как было на самом деле, Хилу стоило прояснить ему пару нюансов сказанного.

— Полагаю, мы оба устали. Эштону уже ничего не угрожает, а нам, думаю, есть, что обсудить. Как смотрите?

Эштон округлил глаза и посмотрел на любовника. Что за херня? Какого черта Виктор предлагает?

— Да, я бы выпил что-нибудь. Перелет был долгим, — Кайл смерил сына очередным взглядом. — Эштон, надеюсь, тебя можно оставить одного?

— Я не маленький, — тот поморщился.

— Именно в этом вся проблема, — заметил Кайл. — Пойдемте, Виктор. Я знаю в квартале отсюда небольшой бар. Если вы захотите, то сможете вернуться обратно. И да, Эштон, Элен приедет завтра с утра. Будь добр не устраивать очередной концерт.

Парень ничего не ответил. Лишь хмуро глянул и отвернулся, не прощаясь с обоими, объявив бойкот.

— Хорошо, — кивнул Виктор. — Не подождете меня около выхода? — он кивнул на Эштона, мол, пару слов перед уходом. — Буквально пару минут, не больше.

Кайл тоже посмотрел на сына, потом на Виктора, взвешивая что-то мысленно.

— Хорошо. Можете не торопиться. Я хотел бы еще поговорить с Шульцем.

Виктор проводил мужчину взглядом и подошел к любовнику.

— Эш, — позвал он, обращая на себя внимание, — я вижу, что ты не в очень хороших отношениях с отцом. Так тебе что, очень хочется, чтобы он за тебя взялся? Перевел в клинику, записал на групповую терапию, каждую неделю приезжал проверить состояние своего имиджа и твоего здоровья? Очень хочется терпеть распорядок клиники? Сомневаюсь. Так будь добр дать мне взять все в свои руки и убедить твоих родителей, что мы сами отлично справимся. Ты обещаешь ведь, что справишься без терапии? Если не сможешь сам, то я устрою тебе групповые занятия, как хочет твой отец.

Эштон хмуро посмотрел на него. В словах Виктора была логика, но признавать этого не хотелось — опять из-за упрямства. На групповые занятия он не собирался ходить. “Привет, я Эштон и я едва не сдох от передоза в клубе”. Глупее и представить нельзя.

— Обещаю, — буркнул он, вновь отворачиваясь.

— Тогда веди себя менее вызывающе, пожалуйста, — попросил он. — О клинике мы поговорим, когда я провожу твоего отца.

Виктор выдохнул, рассматривая любовника.

— Эштон? — позвал он гораздо мягче, чем если бы собирался устроить очередную нотацию или неприятную тему.

— Что еще? — Эштон посмотрел на него недовольно, не переходя с недовольного настроения. Его просто бесило, что эти двое будут сидеть вместе и наверняка обсуждать его.

— Сука ты, — доверительно сообщил Виктор со смешком. Он сдвинулся ближе к изголовью и запустил пальцы Эштону в волосы в привычном, но чересчур жадном на этот раз жесте, который не мог себе позволить почти две недели. Второй рукой Виктор притянул его за плечи и крепко прижал к себе.