Но факт оставался фактом — Николсон мог.

И недоверие Эштона к нему, возрастающее с каждой встречей в геометрической прогрессии, теперь можно было хоть как-то обосновать. Теперь Эштон сам мог понять, почему так настолько терпеть не мог Николсона.

Он ненавидел людей, которые могли с легкостью влиять на других людей. Пусть даже этим и не пользовались. Что вряд ли. Обычно такие люди всегда этим пользуются. Делают вид, что им похер на то, что они умеют влиять на людей. Но пользуются.

Всегда.

Со всеми.

И убеждать этих всех — бессмысленно.

— Что ж, — Эштон все же спихнул Виктора с себя, поднимаясь с кровати. — Что ж, — повторил он уже у дверей, собираясь сбежать в ванну. Просто для того, чтобы снова не отвечать на вопросы и не объяснять свою точку зрения — Виктор все равно найдет сотню фактов для оправдания лучшего друга. — Знаешь, Вик, — он все же не выдержал и обернулся возле двери. — Главное, чтобы он тебе давал выбор между теми вариантами, которые ты _действительно_ рассматриваешь.

— Этот выбор мог бы давать мне ты, — парировал Виктор, растянувшись на кровати. — Но пока это делает Кир, и его варианты меня вполне устраивают.

— Это самое главное, — Эштон едва скривил губы в усмешке и скрылся за дверьми.

Хил покачал головой, прикидывая, стоило ли вообще рассказывать. Эш мало того, что остался при своем мнении, так еще и, похоже, окончательно заточил зуб на Ника.

Дернув плечом, Вик в мыслях отключился, а потом вообще задремал, перевернувшись на бок. К единому мнению он так и не пришел.

Парень вернулся спустя минут двадцать, пробыв в душе гораздо дольше обычного. Когда снова появился в комнате, то тоже лег на кровать, перекатываясь на живот.

— Может, я просто ревную, — выдал он.

— К кому?.. — недопонял Виктор, успевший заснуть, а потому потерять нить разговора.

— К Николсону, — отозвался Эштон. — Он много о тебе знает, понимает тебя и ты к нему тянешься. Конечно, это должно меня задевать.

— Не должно, — ответил Виктор, перекатываясь и оказываясь на любовнике. Хил коснулся губами шеи Эштона — слишком любил такие жесты, чтобы отказать себе в удовольствии.

— С тобой и с ним совершенно разные отношения, ты сам понимаешь. В конце концов, я ведь с ним по твоему поводу советуюсь, как лучше, а не с тобой — на его счет; вот это был бы фейл. Нынешнее положение тоже не лучшее, я признаю это, — выдохнул Вик. — Но если бы не Кир, я бы сделал ошибку еще в самом начале. Уверен в этом. Ты… Я привязался к тебе, что б ты знал и понимал, — пояснил мужчина. — И ревновать при этом к Николсону — бред.

— Ревновать можно не как к любовнику, — Эштон смотрел на Виктора серьезно, заставляя его отстраниться от шеи. — Как к человеку. Вне зависимости от того, какие отношения. В конце концов, хоть к кому-то мне надо тебя ревновать, — усмехнулся он.

— Может, ты и прав, — отозвался мужчина, но с любовника не слез — переключился с шеи на ближайшую ушную раковину, прихватывая зубами хрящик. — И все же не стоит. Не к Николсону.

— Почему? Он самый идеальный объект. У тебя с ним отличные отношения и я его терпеть не могу. Ты решил перед работой порадовать себя быстрым перепихом? — сменил он тему.

— Не перепихом, — поддержал перевод темы Виктор. — А так — предварительными ласками с последствиями на вечер.

— Тогда это обязательно должны быть такие ласки, о которых ты будешь думать весь день, — усмехнулся Эштон, выгибаясь так, чтобы ненароком задеть пах Виктора.

Виктор с ухмылкой придержал Эштона в точке наиболее тесного контакта, с энтузиазмом вжимаясь в любовника.

— Мне нравится ход твоих мыслей, — отозвался он, снова касаясь губами шеи.

— Тогда дай мне залезть наверх и показать, о каких ласках мы ведем речь, — Эш шевельнулся, выползая из — под Виктора.

— Условие, — хмыкнул Хил, пока что не давая парню выбраться, — если твои ласки доведут до стояка, то ты доводишь его до логического финала.

Эштон сразу замер — его план был полностью нарушен.

— Так неинтересно, — фыркнул он.

— Со стояком на лошади неудобно, — исключительно из редко проявляющейся вредности добавил Виктор, прикусывая кожу на плече и кратко проходясь по ней языком. — А отыграться сможешь вечером. Я помню: никаких рук в процессе.

— Стояк пропадет до того момента, пока ты доедешь до работы, а вот ощущение, что чего-то не хватило будет весь день, — в кои-то веки объяснил ход своих мыслей парень, слегка дергая плечом. Но потом вновь выгнулся и вновь притерся пахом к паху.

— Ну, тогда можешь попробовать, — Виктор скатился с Эштона и улегся на спину. — Показывай, — растянулся он в усмешке.

— Спасибо за разрешение, — хмыкнул Эш, опускаясь в свою очередь на любовника так, чтобы его член касался как раз с ягодицами. Он коснулся губами его шеи, потом переместился к губам, слабо покачивая бедрами.

Виктор прихватил губы любовника, поглаживая пальцами бока Эштона.

— В таких ситуациях ты молчалив и сосредоточен. Непривычно, но выглядит круто, — прокомментировал мужчина, лизнув уголок рта парня. — Может, тебе стриптиз без музыки танцевать?

— И как ты себе это представляешь? — спросил Эштон, усмехаясь в недопоцелуй. Он расставил ноги чуть сильнее, чтобы член любовника теперь проходился между ягодиц, но темпа не менял.

— Очень сексуально представляю.

Виктор усмехнулся в ответ, вжимаясь пахом в Эштона. Так было правильно, так было нормально, так было много лучше чем пару десятков минут назад. Эш был шикарным любовником, это Хил понимал каждый раз, когда видел искру вызова в глазах, каждый раз, когда возбуждался, каждый раз, когда оставлял метки. Но как же сложен и труден он был в отношениях.

Эштон уже спускался губами к шее и ниже, продолжая покачивать бедрами. Ему нравилось, что он смог поймать нужное настроение для дразнящих, но не напрягающих ласк, которые при прекращении вызовут только легкое неудовольствие, а не желание продолжить и закончить тут и сразу. Это ему редко удавалось, потому что он сам всегда хотел всего и сразу.

— А я не смогу танцевать без музыки, буду чувствовать себя идиотом, — отозвался он, спустившись уже к паху. Член в рот он не брал, лишь практически невесомо касался кожи.

— Сюда вернись, — хмыкнул Виктор, похлопывая ладонью по груди. На минет он особо настроен не был, куда больше прельщали более поверхностные ласки. — Точно так же, как спускался.

Эштон на минет и не расщедрился бы. Он просто якобы изучал тело любовника, скользя по нему губами. возражать парень не стал и действительно поднялся, укладывая голову на грудь Виктора и замирая на несколько мгновений.

Сейчас казалось, что идею с Барри можно было бы и оставить. Он собирался испортить все, что имел — отношения с Виктором, нервную систему, жизнь, — ради одного мудака. И сейчас возник вопрос — а нужно ли ему это? Так сильно нужно, что он в самом деле готов пожертвовать всем этим ради этого мудака?

Хил вплелся пальцами в волосы любовника и перевернулся с ним на бок, чтобы иметь больше пространства для маневра. Прижал к себе, добираясь губами до шеи и забрасывая сверху ногу, чтобы не дать двинуться. Можно сказать, что в тот момент Виктор упивался происходящим.

Эштон дал возможность и Виктору поучаствовать в процессе, запрокидывая голову и расслабляясь в его объятиях.

— У меня еще нет белого платья, а медовый месяц у нас уже настал, — фыркнул он.

— Иди нахуй, — так же фыркнул Хил, не прекращая своих действий. — Тебе что-то не нравится?

— Я просто делюсь наблюдениями, — отозвался парень, вытягиваясь во весь рост, чтобы было удобнее. — А вот у тебя явная проблема, раз ты не любишь когда партнер сверху.

— Тебе я вполне уступаю, — хмыкнул Виктор, отрываясь от шеи.

— Но сейчас все равно перевернул, — сказал Эштон. В нем снова проснулся болтун, как обычно это бывало в прелюдиях. — Это нежелание просто, чтобы кто-то был сверху или дискомфорт?

— Это желание удобнее добраться до твоей шеи, — ответил мужчина. — Когда ты сверху, это не очень удобно сделать.