Эштон смотрел на него несколько секунд, смотрел серьезно, а потом усмехнулся, но веселья в усмешке не было.
Он хотел, чтобы Виктор _действительно_ сделал выбор. Чтобы признал перед родителями, перед братом — перед людьми, которые были для него, как ни крути, семьей, — что он встречается с парнем, да. С наркоманом, да. И что это совершенно не имеет значения. По крайней мере, до такой степени, чтобы скрывать его от общественности.
Но значение это имело именно настолько много,чтобы пытаться увезти его подальше от семейного гнезда.
— Ладно, — с очередным смешком выдохнул Эштон. — Я понял. Счастливого Рождества, — махнул он рукой, быстро отстраняясь от окна и таким же быстрым шагом направляясь пешком в ту сторону, откуда приехал.
Виктор выдохнул, заводя автомобиль. Эштон понял. Виктор — нет.
— Эш, — позвал он, догнав парня и начиная ехать примерно с той же скоростью, с которой он шел.
— Ты мне так и не ответил вчера. Кто я для тебя? Приятель, сопровождающий, хуй знает кто, но никак не человек, с которым ты состоишь хоть в каких-то отношениях? С какой стати мне делать выбор между тобой и не пойми чем, когда ты — ты сам — образовал мне эту пародию на френд-зону с потрахушками. Выбор, еще вчера, был за тобой — перешагнуть эту границу или так и зависнуть на ней.
Хил надавил на газ, опережая и вклиниваясь на тротуар перед Эштоном. Открыв дверь, он вышел, задерживая парня.
— И ты, мистер самостоятельность, второй раз подряд сбагриваешь этот выбор на меня, предлагая ради… не знаю даже чего поступиться нервами матери и сердцем отца. Так знай, Эш, что это _твой_ выбор и твоя ответственность. А я не предлагал выбирать между мной и рассказом Маргарет о твоей бурной личной жизни, — провел аналогию с родителями мужчина. — Если тебя полностью устраивает то, что было до меня, и не устраиваю я, я не могу тебя заставить. Спасибо за вещи, — поблагодарил Виктор, прикуривая и направляясь в обратную сторону, к дому родителей. Кажется, больше говорить не имело смысла. Хил смутно осознавал конец полугодовой волокиты. Гребанные полгода — и псу под хвост. Без цели, без пользы, с уебищной моралью. Нервировать родителей ради загонов было уже кощунством.
Эштон стоял перед машиной, как вкопанный. Где-то в глубине души он все-таки надеялся на то, что Виктор сделает как обычно — сделает все, чтобы не отпускать любовника. НО в этот раз было все совершенно по-другому.
Ощущения были странными. С одной стороны: неверие, совершенное неосознание того, что все, окончательно все; с другой: какое-то облегчение, что больше не будет никаких выборов и решений, ради которых нужно переступать через себя, пытаться что-то в себе бороть. Теперь можно просто плыть по течению, как было раньше.
Эш сел в машину и просидел в ней еще пару секунд, смотря прямо перед собой, прежде чем, взвизгнув шинами и оставив от них темные отпечатки на асфальте, скрылся за поворотом.
Его ждал “Лотос”, Барри и прежняя ночная жизнь, с которой он так не хотел прощаться.
========== Глава 29 ==========
Новый год в Лотосе отмечали с размахом. Даже Эштон, искушенный разного рода развлечениями, был удивлен. И, надо сказать, удивлен приятно. Этот праздник, в отличии от Рождества, он решил все-таки отметить веселее, чем поездкой к любовнику, уже бывшему, и ссорой с ним.
Музыка гремела, шампанское лилось по бокалам, щедро разбавленное всевозможными стимуляторами. Эш пока еще соображал. Он то и дело выплывал из угарного марева. Или его оттуда вытаскивал Барри, решивший, что в полночь они должны будут обязательно поцеловаться, дабы не рушить многолетнюю праздничную традицию.
Эштон не задавался вопросом, почему поцеловать хотели именно его. Хотели — и хорошо. Тем более, это был Барри. А Барри охуенно целуется, тут должен был признать каждый.
Сегодня мысли к Виктору не возвращались. Сегодня мыслей не было вообще.
Хватило и тех пяти дней с Рождества, когда он безвылазно сидел в своей квартире, спиваясь всем, чем можно. Оставалось только радоваться, когда к нему заявился Барри с предложением отметить Новый Год в Лотосе. А потом они закрепили это предложение удачным сексом прямо на кухне. Шторы были не задернуты, а жалюзи не опущены и с соседнего дома им что-то одобрительно прокричали.
Эштон лишь счастливо и полупьяно улыбнулся тогда.
Казалось, что Барри — это правильно. Неправильно для общественности, неправильно для Эштона, который так долго пытался бороться с самим фактом существованием Барри. Но было невероятно хорошо. И Барри был хорош. Даже когда он с улыбкой похлопал его по щеке и произнес что-то вроде “хороший мальчик”, а после ушел в душ.
После этого мысли о Викторе больше не возвращались в его голову, бывшего любовника полностью заменил Барри, его руки, язык и едва насмешливый проникновенный взгляд. Эштон словно вернулся на десять лет назад, отдаваясь больше не наркотической зависимости, а зависимости от Барри. Сейчас у него не было стоп-крана в виде слишком правильного Виктора или родителей. Он мог делать, что хотел. Принимать наркотики, сниматься в порно и быть рядом с Барри.
Музыка кружила хмельную голову, вбиваясь в мозг и оставаясь там единым ритмом, в котором Эштон двигался рядом с какой-то не менее упоротой девчонкой. Когда же он выдохся, то упал на диван рядом с Лонгстейром и вытянул у него из рук очередной бокал с каким-то разноцветным пойлом.
— С Наступающим, — прокричал он ему через музыку, разом опрокидывая в себя алкоголь. Барри закинул руку за Эштона и притянул к себе, поддерживая контакт. С парнем нужно было поддерживать контакт и ласкать. Их всех необходимо было чесать за ушком, чтобы они чувствовали себя особенными и не обделенными вниманием, Барри понял это еще в средних классах школы.
— С Новым Годом в новую жизнь, а? — довольно поинтересовался парень у Эштона. Виктор с горизонта ушел, Эш сорвался с цепи и был чертовски уязвим. Барри не отличался злорадством, он просто брал то, что ему было нужно, но сейчас не мог не признать клокочущее в груди торжество над консервативным увальнем.
Кто из них теперь лакает из унитаза?
Может, Эштон, как любой щенок: неразумный, но достаточно большой, чтобы дотянуться до воды. Но уж точно не Барри.
Впрочем, парень не мог не признать и того, что изначально, в тот самый первый раз, он преследовал именно цели мести. Виктор поступил слишком неразумно, когда вломился в ванную и опозорил Лонгстейра перед всем сбродом, пусть ему и незнакомым. Он терпеть не мог такого фривольного к себе отношения, так себя с ним не вел совершенно никто уже очень и очень давно. И если изначально Барри не планировал такого быстрого развития событий, то после появления на пороге помещения Хила, он принял очень четкое решение: если Вик уверен, что держит в руках поводок от Нейтона, то Барри покажет ему, насколько тот не прав.
Ко всему прочему, это было бы отличным способом развести голубков и заполучить Эштона себе. После первой съемки парень убедился, что Нейтон остался такой же гибкой сукой, какой был и в школе. Он просчитался, когда решил, что Вик не выдержит первого инцидента, но был уверен, что долго эти отношения не протянут. И тогда Эштон придет за добавкой.
Он и пришел. Мгновенно согласился на секс, вовсю упарывался и явно горел желанием доказать самому себе, что ни от кого не зависит. Теперь оставалось только прочнее уверить его в своей исключительности, рассказать, в чем именно эта исключительность проявляется, и убедить продемонстрировать ее всем окружающим, заодно и заработав. Теперь, когда Эш пошел в явный отрыв, уломать его на съемки в порно было делом нескольких дней. Не заработать на роликах с таким жарким пассивом было бы кощунством.
Единственное, что до сих пор занимало Барри, так это то, как сильно Эштон на него запал, забывая и прощая любые оскорбления. Играть с этим было даже слишком интересно.
— Держи, — Лонгстейр со смехом сбросил на стол пакетик с кокаином, — все, как ты любишь. Догоняйся, — а потом вскинул руки, победно крича вместе со всей празднующей толпой:
