— Эвелин, — сказал я и сжал запястья девушки, пытаясь убрать её руки от её лица. — Эвелин, посмотри на меня. — Повинуясь, она взглянула на меня хрустальными от слёз глазами; в её взгляде я не прочитал ничего, кроме отчаяния. — Ты не эгоистка, слышишь? Слышишь меня?

По её щеке скатилась одинокая слезинка, и Эвелин утвердительно закивала.

— Да, твоя семья любит тебя, — продолжал я, всё ещё сжимая её запястья, — она безмерно любит тебя и старается защитить от этого мира. Они воображают, что тебе не найдётся места под этим небом, но они просто чертовски ошибаются! Оглянись вокруг, сегодняшний мир состоит не только из желчи, лести, коррупции и бешеного стремления к деньгам. Мир чудесен, он невообразимо чудесен! Но твоя семья этого не понимает, они построили непробиваемую стену между тобой и этим миром, который готов принять тебя такой, какая ты есть. Но теперь, Эвелин, теперь мы сокрушили эту стену! Понимаешь? Нет поводов грустить и обвинять себя в эгоизме, потому что это не так! Ты буквально спасла свою жизнь, ведь твоя семья, будем откровенны, превратила первые двадцать лет твоей жизни в бессмысленное заточение и прозябание в полнейшем одиночестве! Разве такой жизни тебе хочется? Разве ты не желаешь увидеть мир таким, каким его вижу я? Разве ты виновата в том, что произошло?

Эвелин закрыла глаза, и по её щекам одна за другой покатились слёзы. Я смотрел на неё, с сожалением приподняв брови, и понимал, чего мне стоит видеть её такой. Каждая оброненная ею слезинка с тяжестью падала на моё сердце и болезненно прожигала его.

— Нет, Логан, нет, — прошептала Эвелин, открыв глаза и взглянув на меня, — это ты спас мою жизнь. Ты, а не я. Просто представить не могу, что было бы со мной сейчас, не появись в моей жизни ты.

Не найдя, что сказать в ответ, я молча обнял Эвелин. Она уткнулась носом в моё плечо и беззвучно заплакала. Я гладил её по волосам, стараясь успокоить и не находя нужных слов.

— Моё родное сердце… — чуть слышно шептала она. — Как же ты меня понимаешь…

Успокоившись, Эвелин отстранилась от меня, и мы надолго замолчали. Порой она всё ещё всхлипывала.

— Ты голодна? — тихо спросил я у Эвелин, надеясь отвести разговор в другую сторону, чтобы не заставлять её нервничать снова. — Можем спуститься вниз, я что-нибудь придумаю. А может, сейчас проснётся Кендалл и приготовит завтрак на всех; он любит готовить.

— Кендалл? — переспросила Эвелин.

— Да, он мой друг. Помнишь?

— Его помню. Не помню, что он тоже ночевал сегодня в твоём доме…

— Он ночует здесь уже вторую ночь. Так вышло, что ему пока негде жить, и я позволил ему пожить немного у меня.

Лицо Эвелин озарилось слабой улыбкой, и она взглянула на меня.

— Какой ты добрый герой, — сказала она.

Но Кендалл, вопреки моим ожиданиям, не блеснул перед Эвелин своими кулинарными способностями. Проснувшись, он сразу засобирался на работу, сказал, что ему некогда готовить, и посоветовал нам с Эвелин разогреть на завтрак позавчерашнюю пиццу. Уехал он очень быстро, я даже не успел напомнить ему, что он забыл тетради, в которых хранились тексты новых песен.

— Если бы не Кендалл, мы бы сейчас сидели голодные, — сказал я, поставив перед Эвелин кружку с дымящимся кофе.

— Спасибо. Но Кендалл ведь ничего не приготовил…

— Да, но это благодаря ему мой холодильник до отказа набит едой.

— Чем же ты питался, когда жил один?

— Чем придётся. Чаще всего ел на работе, иногда заглядывал в рестораны, в кафе. Кендалл из нас четверых — самый хозяйственный и педантичный, он ведь немец.

— Не имеет значения. Питаться, Логан, надо нормально и рационально, а не от случая к случаю.

— Я уже привык к этому, — виновато пожал плечами я, — привык к такому образу жизни. И ничего менять пока не хочется.

Потом разговор ушёл в другую сторону, и, когда завтрак подошёл к концу, я решился задать вопрос, на который не надеялся получить утвердительный ответ.

— Эвелин, — произнёс я, отодвинув в сторону пустую тарелку, — послезавтра уже Новый год, и я… Просто я хотел спросить, не хочешь ли ты встретить его вместе со мной?..

Она подняла на меня голубые глаза.

— Я думала, в Новый год ты будешь со своими друзьями.

Я вспомнил, что Джеймс пригласил меня на свою новогоднюю вечеринку, на которой, очевидно, он вновь ожидал появления Изабеллы, но отогнал это воспоминание куда подальше и ответил:

— Я уже пять раз подряд встречал вместе с ними Новый год. А с тобой… с тобой ещё ни разу.

Эвелин улыбнулась.

— Раз так…

— Это ещё не всё, — перебил её я. — Я хочу пригласить тебя на вечеринку в Нью-Йорк.

— В Нью-Йорк? — с удивлением переспросила Эвелин.

— Тебя это не сильно пугает?

Девушка растерянно пожала плечами. Я опустил глаза, потеряв последнюю надежду на то, что она согласится.

— Ты никогда не была там?

— Была пару раз в далёком прошлом. Но все мои воспоминания об этих поездках давно уже умерли. Я просто знаю, что была в Нью-Йорке, и всё.

Посмотрев на свою собеседницу, я безрадостно вздохнул и сказал:

— Ладно. Я понимаю твою реакцию, Эвелин. Ты привыкла встречать семейные праздники вместе с семьёй, а я… я не твоя семья. С моей стороны было слишком нагло просить лететь в Нью-Йорк вместе со мной. Я всё понимаю.

Я хотел встать из-за стола, но передумал, когда Эвелин взяла меня за руку. Опустившись на свой стул, я с изумлением взглянул на неё.

— Ты уже не помнишь, о чём мы говорили в твоей спальне? — тихо спросила она, глядя мне в глаза. — Я пока не собираюсь возвращаться к своей семье, Логан. И, сбегая к тебе, я надеялась, что ты заменишь мне их.

Я невольно улыбнулся и, крепче сжав руку Эвелин, спросил:

— Значит, мы летим в Нью-Йорк?

— Конечно. В Новый год сбываются мечты, но я думаю, что моя мечта уже сбылась. Или по крайней мере сбывается.

Она открыла тетрадь воспоминаний, что лежала рядом, на столе, и принялась быстро что-то в неё записывать. Я наблюдал за Эвелин с грустной улыбкой, одновременно любуясь ею и жалея её.

— Что ты хочешь в подарок? — спросила меня собеседница, отложив в сторону тетрадь.

Я встрепенулся, словно опомнившись от непонятного забытья, и ответил:

— Я хотел встретить Новый год с тобой не ради подарка, Эвелин… Тем более свой подарок в виде согласия лететь со мной ты мне уже преподнесла.

— Перестань, Логан! Подарки — неотъемлемая часть праздника, без них не обойтись. К тому же процесс покупки подарка для дорогого человека доставляет мне море удовольствия. Так что ты хочешь?

Посмотрев на Эвелин, я устало вздохнул. Я вдруг подумал о своей семье, о том, как сильно мне хочется увидеть родных в праздники, и понял, чего я лишаю Эвелин. Волна непреодолимого стыда накрыла меня с головой. Эвелин говорила, что я спас её жизнь, но мне казалось, что я делаю всё только хуже…

— То, что я хочу, мне не подарит даже Санта Клаус, — задумчиво сказал я.

— Верь в чудо, Логан. Чудеса случаются лишь у тех, у кого есть для них в душе особенное место.

— Толку от этой веры? Желания исполняются не потому, что люди хотят, чтобы они исполнились, а потому, что люди делают всё, для того чтобы они исполнились.

— Тогда делай всё, что в твоих силах. — Эвелин заглянула в мои глаза. — А я уверена, что в твоих силах всё.

— Была бы в твоих словах доля правды, Эвелин…

— В моих словах есть львиная доля правды, Логан.

Я безмолвно опустил глаза и задумался над её словами. Она тоже молчала, размышляя неизвестно над чем.

Через какое-то время на меня навалилась тяжёлая усталость, и я почувствовал, как мои веки налились свинцом. Наверное, это таблетки начали действовать в полную силу.

— Надеюсь, ты не сильно заскучаешь одна? — спросил я, поднимаясь из-за стола.

— Ты куда-то уходишь? — с неким испугом в голосе спросила Эвелин.

— Наверх. Ужасно хочу спать: за всю ночь почти не сомкнул глаз.

— В чём дело, Логан? Почему ты так плохо спишь?