Хил лишь покачал головой, соглашаясь закрыть тему. В него впилась все же заноза этого желания любовника, но она была слишком мелкой, чтобы продолжать тему. В конце концов, после того, чего Виктор бы себе никогда не позволил, Эштону это было простительно.

— Забудем и закроем, — повторил за парнем Хил. — Теперь увидеть его хочется и мне.

— Да уж, Барри даже не догадывается, как много людей хочет его увидеть в клинике, — усмехнулся Эштон, затушив сигарету. Было странно, что он так долго его обсуждал — до этого тему Барри парень старался вообще не затрагивать. Потому и избавлялся от всех школьных приятелей, менял номера телефонов и не ходил на встречи выпускников, чтобы не пересекаться ни с кем, кто может напомнить ему о том, каким идиотом он был раньше. — У нас весь день впереди. Чем займемся?

— А чем ты вчера занимался до моего приезда? — поинтересовался Виктор.

— Спал. Нервные деньки были, вот я и отсыпался, — дернул плечами Эш. — Давай пойдем погуляем, а там и обед будет. К этому времени я как раз проголодаюсь. Кстати, ты на работу будешь ездить или пока рука не заживет со мной тут сидеть будешь?

— Буду ездить, — кивнул Хил. — Я хоть и поломанный, но все же Мастер. Ник подгонит и согласует расписание так, чтобы я не через день, а например три дня подряд их гонял, а потом три дня имел перерыв. Так проще с дорогой. Народ согласится. А ты начинай искать камеру, — хмыкнул Виктор, туша и свой окурок, а потом двинулся к вещам — если штаны для двора были пригодны, то торс следовало прикрыть.

Эштон слабо фыркнул. Камеру он найдет быстро, а вот Виктор станет дееспособным не настолько скоро.

Захватив куртку со стула, парень вошел в спальню.

— Давай помогу, — предложил он.

Виктор кивнул, соглашаясь, и протянул Эшу джинсы, которые на тот момент держал в руке. Но прежде, чем вступить в них, Хил за подбородок приподнял голову любовника, рассматривая потемневшие со вчерашнего вечера метки.

— Отлично, — рвано выдохнул он, проводя по засосам парой пальцев. — Не закрывай шею, ладно? Всем похуй, а мне приятно.

— Я тебе уже говорил, что ты странный? — хмыкнул Эштон, дожидаясь, пока Виктор решит все же одеться. — Ты думаешь, что люди увидят засосы и решат “ну, все, у него уже кто-то есть”? Думаю, в этой больнице всем не до личной жизни, да и я не секс-символ.

— Я так и сказал — “всем похуй”, — дернул плечом Вик, вступая в джинсы. — Держу пари, любой наметанный взгляд по закрытой шее определит наличие засосов так, будто она открыта. Так что не в этом дело, ты сам понимаешь.

Подставившись под застегивающие ремень пальцы, Виктор придержал довольную улыбку.

— У тебя слишком много тараканов, ты в курсе? — со смешком спросил Эш, но вопрос был больше риторическим. Застегнув ремень джинсов, он словно невзначай хлопнул его по бедру, а потом потянулся за рубашкой, расстегнув пуговицу на манжете правого рукава предварительно.

— Я могу выдать и, например, дохуя романтичное объяснение, — хмыкнул Виктор, снимая перевязь, чтобы надеть рубашку. — Но тараканов от него меньше вряд ли станет.

— Ну-ка выдай, мне даже стало интересно, — Эштон дождался, пока мужчина закончит с перевязью и просунул здоровую руку в рукав. Потом обошел его со спины и стал аккуратно проделывать то же самое с правой рукой.

— Предположим, что я так счастлив, что вынужден оставлять засосы. Ибо только так весь следующий день могу убеждаться, что восхитительная ночь не была сном.

Виктор фыркнул. Для него романтики в таком объяснении было слишком много. Тем более, когда речь шла о любовнике, а не о любовнице — некоторые женщины обожают такие сказки, это Хил знал доподлинно и это было нормой, но с парнями, которые западают именно на подобную чушь, Вик предпочитал дел не иметь.

Пользуясь случаем, Виктор с ухмылкой вернул Эштону шлепок по бедру, чтобы хоть как-то опошлить и тем приблизить объяснение к их реалиям. Зацикливаться на образах не очень хотелось.

Эштон скептически выгнул брови и с огромной долей сарказма во взгляде посмотрел на любовника:

— Неужели кто-то покупается на подобную чушь?

Он фыркнул, рефлекторно двинул бедрами, стараясь уйти от шлепка, и сказал:

— Пошли, романтичный мой, расскажешь мне еще что-то столь же абсурдное, пока мы будем гулять по тихим аллеям нашего пристанища.

— Покупается, и еще как, — хмыкнул Виктор. — Обычно текут. Но у некоторых стояк. Повязку на меня надень, — попросил Хил, кивая на белую перевязь на глаз. — Так я буду более лиричным героем, когда стану читать тебе сонеты Шекспира.

Эштон фыркнул. Романтичные речи он никогда не воспринимал, даже в подростковом возрасте.

Надев повязку, он отошел от любовника.

— Все, герой-любовник, для выхода в свет ты готов.

— Ага. Бутерброд только захвачу. Мне без завтрака тяжко.

Виктор двинулся было к кухне, но покосился на Эштона.

— Если в холодильнике нет готовой нарезки, мне придется просить тебя. Резать одной рукой сложно.

Хил как-то виновато дернул плечом — напрягать других своей беспомощностью ему не нравилось.

— Не парься. Бутерброды я делаю прекрасно, это мой кулинарный талант. Единственный, к слову, — фыркнул Эштон, первый подходя к холодильнику и доставая оттуда колбасу и сыр. Быстро нарезав продукты, он обмазал хлеб майонезом, сверху положил колбасу, потом сыр. — Держи, — протянул он бутерброд Виктору.

— Спасибо, — отозвался Виктор со смешком, приняв еду, — теперь пошли. И не забудь карту, как в прошлый раз.

— Ну, со мной в этот раз ты,так что в коридоре точно спать не будем, — пожал плечами Эш. -Ты же решаешь любые проблемы.

— Ага. Влезу в окно по водосточной трубе, — фыркнул Виктор, подходя к двери и притираясь к замку задним карманом, в котором лежал ключ — обе руки были заняты.

— А меня попросить никак? — закатил глаза Эш. — Хотя так намного сексуальнее.

— Ну вот видишь. И у безрукости есть плюсы, — кому и было об этом говорить, то вряд ли Хилу. Виктор пихнул бедром дверь и вышел в коридор, бодро поедая хлеб.

Эштон шел за ним, запирая дверь.

— Я еще не все успел рассмотреть, — сказал он. — На улице в смысле. А территория тут большая, судя по всему. Так что нам предстоит долгая прогулка. Надеюсь, что с приключениями.

— Это какие, например? — поинтересовался мужчина, не скрывая в голосе настороженности. Не на все приключения он был бы согласен.

— Не знаю, — Эштон развеселился. — Может, клад найдем. Эта же клиника старая, территории тоже старые. Всегда мечтал найти клад, — улыбнулся парень. Он явно снова перешел в свою стадию нормального парня.

— Слышал я интересную идею для романтичного свидания с девушкой, — подхватил с ухмылкой тему Виктор. — По которому где-то закапывается коробка с фруктами, вином и бокалами; девушка ведется под луной в нужно место, ей вбалтывается красивая история о кладе, потом все раскапывается и распивается. Пожалуй, главным комментарием против такого свидания было: “да, дорогая, мы идем в темный парк, сейчас только лопату захвачу, а ты ничего не бойся”, — мужчина хмыкнул. — Ты бы пошел, если б я стоял на пороге с лопатой и звал тебя в темный лес?

— Я бы пошел, — сказал Эштон. — Но только из-за того, что я тебя неплохо знаю, и такой банальный способ убийства не для тебя. Но по поводу лопаты я бы прошелся. Правда, в байку не поверил бы. Если про клады все знают, то почему их еще не нашли?

— Не там искали? — предположил Виктор.

— Или специально сказали, чтобы искали там. Лично если бы я знал, что где-то зарыт клад, я бы не стал говорить про это место.

— Это же легенды, — хмыкнул мужчина. — Как истории о затонувших галеонах с серебром, например. Когда человек знает, что “где-то там” находится клад, но не знает, где именно, он хочет заработать хоть как-то. И начинает продавать ее. А потом история расходится так широко, что смысл покупки отпадает, а мысли о кладе остаются. Но часто — попросту искажаются.

— И все равно клад я хотел найти, — усмехнулся парень. — Пусть даже какую-нибудь ерунду, не сундук с золотом. Это все равно круто, как мне кажется. Я не романтик, но найти спрятанную кем-то очень давно вещь было бы неплохо. В этом есть своя атмосфера.