Открыться на просьбу, естественно, более выгодно, нежели прогнуться. Виктору было важно сделать правильный шаг — он знал себя, знал, что не отступится, и предполагал, что Эш не сломается. Тогда дальнейшее легко было классифицировать в изнасилование. Не факт, что последствия от упрямства обоих были бы очень критичными, но осадок остался бы точно.

Виктор принял ответное движение благодарно, переключившись губами на подставленную шею. Еще несколько движений пальцами, и мужчина, спустив белье и пропустив едва ли два счета, толкнулся в любовника, сильнее наваливаясь на него и потому сильнее “складывая” парня пополам.

Рваный выдох — Виктор замер на мгновение в конечной точке, прежде чем двинуться обратно, следом толкнулся еще и еще, снова кусая губы Эштона, снова целуя, но в этот раз не намереваясь довольствоваться чем-либо, кроме отдачи.

Эштон болезненно простонал в рот Виктору, когда тот сложил его тело практически пополам. Ноющие мышцы моментально отозвались болью разной силы. Правда, толчки внутри его тела неплохо отвлекали от этого.

Эштон протиснул одну руку между их телами, обхватывая свой член, а вторую закинул за шею Виктора, вплетаясь пальцами в его волосы, слегка потягивая их, пропуская между пальцами.

Да, Виктор определенно выбрал верную стратегию сейчас. Не заставлять, не делать против его воли, а заставить понять Эштона, что это он делает снисхождение. Весьма выгодная позиция поведения с Эшем — контролировать так, что Эш будет думать, что контролирует все он. И все довольны.

Виктор менял темп, не давая Эштону поймать одинаковый с ним ритм; менял угол, стараясь каждый раз проходиться по простате, чтобы выбить из головы любовника все оставшиеся мысли; по привычке в ответ тягал парня за волосы, когда отвлекался от поглаживаний бедер и оставлений следов на ягодицах.

— Не паникуй, — на выдохах попросил Виктор, уперевшись локтями по обе стороны от головы и вплетаясь пальцами в волосы.

— Слышишь? Доверься, — мужчина сбил руку Эштона, перехватывая его член, выводя на свой темп.

— Так будет ярче, — Виктор отстранился и выпрямился, чтобы держать равновесие, а свободной рукой осторожно начал душить Эштона, передавливая ладонью горло. Поначалу перекрыл не сильно, чтобы парень не испугался, и начал двигаться внутри и массировать член, подводя Эштона к оргазму, где придушить можно будет сильнее.

Глаза Эштона распахнулись шире, стоило ему почувствовать руку на своем горле. Виктор… серьезно? Парень попытался не обращать внимание на подступающую панику. Он еще помнил прошлый раз, когда откровенно задыхался в этом ошейнике, не в силах что-то сделать.

“Доверься”, — эхом отозвались в голове слова любовника и, если бы была возможность, парень глубоко вздохнул в попытке успокоиться.

Глаза он не закрывал, внимательно наблюдая за каждым движением Виктора, за его выражением лица. Зрачки расширились, а рот приоткрылся в поиске очередного глотка воздуха — инстинкты брали свое.

Но подступающий оргазм заставил его на пару мгновений забыть обо всем этом, и парень выгнулся, поддаваясь движениям члена внутри себя, самостоятельно насаживаясь на него, насколько позволяла поза, издавая при этом хриплый, придушенный стон.

И в этот момент Виктор сдавил горло сильнее, пользуясь моментом, когда разум уже не совсем адекватно оценивает источники раздражения и проблем. Пальцы сжались на плоти, пережимая член и не давая пока кончить — Виктору необходимо было придержать любовника до почти-потери-сознания. Мужчина не стал экспериментировать с идеальной придушенностью, опасаясь перевеса разума и паники, потому держал меньше, чем нужно было бы. Этого тоже хватит.

Уже выверенные толчки, пальцы на горле, эндорфины вместо кислорода. Виктор выпустил член и сделал несколько движений по нему, помогая все же кончить, и одновременно выпустил горло, следя за судорожностью рефлекторного вдоха.

Приток кислорода ко всему организму с одновременно бьющим в голову оргазмом — Виктор на своем опыте знал, что это такое.

Эштона почти затрясло от переизбытка ощущений. Его выгнуло на постели, когда все тело прошиб мощный оргазм, а в легких наконец появился воздух.

Пришел в себя он далеко не сразу. Так и лежал на кровати, тяжело дыша. Грудь вздымалась и опускалась так сильно, будто он пробежал парочку километров.

Виктор на этот раз вышел из Эштона, прежде чем кончить. Так душ может подождать и до утра. Эштон, когда выгибался, выглядел просто шикарно, и Виктору не пришлось доходить долго.

Мужчина отстранился, давая любовнику опустить ноги, сдергивая с него штаны, чтобы освободить движения, и, усевшись на пятки, расслабленно выдохнул, так же приходя в себя.

— Как ощущения? — поинтересовался Виктор через некоторое время, когда любовник подал признаки осмысленной жизни.

Эштон перевел на него все еще расфокусированный взгляд и облизал пересохшие губы.

— Такого еще не было, — несколько хрипловатым голосом ответил он. Двигаться совершенно не хотелось, поэтому он лишь потянулся и зевнул. Да, такого еще не было. И это было ярко; настолько ярко, что он до сих пор не мог связать мысли воедино.

— А тебе так и хочется держать мою жизнь в своих руках? — парень провел ладонью по шее, снимая остаточное ощущение давления.

— Тебе понравилось, — пожал плечами Виктор, пройдясь ладонью по груди Эштона. — Тогда почему нет?

— Не знаю. Может, потому что это все-таки отклонение? — спросил Эштон, все так же внимательно смотря в его лицо.

— Тебе понравилось, — напомнил Виктор, покосившись на любовника. — Может, потому что это тоже отклонение?

Эштон фыркнул. Разводить тему он сейчас не стал. После второго оргазма он был еще более ленивый, чем обычно.

— Давай просто спать. В этот раз точно спать.

Виктор растянул губы в ухмылке, рассматривая любовника, довольный действенностью способа; смене темы он был рад, в очередной раз обсуждать свои пристрастия на предмет болезненности и ненормальности не очень-то хотелось.

— Тогда не бурчи, — попросил Виктор, укладываясь рядом и снова забрасывая руку на Эштона.

Эштон в ответ что-то неразборчиво пробормотал, переворачиваясь на живот и подтягивая под голову подушку. Отрубился он моментально. Тело было уставшее, но усталость была приятной и усыпляющей.

========== Глава 7. ==========

Утром Виктор как обычно проснулся раньше любовника и даже успел после душа похозяйничать в холодильнике Эштона, выставив на стол тарелку с оладьями.

— Подъем, Эш, — он потряс парня за плечо, — уже не утро.

Эштон не спал уже минут пятнадцать, но ему было слишком лень выбираться из кровати.

— А как же кофе в постель, мой вождь? — спросил он, приоткрывая глаза.

— Вот именно. Я — твой вождь, — отозвался Виктор, приподнимая бровь. — Твой кофе — на кухне. И будь благодарен, что вождь вообще завтрак приготовил, а не тебя эксплуатирует в этом плане.

Мужчина откинул угол одеяла.

— Подъем, еда стынет. И кофе.

— Ты готовишь завтрак, потому что ты не хочешь отравиться, — хмыкнул Эштон, садясь на кровати и проводя рукой по лицу, убирая остатки сна и взлохмачивая волосы. Он посмотрел на Виктора и заявил в который раз: — Ты садист. И ты забыл, что я не ем с утра.

— С утра ем я, — ответил Виктор с ухмылкой. — А моя еда тоже, как ни странно, стынет. Твой кофе — тоже. С утра ты пьешь — это я помню точно.

— Ты слишком много знаешь, — хмыкнул Эштон, вставая наконец окончательно. Он прошел до шкафа и достал оттуда еще одни штаны, натягивая их на себя. Душ он решил принять чуть позже. Он бы и на него забил, но после секса он туда не ходил, так что избежать этой участи было невозможно.

Парень прошел на кухню и взял одну из кружек, делая небольшой глоток. Рука моментально потянулась к сигаретам, прихваченным с собой из спальни. Утренний обряд.

Виктор прошел следом и сел с противоположной стороны стола. Курить не хотелось. Мужчина подцепил с тарелки оладий и обмакнул в мед.

— Я знаю много, — кивнул он согласно, жуя. — Потому расскажи, каких тем лучше не касаться при бабушке. Кроме наших отношений.